Александр Мустангиг - Железный Макс

Яна должна была очнуться просто и естественно. Она должна была всего-навсего проснуться, как после крепкого сна. Долгие месяцы, что она спала, должны показаться ей не дольше секунды., но должно да не обязано. Иногда все получается так, как не должно было быть.

Внезапно дверь громко распахнулась, и в дверном проеме показался Гена. Яна дернулась и открыла глаза. Ослепительная зелень ее глаз воткнулась в Гену, который сначала сильно удивился, а потом обрадовался успеху брата. Он хотел предупредить Максима кое о чем, но тут же забыл об этом и подбежал к кровати, присел с другой стороны. Яна заметила боковым зрением Максима и повернула к нему голову, прошептала:

— Макс? — ее губы залились счастливой улыбкой, глаза засверкали. — Ты сильнее смерти! — она бросилась к нему на шею, тихо заплакала и уткнулась лицом в его плечо. Максим провел рукой по вьющимся ручьям ее золотых волос и звучно, дрожа, вздохнул, прижал к себе сильней. Он молчал. Слов не было. Была только безмерная радость, а слезы счастья не шли. да и зачем они? Слезы появляются от переизбытка чувств, которое сейчас Максим испытывал, но они не шли и все.

Гена сиял от радости где-то рядом. Максим поднял глаза — их взгляды встретились. Похоже, Гена был еще счастливее, чем Максим. Он что-то хотел выразить, но не мог; на его лице играл свет Солнца. Максим улыбнулся ему, сказав этим, что понимает его, и посмотрел в глаза Яне.

— А! — опомнился Гена. — Я же хотел сказать, Макс, что оставлю тебя ненадолго. Мне надо съездить за своей девушкой.

Максим кивнул и обратился к Яне:

— Ну, как ты себя чувствуешь, моя пробудившаяся красавица?

Яна улыбнулась, слез на ее лице уже не было. Она была счастливой веселой и готовой жить!

— Отлично, лев мой! — заиграл ее настоящий голос. — Я как будто только что родилась. Я еще никогда не ощущала такой уверенности, легкости в теле! А ну рассказывай, что ты тут наволшебничал? — Яна мгновенно превратилась в игривую кошечку, словно ничего и не было. Она была живой, видела перед собой Максима, видела Гену — это все, что ей требовалось для счастья. Если рядом с ней эти два человека, значит все прекрасно! Лучше не бывает!

Максим ответил ей тем же поведением, запрыгнул на пастель, забыв о верхней одежде. Яна опустилась на мягкую подушку, и Максим настиг ее сверху. Он поставил руки

у ее подмышек и опустился, словно отжимался. Губы соприкоснулись в долгом поцелуе.

Гена приземлил свой аирмобиль на специальной площадке возле огромного особняка. Тут все было, как можно плотнее усажено зеленью. Стриженые деревья, цветы, по стенам роскошного дома ползли, взбираясь вверх, гибкие стволы растений, напоминающих лианы. Все растения еще пока были живые и зеленые, потому что земля под ними подогревалась; над ними невысоко висел прозрачный туман.

Не дождавшись стука в дубовую дверь, девушка по имени Сати — еще только расцветающая настоящей красотой, вышла на порог, закрыла дверь и всплеснула глазами на Гену:

— Привет! — ее ресницы хлопнули и пухленькие губы улыбнулись.

— Ну что, ты едешь? — Гена заглянул в янтарные глаза девушки и, заметив согласие, поднял с каменных ступенек ее багаж.

— Да, — Сати заскользила легкими шагами к аирмобилю. Ее ноги были обуты в синие легкие зимние сапожки. На плечах висела белоснежная дубленка, а голову от холода защищала белая синеватого оттенка меховая шапочка с коротким широким козырьком, также покрытым мехом.

И тут вдруг Гена слегка огорченно подумал, укладывая сумки в багажник: «До чего же у меня все просто и скучно! Не то, что у Макса! Мне бы такую безграничную и безжалостную любовь, как у него. Сколько он прошел, сколько выстрадал, но каждый раз был вознагражден! А недавно и мне достался маленький кусочек фруктового пирога, хотя я и не люблю Яну.» — Гена осекся, его голову вдруг разодрали странные сомнения, очень напугавшие его.

Он мотнул головой, выкинув неприятные мысли, захлопнул багажник и крепко обнял Сати. Она даже удивилась такому внезапному порыву страсти ее парня, взмахнула черными, как ночь ресницами и утопила его в своих глазах, улыбаясь, поцеловала:

— Ты что?

— Ты нужна мне! Не забывай это, — горячо выдохнул Гена и отпустил ее.

— Ты мне тоже, — все еще улыбаясь, ответила Сати, отвернулась и залезла в аирмобиль.

Гена постоял еще несколько мгновений, служа для падающих снежинок местом посадки, оглянулся на особняк и шагнул к своему транспорту. Он отлично понимал, что если они вернутся в его дом через несколько минут, то застанут Максима и Яну врасплох.

Вечером этого же дня Яна рассказала всем о пророчестве. Она сидела, прижавшись к Максиму, и обводила глазами Гену, Сати и изредка поглядывала на любимого. И все три пары глаз выражали изумление, страх и сочувствие.

— Пророчество странная штука, — заявил Гена, прижимая плотнее к себе Сати. — Я бы никогда не стал доверять судьбу гадалкам! Пророчество забивает голову, как-то подсознательно действует и, в конце концов, незаметно для себя заставляет выполнять то, что наговорила гадалка. Если тебе нагадали несчастье, то ты выискиваешь подозрительные ситуации и избегаешь их, но то, что нагадали, случается неожиданно и незаметно. Это похоже на то, когда всеми силами стараешься свернуть с нагаданного пути, а в итоге получается, что именно уход от этого и приводит к нагаданному! — Гена не устоял перед соблазном мягкого аромата грушевого сока и снял стакан с подноса, который подвозил домашний робот к каждому из них.

Максим тоже взял себе стаканчик и, залпом отпив половину, спросил у Яны:

— Тот старик, что тебе напророчил, взял с твоей матери деньги?

— Насколько я помню — нет.

Максим покачал головой:

— Значит, он был настоящим пророком.

— Откуда ты заешь, что он умер? — звякнул Гена. — Ты сказал «был».

— Я не знал. Просто так сказал, — Максим, громко сглотнув сок, отдал пустой стакан роботу.

— Тогда надо вам сказать, что он умер в тот день, когда Яна пала бездыханной с пулей в груди!

Яну вдруг осенило. Она вспомнила последние слова того старика-пророка. Когда все три свечки одновременно потухли, и лицо старика затянуло мрачным дымом; когда она уходила вслед за мамой, то услышала то, чего не слышала мать: «Отныне твоя жизнь — моя жизнь». Позже ее голову посетили мысли: «Подонок! Он использует мою жизнь, чтобы продлить свою! Он явно воскрес вместе со мной! Мародер! Чужим несчастьем делает себе счастье. Тела пророков не хоронят. Знают их причуды. Даже о мертвом человеке нельзя говорить, что он мертв!»

Когда все приняли достаточно много праздничного крепкого вина, Максим позвал Гену движением головы и глаз выйти покурить. Тот не раздумывая, согласился.