Фиона Хиггинс - Черная книга секретов

Джо и Салюки взглянули на Гадсона одинаково печально.

— Поверьте, — шагнув вперед, сказал хозяин, — ничего хорошего книга вам не принесет.

С этими словами он отдал Иеремии Гадсону «Черную книгу секретов».

Глаза Гадсона победоносно блеснули, и он, довольно крякнув, схватил книгу.

— Это уж мне судить! — заявил Иеремия, после чего протопал вон и хлопнул дверью.

Салюки легко и грациозно вскарабкалась обратно на прилавок — недаром Джо говорил, что она древесная лягушка и мастерица лазать. Когда Салюки забралась в террариум, Джо аккуратно накрыл ее обиталище крышкой, но прежде бросил лягушке парочку сушеных жуков — будто ничего и не случилось. А я заметил нечто странное. В жизни бы не подумал, что лягушка может выглядеть довольной, и тем не менее именно такой вид был у Салюки. Она прямо вся переливалась своей красно-желто-зеленой шкуркой, а глазки у нее сверкали, точно говорили: «Тебя предупреждали, Гадсон. Тебя предупреждали».

Иеремия Гадсон шагал домой, победоносно ухмыляясь. Он бы с удовольствием пустился в пляс, да только на обледенелой дороге это было рискованно, и потому Гадсон принужден был осторожно семенить, глядя под ноги. Чтобы дать хоть какой-то выход обуревавшим его чувствам, Иеремия двинул кулаком в воздух и громко выкрикнул «ха-ха!» в морозную тишину ночи.

Его прямо-таки распирало от довольства собой. Ай да Иеремия! Он все верно угадал насчет книги! Именно черная книга — главное сокровище Джо Заббиду и ключ к его тайне! А теперь она в собственности Иеремии, и это вполне восполняет то унижение, которому Гадсон подвергся из-за Горацио Ливера и тушки индейки. Да и происшествие с мясником, получается, было к лучшему: кабы не оно, Гадсону бы в жизни не сообразить, что именно содержала книга.

А дело было так. После потасовки на улице, вернувшись домой с добычей, Иеремия притаился за шторой и внимательно наблюдал, как толпа бранила Джо и Ладлоу. Он слышал каждое слово. Ну и дурачье же эти местные — доверить свои секреты Джо Заббиду! Вот тогда-то Иеремию и осенило, и в голове у него возник блестящий план: пойти к ростовщику в полночь, прикинуться снедаемым тоской, сделать вид, будто он, Гадсон, тоже решил заложить свой секрет, а потом силой завладеть черной книгой. Ну а подслушанное под окном таверны стало завершающим аккордом к его плану. Да уж, Заббиду тоже, оказывается, дурень — ишь до чего додумался, шантажное письмо булочнику подкинул! Разве не понятно, что таким манером он окончательно испортил свои отношения с местными и в то же время оказал Иеремии Гадсону большую услугу. Когда обитатели Пагуса избавятся от ростовщика, будет слишком поздно — книга-то в руках у Гадсона, а он уж выжмет из нее все, что сумеет, и с ее помощью вернет себе былое положение в деревне.

Говоря начистоту, Иеремия Гадсон в жизни бы не подумал, что ему так легко удастся завладеть книгой. Но кто бы предположил, что ростовщик сдастся, едва над его драгоценной лягушкой нависнет смертельная угроза? Иеремия готов был лопнуть от злорадства.

Стараясь не подскакивать от радости, он добрался до своего дома и направился в кабинет, однако по рассеянности не заметил, что забыл запереть за собой дверь. А еще Гадсон не заметил, что за ним по пятам бесшумно следует какая-то тщедушная фигурка. Соглядатай прокрался в кабинет вслед за Иеремией, притаился в темном углу и замер, выжидая неизвестно чего. Кабинет озаряли бледные полосы лунного света, лившегося в окно. Они падали на каминную полку и освещали циферблат часов, показывавших четверть третьего ночи.

Гадсон скинул пальто и бросил его прямо на пол; туда же швырком отправилась и шляпа. Он наследил на ковре — с башмаков его, подтаивая, сползали комья снега, — но ему было все равно, потому что книга, драгоценный трофей, была у него в руках!

— Я им покажу! — воскликнул Гадсон, потрясая книгой в воздухе так, что красная шелковая ленточка-закладка летала туда-сюда. — Они поплатятся за свое предательство!

Иеремия протопал к догоравшему камину и расселся в одном из самых дорогих своих кресел — обитом кожей. Рассмотрел обложку книги, но вытисненного на ней латинского изречения не понял, поэтому раскрыл книгу и положил себе на колени. Облизнув толстый палец и поддевая им страницы, Гадсон принялся листать книгу и бегать глазами по строчкам — сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Он хмыкал, похохатывал, шумно крякал, причмокивал, цокал языком, восхищенно сыпал ругательствами и поминал Божье имя. Он то и дело потирал руки, но последнее Иеремия проделывал не от радости, а в напрасных попытках унять жгучий зуд в ладонях. Да, укус мерзкой лягушки (если это все же был укус) вызвал у Гадсона не меньшее раздражение, чем ее хозяин. Но Иеремии сейчас было не до подобных пустяков.

— Отлично, отлично, я обеспечен на всю жизнь! — бормотал себе под нос Гадсон. — Ну и книжица! Да тут полно таких тайн, о каких я и не подозревал! И не только здешних, из других мест тоже! А доктор Моргс-то каков! Вот уж не ожидал!

Гадсон с глубоким удовлетворением захлопнул черную книгу, и тут из нее выпорхнул какой-то отдельный листок и спланировал на пол, к самым его ногам. Тяжело пыхтя, Гадсон наклонился поднять загадочный листок и поднес его поближе к свету. В руках у него оказалась страница, судя по неровному краю, грубо вырванная из какой-то другой книги. Посреди страницы красовалась яркая картинка, исполненная с большим мастерством.

— Лягушки? При чем тут… — презрительно фыркнул Иеремия, однако же с любопытством пробежал текст глазами. Мгновение-другое — и Гадсон, задыхаясь, отвалился на спинку кресла. По кабинету разнесся громкий стон. — Что он натворил? — стонал Иеремия. — Ах, дьявольское отродье! Гнусный обманщик!

Теперь ладони у Гадсона жгло как огнем. Он едва мог пошевелиться, по всему телу расползалось зловещее онемение. Иеремия стал задыхаться, захрипел, тщетно рванул воротник рубахи.

И в этот самый миг из темного угла показался тощий мальчишка с большими зелеными глазами.

— Кто тут? — просипел Гадсон, глаза которому застилала багровая пелена.

Но мальчик не ответил, лишь смотрел на умирающего, застыв на месте. Потом быстро наклонился, подхватил книгу и спрятал за пазуху.

— Кто это вас так? — тихо спросил он у Гадсона.

Посинелые губы Иеремии беззвучно произнесли одно-единственное слово. Искривились и замерли.

Мальчик вздрогнул, замотал головой и бросился наутек.