Фиона Хиггинс - Черная книга секретов

— Хочешь подержать? — спросил он меня.

— Конечно, а она позволит?

— А вот мы и проверим.

Я протянул дрожащую руку, и Джо бережно посадил Салюки мне на ладонь. Лягушка оказалась легче пушинки, я раньше и не замечал, какая она изящная. А уж красивая! На спинке красно-желтый крап, длинные лапки — цвета весенней зелени, а брюшко белое с голубыми подпалинами.

— Она тебе доверяет, — просто сказал хозяин.

В ответ я только счастливо засмеялся. Никогда в жизни не держал я в руках такого красивого создания. Джо забрал Салюки и все так же бережно посадил ее обратно в котомку, и в этот миг из-под плаща у него выпорхнул листок бумаги. Я узнал ту самую вырванную из книги страницу, что Периджи принесла хозяину в лавку вскоре после погрома.

— Что это? — спросил я.

— Прочти, — предложил Джо, как-то непонятно блеснув глазами.

В пещере было сумрачно, и я поднес страницу поближе к глазам, чтобы разобрать написанное.

Я-то думал, дальше удивляться уже некуда, а оказалось — чудесам пределов нет. Картинка и подпись к ней рассеяли мои давние сомнения и дали мне ответ на вопрос, который мучил меня с самого отбытия из деревни.

— Ну вы и хитрюга! — вырвалось у меня. — Вот, значит, как вы это сделали. Пирог Горацио был вовсе ни при чем!

— Я сделал? — переспросил Джо и взглянул на меня с легким раздражением. — Ты так уверен?

— Ну да, конечно, вы правы! — воскликнул я, сообразив, о чем он. — Вы ничего не делали. Иеремия все проделал собственными руками. Как вы и говорили. Наказал себя сам. — И вдруг меня прошиб холодный пот. — Ой, мамочки, — прошептал я. — Ой… ой…

— Что случилось, Ладлоу?

— Откуда вы знали, что Салюки доверяет мне? — тихо-тихо спросил я у хозяина.

Тот лишь плечами пожал в ответ.

— Fortuna favet fortibus, — уронил он.

Судьба благоволит храбрым.

Страница шуршала у меня в пальцах — так тряслись мои руки, когда я возвращал ее хозяину.

— Пожалуйста, не надо больше полагаться на удачу! — взмолился я. — Ну, хотя бы не со мной.

— Фу, Ладлоу, — усмехнулся хозяин, — ты меня разочаровываешь. Что толку в жизни, если она — не игра?

Эта древесная лягушка яркого окраса принадлежит к семейству лягушек «Ядовитые стрелы» (Dendrobatidae) и обитает в дождевых лесах Южной Америки. Если лягушка испугана, например при столкновении с хищником, она выделяет через особые поры в спине сильнодействующий яд, который, что любопытно, усиливает яркость окраса. Этот яд при попадании на кожные покровы вызывает жжение, затем возникновение волдырей, как при сильном ожоге, после чего всасывается в кровь и быстро причиняет мышечный и дыхательный паралич, неизбежно приводя к летальному исходу. Туземцы-индейцы смазывают ядом древесной лягушки наконечники своих стрел, отсюда и название породы. Противоядия от яда древесной лягушки этой породы не существует.

Трогать такую лягушку не рекомендуется, если только она не приручена вами и не знает вас как следует.

Когда мы выбрались из пещеры и отошли на несколько шагов, я обернулся и входа не увидел — даже на таком небольшом расстоянии он оставался незаметным. Снег ослепительно сверкал в лучах солнца, так что я прикрыл глаза ладонью, а потом спросил Джо:

— И куда мы теперь?

— Думаю, отправимся в Город, — объявил хозяин. — Там найдется немало клиентуры, которой пригодятся наши услуги.

— А нам обязательно идти именно в Город? — Меня в это кошмарное место решительно не тянуло.

— Мы сами хозяева своей судьбы, Ладлоу, — напомнил Джо. — Куда пожелаем, туда и идем.

— Тогда, может, отложим Город на потом?

— Что ж, как скажешь. Хотя вечно избегать возвращения туда не получится.

И он направился в противоположную Городу сторону.

— Погодите! — крикнул я в удаляющуюся спину Джо. — Можно я еще спрошу?

— Конечно.

— Что такого важного в деревянной ноге?

— В один прекрасный день узнаешь, Ладлоу! — отозвался хозяин, не оборачиваясь.

— Она как-то связана с тем, что вы хромаете?

— Это уже два вопроса.

— Ну пожалуйста! — взмолился я, припуская по снегу вдогонку за хозяином.

Но упрашивал я тщетно — Джо лишь оглянулся через плечо, и мне показалось, будто он усмехнулся уголком рта, да и глаза у него весело блеснули.

А потом он спросил:

— Ладлоу, у человека ведь должен быть хоть один секрет, как ты полагаешь?

Горацио Ливер так никогда никому и не сказал об отравленном пироге номер два. К вящему удивлению мясника, когда он поспешил забрать свое изделие из дома Гадсона, то обнаружил, что пирог нетронут, если не считать отломанной корочки, валявшейся тут же и, судя по всему, с отвращением сплюнутой на блюдо. Увидев такое, мясник с чистой совестью заключил, что диагноз, поставленный доктором Моргсом, был верен.

Что же касается покойного Иеремии Гадсона, он был погребен на кладбище Пагус-Парвуса честь по чести, в могиле по меньшей мере девять футов глубиной вместо обычных шести. Обадия Доск копал эту могилу с пылом и слегка увлекся. Вы, должно быть, подумали, что на похоронах Гадсона народу было мало. А вот и ошибаетесь: в Пагус по этому случаю люди стеклись даже издалека, не говоря о местных жителях. Разумеется, скорбящих не было и рыданий не раздавалось. Наоборот, похороны прошли в обстановке почти что праздничной, и над кладбищем витал дух всеобщего ликования, так что вместо поминок получилась всеобщая веселая попойка в «Маринованном пескаре», и от хохота в таверне дрожали стены.

Не прошло и недели, как могилу Гадсона разрыли и похитили труп. Похитители были слегка раздражены тем обстоятельством, что им пришлось копать лишние три фута, но тем не менее дело свое довели до конца и получили за него плату от заказчика — по двадцать шиллингов и шесть пенсов каждый. А Иеремия Гадсон, точнее, то, что от него осталось, попал на мраморный стол в анатомическом театре Города. Когда любознательный хирург вскрыл труп, то обнаружил интереснейшую особенность: сердце у Гадсона оказалось таким крошечным, что легко помещалось в простую чашку.