Николай Романецкий - Искатели жребия

Витина мать оказалась очень похожей на саму Биту — те же рыжие волосы, те же зеленые глаза, та же стройная фигурка, лишь слегка расплывшаяся в талии. Вот только лицо подкачало: это было лицо смертельно усталого человека, с потухшими глазами и безвольным подбородком. Впрочем, когда она поняла, кто стоит перед ней, в глазах ее вспыхнул явный интерес.

— Здравствуйте, — сказала она. — Ведь вы Калинов, правда?

— Правда, правда… — Калинов, по-стариковски покряхтывая, ввалился в квартиру. — Здравствуйте, сударыня!

— Меня зовут Джинджер… Вирджиния. Идемте в гостиную, вот сюда. — Она повесила его шляпу на вешалку, провела гостя в комнату, усадила на диван. — Вы посидите, я сейчас чайку. Или, может, желаете чего-нибудь покрепче?

— Что вы, что вы! — Калинов замахал руками. — Куда мне, в моем-то возрасте!

— Ну, по-моему, вы еще хоть куда! — Она вышла. Калинов огляделся. Гостиная была обставлена с большим вкусом. Мебель дорогая, под старину, — думается, настоящее дерево. Никаких современных трансформирующихся кресел, диванов и столов, никаких замаскированных под обычные стены шкафов. Богатая обстановка. Похоже, эта Вирджиния не бедствует… Да и квартиры в этом районе недешевы. Когда чай был приготовлен и они расположились за столом, Калинов сказал:

— Вообще-то я хотел бы поговорить с вашим мужем.

Глаза Джинджер тут же потухли, словно присыпанные пеплом.

— К сожалению, не удастся. Я не замужем. Калинов разыграл легкое удивление:

— Вот как!.. Ну, в таком случае…

— А в чем, собственно говоря, дело? — Теперь она была явно встревожена, смотрела на него пристально, не мигая. — Что-нибудь относительно моей Виты? — Она привстала.

— Нет-нет, — поспешно проговорил Калинов. — Ничего серьезного, все в порядке.

— Ох, Дева Мария! — Она принялась разливать чай. — А я испугалась… Так я вас слушаю.

— Видите ли… Я сейчас занимаюсь одним молодым человеком, который периодически исчезает из дому.

Она мелко покивала, опустила голову.

— Моя Вита… Вы нашли ее с ним?

— Да нет, не совсем с ним. Их там целая тус… команда. Давно у вас с нею конфликт?

Джинджер молча смотрела на него остановившимися глазами, губы ее задрожали, но она нашла в себе силы справиться со слабостью. Снова посмотрела ему в лицо.

— Дочь стала исчезать месяца четыре назад. Пока в школе были занятия, исчезала по вечерам, а как начались каникулы, пропадает целыми днями. Чем занимается, не говорит, но приводила пару раз домой одного мальчика. Зовут его Игорьком. Симпатичный такой мальчишка и, кажется, сильно в нее влюблен.

— А она? — равнодушно спросил Калинов. Мне на это и в самом деле наплевать, — подумал он. Разве может персону такого масштаба интересовать любовь какой-то пигалицы?

— Не похоже… Но вот в последние дни что-то, мне кажется, случилось. Вчера ночью она плакала, я слышала… А утром умчалась с сияющими глазами.

У Калинова вдруг отчаянно заколотилось сердце, как будто сбылась его вековая мечта. И даже не хотелось врать самому себе…

— А может быть, она нашла отца и втайне от вас посещает его?

Джинджер поджала губы, потом вдруг вскочила и выбежала из комнаты. Калинов встал, подошел к окну. Далеко внизу зеленел массив Сосновского лесопарка, отражалось в прудах вечернее солнце.

Зачем ты пришел сюда? — спрашивал себя Калинов. — Неужели и в самом деле лишь для того, чтобы узнать, каким может быть очередной конфликт между матерью и дочерью, провести, так сказать, дополнительное социологическое обследование?.. Спрашивал и не получал ответа.

— Привет, — раздался сзади знакомый голосок. Калинов стремительно обернулся.

Она стояла в дверях, любопытные глазищи внимательно изучали старого дяденьку. На ней все еще была давешняя разрезанная юбка, и ей приходилось придерживать края разреза рукой, чтобы старенький дяденька не засмотрелся. Но дяденька все равно глядел на нее во все глаза. Она казалась не совсем знакомой, какой-то чужой. Так во сне представляется немного чужим даже очень близкий вам человек, тот, кого вы изучили за долгие годы вдоль и поперек.

— Ну вот, дедуля язык проглотил… Что вы тут делаете?

Калинов наконец пришел в себя, неторопливо двинулся к столу, сел. Взял в руки чашку чаю. Посмотрел невозмутимо: ну-ка, что там за девчушка путается под ногами?..

— Я, голубушка, Калинов.

— Калинов?! — В голосе Виты послышалось удивление. — Тот самый?

— Тот самый… Пришел в гости к твоей маме, потому и нахожусь здесь. А что это с твоей одеждой?

Она опустила глаза, внимательно осмотрела юбку, удовлетворенно улыбнулась.

— Изнасилована вурдалаком! — В голосе ее прозвучал откровенный вызов. — А вы небось интересуетесь моей нравственностью. Я права?

— Интересуюсь… Не боишься, что вурдалачата родятся?

— Не боюсь! — Она показала ему язык. — Я не дура, предохраняться не забываю. Так что о моей нравственности можете не беспокоиться. Вурдалачата не станут социальной проблемой.

Калинов почувствовал раздражение. Что это она себе позволяет? Может, поставить нахалку на место? Однако сдержался, отпил глоток остывшего чая, сделал вид, что принял все за шутку.

— Я рад, что у нас такие здравомыслящие дети.

— Дети! — Она фыркнула. — Вы мне не отец. Вы бы сначала своих детишек сделали, а потом чужими занимались! Или чужими заниматься проще?

— Откуда… — начал Калинов. И замолк: вспомнил, что на уроках социологии в некоторых школах второй ступени, кажется, изучают его биографию. Но все-таки эта нахалка его задела…

Нахалка прошествовала к дивану, села, вызывающе закинула ногу на ногу.

— А может, вы и есть мой сбежавший папочка? Разрез на юбке разошелся, миру явилось крепкое гладкое бедро. Кроме обнаженного тела, под юбкой, кажется, больше ничего не было.

— Староваты вы, правда, для папочки. — Она перехватила его взгляд, но юбку не поправила. Посмотрела на свое бедро, подмигнула, криво усмехнувшись: — Хотя лет двадцать назад вы еще, наверное, в самом соку были…

— Вита! Что ты тут делаешь? — На пороге стояла Джинджер. Лицо спокойное, но глаза подозрительно блестят. — Немедленно отправляйся к себе! И почему ты еще не сняла это безобразие?

Вита встала, гордо вскинула голову:

— Уже и с человеком нельзя поговорить!

— О Дева Мария!.. Да ты хоть знаешь, кто перед тобой?

— Не слепая… Чуть ли не каждый день его по ТВ вижу… Задачи Социологической комиссии представляются мне самыми важными задачами всего Совета… продекламировала она, явно еще раз хотела показать Калинову язык, но только закусила нижнюю губу. Так, с закушенной губой, и покинула комнату.

Джинджер села за стол, подперла голову рукой, не поднимая глаз, произнесла: