Александр Мустангиг - Железный Макс

Гена закрыл окно, затушил сигарету и включил вентиляцию на минимальном уровне. Поначалу из-за небоскребов приходилось лететь недалеко от облаков. Ленивое сонное Солнце глядело в боковое стекло кабины и пыталось пригреть щеку Максима, но его лучи были уже слабы, не то, что летом. Над городом нависло серо-белое полотно из падающих снежинок, через которое пробивались редкие огни башен телерадиостанций и заводских труб. На второй половине пути деловой центр города закончился и здания пошли в два и три раза ниже. С этой высоты улицы города, потоки машин, людей были хорошо видны и уязвимы для полицейских аирмобилей.

— Почти прилетели, — сказал Гена и снизил скорость до сотни, начал снижаться. Дно аирмобиля прошелестело над плоской крышей шестиэтажного дома и зависло над таким же соседним. Эти две башни были соединены между собой крытым мостом-балконом с прозрачными пластиковыми стенами. Через них было видно, что внутри обустроено очень богато и современно.

Гена посадил аирмобиль на хорошо вычищенной от снега крыше. Максим незамедлительно вышел и дождался брата; волнение захватило его целиком. Они прошли в дверь небольшого строения, спустились по лестнице под крышу и оказались на шестом этаже. Внутри было просторнее, чем казалось снаружи. Башня широка — семь комнат уместилось на одном этаже. Гена указал на резную деревянную дверь:

— Яна там, — его голос чуть дрожал, и всплывало сочувствие. Он жалел Максима. Он еще хоть и не знал, что такое любовь, но предполагал, как отреагирует его брат, когда увидит тело Яны — бледное, почти бездыханное, не проявляющее никаких признаков жизни, только существовавшее неизвестно какими силами и ради чего, кого? Ради Максима, конечно! Но откуда оно могло знать, что он жив и все еще борется за любовь? Всем, кроме Максима, казалось, что души в этом красивом теле больше нет! Но тело ведь не разлагается, как подобает мертвецу, значит что-то останавливает этот процесс. Яна ждет могучей крови, ждет жизни, которую принесет Максим.

— Она была какое-то время в больнице, — сказал Гена. — Но потом я привез ее сюда. Не знаю почему. Просто привез. Здесь, хоть профессиональные доктора следят за ней, мне не сложно было нанять самых лучших специалистов.

Максим подошел к широкой красивой, подобно царской кровати. Глаза Яны были закрыты, верхняя губа чуть приподнята — края белых зубов сверкали от проникающего солнечного света через огромное окно. Золотые пряди ее волос растекались по подушке, спадали на лоб, прикрывая один глаз. «Моя спящая красавица, — подумал Максим» Одеяло закрывало плечи. Рядом на различных столиках, полках лежало множество каких- то медицинских приборов, экранов, показывающих состояние здоровья, но все это было отключено от питания. Максим осмотрел все эти приборы.

— Я нанимал множество известных профессоров, — видя, как Максим изучил взглядом медицинскую технику, пояснил Гена. — Они все это подключали к ней, пытались оживить, чего только не делали, но у них ничего не вышло.

Максим стянул с Яны одеяло до пояса и увидел талисман, рубиновое сердце которого сияло кровавым светом. Талисман лежал у нее на груди. Максиму почудилось, будто он прирос к ней и, видя спасение перед собой, зашевелился, рубин загорелся еще ярче.

— Тут есть капельница? — спросил Максим и запустил свои пальцы меж ее пальцев. Сжал кисть в подобие кулака, поднес ее руку к губам и поцеловал. Ее кожа была прохладной, пахнущей свежестью осеннего воздуха, молодой, будто еще только родившейся.

— Есть, — Гена открыл ящик тумбы и вытащил одну. Установил ее, как следует. — Макс, разве можно ее спасти кровью?

— Как раз ЕЕ и можно! — воскликнул Максим, сделал себе на руке надрез и наполнил капельницу своей кровью. Рана затянулась быстрее, чем можно было предполагать. Обмакнул ватку в медицинский спирт, потер ею внутреннюю сторону локтя девушки. Прижался ухом к ее груди и прислушался — сердце бьется, хоть и слабо, но неустанно бьется, в ожидании спасения. Если бьется сердце, значит, его кровь разнесется по всему ее телу, что и требуется!

— Макс, у вас с ней одна группа крови? — предупреждающе спросил Гена.

— Не знаю. Это неважно, — буркнул Максим и осторожно ввел иглу в ее вену, закрепил, чтобы не отпала. Его глаза увлажнились. Лик Яны вызывал жалость; он был красив, надменен и в то же время так беспомощен. Но помощь уже пришла!

— Теперь остается только ждать, — вздохнул Максим и поднялся с колена.

Неожиданно запиликал Генин телефон. Он вынул его из кармана и посмотрел на

маленький дисплей, на котором было изображение обоих близнецов, стоящих рядом со своей «Княгиней». Гена вышел из комнаты:

— Да?

Максим последовал за ним.

— Геннадий Мстиславович, авто-дизайнеры будут у нас завтра, — сказали близнецы.

— Хорошо, парни, можете возвращаться. У меня больше нет поручений для вас. На сегодня вы свободны. — Гена свернул телефон блокнотом и убрал обратно в карман. Потом приземлился в кресло напротив огромного телевизора, который выдавал трехмерное изображение, закурил.

— Гена, ты знаешь, что курение вредит здоровью? — шутливо спросил Максим, запустив руки в карманы.

— Знаю, — кротко ответил Гена. — Но только не мне и тебе! Ведь так?

— Так. — Максим без нужды взглянул на недавно затянувшийся прорез на руке. — Ты все знаешь о себе? Тебе ничего не надо рассказать о твоем теле?

Гена как-то болезненно засмеялся и выронил сигарету на пол. Закинул голову, будто обращаясь к небу, и остановил довольный взгляд на Максиме:

— Все, брат. Все я знаю. За то время, что ты отсутствовал, я всячески экспериментировал над собой. Мне было очень интересно, почему я не умер.

— Не все, — отрезал Максим. — Ты не знал, что простого человека можно спасти нашей кровью! О теле своем, может, ты и все знаешь, но о крови, сомневаюсь.

Гена сбросил маску довольства и усмешки. Его лицо стало заинтересованным. Он скрупулезно выслушал брата и признал, что не знал этого. В его голове промелькнули мысли: «Отныне надо быть осторожнее с огнем!».

Максим клацнул языком, показывая, что не надо быть таким уверенным в подобных вещах и ушел в комнату, где была Яна. Из ста миллилитров крови, что было в капельнице, осталось меньше половины. Кожа Яны приобрела румяный оттенок, стала горячей. Грудь активно вздымалась, набирая и выпуская из себя прохладный прозрачный как хрусталь воздух. От нее шло тепло, брызгало жизнью. Максим слегка переборщил с количеством отданной ей крови. Ее организм переживал второе рождение. Каждая ее клеточка просыпалась после длительного сна. Глаза все еще были закрыты, но веки чуть подергивались. Губы слипались и снова разлипались. Максим присел на кровать и провел горячей рукой по ее щеке, но теперь уже его кожа казалась прохладной, а не ее.