Александр Абердин - Проклятый ангел

— Смотри мне, капитан, больше не шуткуй с москалями, а не то мой Дед Мороз снова вернётся в твои штаны.

Украинский пограничник облегчённо вздохнул и тоже куда-то умчался, даже не попрощавшись с нами, причём прямо в степь, за ближайшие строения, откуда очень скоро донеслись громкие звуки неизвестной мне природы, а затем сильно завоняло. Зажимая пальцами нос, я быстро затолкал Лику и Машу в джип, сел сам и мы поехали дальше. Алика, сидевшая посередине, немедленно набросилась на Вагона и принялась ругать его за дурацкую шутку про бутерброды с салом, но её не хватило надолго и она, громко расхохотавшись, принялась вспоминать, как быстро менялся цвет лица украинского пограничника. Не проехали мы и двадцати километров, как нас остановил украинский гаишник. Тоже довольно толстый, но без усов и настроенный весьма решительно. Вагон открыл дверь и поднял вверх левую руку. Как только гаишник, мужчина лет сорока пяти на вид, открыл рот, он невозмутимо сказал:

— Начнешь до нас до***ваться, я опущу руку и у тебя уже никогда не встанет. Понял?

Гаишник отпрянул от машины и испуганно залопотал:

— Хлопцы, так я чо? Я ж ничого вам не делал. Езжайте себе с Богом в свою Россию.

Из этого короткого диалога мне сразу же стало ясно, что этот гаишник уже был предупрежден, что за типы едут в двух здоровенных чёрных джипах, транзитом через самостийную Украину. Больше нас уже никто не останавливал и мы без каких-либо помех рано утром доехали до украинско-российской границы. С украинской стороны погранично-пропускной пункт, словно вымер, но дорога была свободна, а на другой нас встречала целая толпа смеющихся российских пограничников. Они лениво осмотрели наши джипы, бегло просмотрели паспорта, удостоверения и сразу же стали интересоваться, что это ещё за Дед Мороз залетел в штаны капитану Тарасу Непейводе на сопредельной стороне и каких это бед он в них наделал. Мы свели всё к шутке и элементарному гипнозу, а Мамонт, который вышел слегка размяться из-за руля, высказался по этому поводу так:

— Нет, ну эти хохлы уже вконец задолбали. Блин, почти двадцать лет независимая страна, а ведут себя так, словно мы у них только вчера всё сало спёрли и не отдаём. Ладно, парни, несите службу, а мы поехали, нам тоже пора на службу заступать.

Странно, я чуть больше месяца прожил в России, но проехав по территории чужой страны несколько сотен километров, стал считать себя русским. Наверное ощущение России было вложено в меня на генетическом уровне, хотя та никогда не вспоминала о своей жизни на Земле. Вроде бы мы ехали среди точно таких же полей, а всё же казалось, что всё в России иное, даже запах, хотя иногда в машину пробивалась откровенная вонь, когда мы проезжали через некоторые населённые пункты. Ещё хуже стало тогда, когда в начале третьего часа пополудни, мы въехали в Москву. Кот жил с женой и дочерью в однокомнатной квартире в районе Капотни, в панельной многоэтажке, он ещё утром, уже находясь на российской территории, позвонил домой, поговорил с дочерью и сказал ей, когда мы приедем. Как только мы въехали во двор его дома и вышли из машины, мне чуть было не сделалось дурно от удушливого, тяжелого, пропитанного нефтехимией смрада, на который почти не обращали внимания мои спутники.

Мы вошли в подъезд и поднялись по лестнице на третий этаж. Там нас уже ждали Лера, едва передвигавшаяся на костылях, и Маринка, маленькая, очаровательная малышка, дочь Виктора. Я уже знал, что Кот продал отличную двухкомнатную квартиру, чтобы оплатить операцию, которую его жене сделали в какой-то кремлевской больнице, но это не помогло. Девочка, державшая мать, бледную, измождённую тяжелой болезнью женщину, за руку, посмотрела на меня даже не просящим, а молящим взглядом и тихим голоском спросила:

— Дядя, а вы правда ангел? Вы вылечите мою маму? Ей так больно, она ночью всё время стонет и плачет.

На глазах у девочки появились слёзы, а у меня от той боли, которую испытывала Лера, словно мозолистой рукой, сжало сердце. Превратив свою дорожную и довольно простую на вид одежду в белоснежный хитон, расправив за спиной крылья и заставив сверкать все нимбы, я через силу улыбнулся и сказал:

— Конечно, маленькая моя. Я не только вылечу твою мамулю, но и превращу её и тебя в ангелов и вы уже никогда не будете болеть. А ещё я научу и вас лечить людей. — После этого я сразу же распорядился притворно весёлым голосом — Закройте все окна и дышите чаще, чтобы здесь как можно сильнее запахло яблоками. Помните, где ангелы, там и Божественная Благодать.

Маринка, увидев меня в таком виде, сразу же бросилась ко мне и я подхватил девочку на руки. Малышка потянулась рукой к нимбу и на этот раз моя магическая защита не стала вредничать, а потому девочка смогла прикоснуться к нему и, посмотрев на своего радостно улыбающегося отца, подхватившего на руки изумлённую жену, похоже, что та не поверила рассказу дочери, а звоня домой, Виктор, по моей просьбе, как и все остальные члены нашей, команды, ни о чём ей не рассказывал, спросила меня:

— А мой папа теперь тоже ангел?

— И ещё какой, Маринка. — Ответил я девочке — Он у тебя ангел особого назначения и потому будет защищать всех людей.

По пути мы заехали в ресторан и накупили там всяческой еды на всю нашу большую компанию, чтобы не возиться потом на кухне. Купили мы и выпивки. Я не стал сразу же приступать к исцелению Леры и сначала сделал воздух в квартире, в которой сильно пахло медикаментами, чистым и свежим, слегка наполненным озоном, а также включил у всех на полную мощность ангельское яблочное дыхание. Виктор положил жену на кровать и вопросительно посмотрел на меня, а я в ответ отрицательно помотал головой. Для того, чтобы я мог сделать диагностику и исцелить эту женщину, мне вовсе не требовалось, чтобы она лежала передо нагой. Девушки отнесли продукты на кухню и мы все собрались в комнате, перед больничной кроватью, которую Юрец специально достал где-то для жены своего друга. Мы расселись кто на чём, я сделал Лере магическое обезболивание и Мамонт, на правах командира, принялся рассказывать женщине о том, чем они теперь станут заниматься. Несколько раз за время своего рассказа, он отпускал Коту подзатыльники за то, что тот самым нелестным образом отзывался о жертвах алчности Очкастого. Тот от этого даже не вздрагивал, а только огорчённо вздыхал. Свои объяснения он закончил следующими словами:

— Лера, я тоже часто вёл себя неподобающим образом, но теперь всё это в прошлом. Сейчас перед нами стоит только одна задача, обязательно исправить всё то зло, которое причинил сотням девушек этот ублюдок и создать для тех женщин, которые прошли через подобный ад, реабилитационный центр. Авик говорит, что из нас никогда не выйдет хороших целителей, мы ведь спецназ, ангелы мщения, и перед нами стоят совсем иные задачи. Набирать людей с улицы мы не можем, а потому нам придётся уговаривать своих родных и близких перебраться куда-нибудь в Подмосковье, поближе к природе, чтобы вы сначала научились у Авраэля магии целительства, а потом стали лечить не только тела, но ещё и души. Как ты смотришь на это?