Питер Чиппендейл - Норки!

Горчица между тем озадаченно чесала за ухом.

— Я не уверена, что на самом деле знаю, — призналась она наконец, и на морде у нее появилось смущенное выражение. — Понимаете, лес — это нечто особенное, и туда нельзя ходить часто. В любом случае, я еду туда в грохоталке. И мне не было нужды запоминать маршрут, потому что не я решаю, куда мы поедем. Мое дело просто сидеть внутри и наслаждаться поездкой. Ну и конечно не лаять слишком много…

Слюнявые брылы собаки раздвинулись в сентиментальной улыбке, и Мата удивилась, до какой же степени это жалкое существо зависит от человека! Делает ли она что-нибудь для себя и по своему почину?

— Да, тут еще одна проблема, — неожиданно спохватилась Горчица. — Видите ли, у меня в грохоталке есть специальное место с моим собственным одеялом, но, поскольку оно находится сзади, я могу смотреть только в заднее стекло. Поэтому я вижу только, откуда мы едем, но не вижу куда. Если вы понимаете, что я хочу сказать…

«Эта слюнявая сука только что подвела жалкий итог всей своей жалкой жизни», — неприязненно подумал Мега. От досады он даже скрипнул зубами, и Горчица,

моргнув, замолчала, но только для того, чтобы снова начать чесаться.

— Послушай, Горчичка, ты такая умная собачка! — льстиво проворковала Мата. — Подумай как следует: ты наверняка сможешь припомнить, как добраться до леса. Мне ужасно любопытно…

— Я попробую, — просияв от этой совсем человеческой похвалы, откликнулась Горчица. — Сразу за воротами фермы Хозяин сворачивает налево, доезжает до другого шоссе, а там поворачивает направо…— Тут она наморщила лоб, припоминая. — Потом он проезжает такой загогулйстый участок: дорога там петляет, а Хозяин ругается на другие грохоталки, которые едут навстречу. Затем он еще раз сворачивает направо и переваливает через гору, там он останавливается, открывает заднюю дверцу, и я выпрыгиваю на-

Горчица взволнованно помахала хвостом.

— Это ведь еще не все, правда? — Голос Маты был мягким как шелк, но в нем звучала властная нотка, которую Горчица восприняла как команду.

— Ах, какая я глупая! Конечно, я совсем забыла… Потом мы идем через маленький горбатый мостик, пересекаем поле и попадаем в лес через ворота; они никогда не открываются, но в них сделана такая специальная калиточка из пяти железных прутьев, вот!.. Больше я ничего не знаю, честно!

Мата бросила взгляд на Мегу, и он незаметно кивнул.

— Спасибо, Горчичка! — отпустила она собаку. — Я же говорила, что мы, женщины, должны держаться заодно. Может быть, однажды мы придем поиграть с тобой в этом чудесном лесу, — прибавила она со странной улыбкой.

— Это было бы совсем неплохо, — неуверенно отозвалась Горчица и пошла к выходу, то и дело оглядываясь нерез плечо.

Совещание руководителей, происходившее в клетке Меги, было кратким.

— Что скажешь, Макси? — спросил Мега, после того как Мата перечислила им собачьи инструкции.

— Пожалуй, этого достаточно, — ответил военный советник, но как-то неуверенно. — Просто я не знаю, насколько мы можем довериться собаке. Кроме того, с точки зрения безопасности появление Горчицы было для нас серьезным испытанием. Мне едва удалось сдержать толпу. А насчет сегодняшней ночи я ничего не гарантирую.

Все стали прислушиваться к возбужденным голосам, доносящимся с игровой площадки. Эти звуки только еще раз подтверждали слова военного советника. Вчера Хранитель забыл покормить норок, и прошлая ночь ознаменовалась крупной потасовкой; ожидание полнолуния еще больше взвинтило обитателей вольера.

— Не слишком ли ты беспокоишься, Макси? — перебил Мега не терпящим возражений тоном. — А ты что скажешь, Психо? Или тоже заробел?

— Должен сказать, Мега, что я полностью согласен с Макси, — с обеспокоенным видом отозвался коротышка. — Пожалуйста, постарайся успокоить массы, когда будешь выступать сегодня вечером.

— Да ты никак боишься? — с насмешливым удивлением уточнил Мега.

— Не то чтобы боюсь… — уклончиво отозвался Психо, но его мутноватые глазки выдали его с головой. — Скажем так: меня томит нехорошее предчувствие…

— Пусть лучше оно тебя не томит, — коротко сказал Мега. — Что бы ни случилось, это коснется всех нас, поэтому каждый должен делать что может. Ясно?

— Да, Мега,— упавшим голосом ответил Психо.

Как только в сарае потемнело, Мега вышел на игровую площадку и поглядел в слуховое окно. Ночь была кристально-прозрачной, и первые звезды светили сквозь грязное стекло неправдоподобно ярко. На небосводе вот-вот должна была появиться полная луна, и в сарае заметно похолодало. Хранитель снова запаздывал с ужи-

ном, и норки были возбуждены сверх обычного. Когда же он наконец появился, то, заметив их состояние, положил в кормушки явно урезанную порцию, что, в свою очередь, разозлило норок еще больше. В вольере поднялся невообразимый гвалт, но Хранитель вышел, громко хлопнув дверью сарая.

Тем временем Мега чувствовал, как в глубине его души потихоньку просыпаются неистовые древние инстинкты, разбуженные полной луной, и он решил, что не станет больше слушать напуганного Психо. Нет, он пойдет вперед, поднимется над собственными отчаянием и неуверенностью и постарается подбодрить норок, нарисовав им будущее таким, каким оно представлялось ему.

— Мои норки! — крикнул он, когда на игровой площадке собралась порядочная толпа. — Я счастлив сообщить вам, что мы приблизились к нашей Земле Обетованной еще на один шаг. Горчица не только рассказала нам, как туда попасть, но и подтвердила, что лес кишмя кишит всякими тварями, на которых мы, свободные норки, сможем охотиться! Вас ожидает восхитительная реальность дикой жизни, наполненная убийствами. Вы будете впиваться в горла самых разных существ, ваши уши наполнятся криками боли и ужаса. Живая плоть будет корчиться под вами и трепетать, пока вы ищете яремную вену, чтобы вонзить в нее ваши острые зубы, и густая красная кровь будет бить фонтанами из перегрызенных артерий!

Густая красная кровь, мои норки, — вот высшее блаженство! Мы созданы для того, чтобы прильнуть к этим живительным источникам, чтобы пить из них и никогда не напиться! Представьте себе горячую кровь, мои норки! Вы будете лакать ее, будете захлебываться ею, вы сможете вываляться в ней целиком, с головы и до хвоста, вы сможете купаться в ней, бьющей фонтаном из перегрызенного горла! Все это ваше. И когда мы вырвемся на свободу, никто и ничто нас не остановит. Мы перестанем быть человеческими игрушками и станем самими собой — хищными, свободными, дикими норками.

Он сделал небольшую паузу, чтобы перевести дух, и обежал взглядом десятки возбужденных морд и множество обращенных к нему блестящих глаз. Волна любви и радости неожиданно захлестнула Мегу с головой.