Эдвард Лернер - «Если», 2002 № 01

Мы проводили опыты и с растениями: комнатным терновником Вегонера и гортензией — и когда они не завяли и не погибли, послали в будущее отростки. Они тоже выживут.

Жаль, что у нас опять крупные проблемы. Над бюджетом в очередной раз нависли ножницы, только на этот раз проклятый Конгресс не удовольствуется медленным кровопусканием: они хотят отправить на плаху весь проект «Таймспен».

Поэтому я сделал единственно возможную вещь, которая пришла в голову: уговорил Вегонера плюнуть на последние запланированные опыты и объявить первое путешествие с командой на борту. Чтобы спасти «Таймспен», нужен не робкий шажок, как раньше. Требуется нечто эпохальное. Грандиозный спектакль. Чтобы запомнился всем.

Клянусь Богом, мы доберемся до конца времени. Вот тогда все сработает!

Через четверть часа после нашего объявления «Макдональдс» предлагает нам спонсорство на сорок миллионов, «Кока-кола» бежит рядом, а консорциум «Таймекс — Суотч» удваивает сумму. История мгновенно доходит до прессы, за дело берутся ток-шоу, и все кончается пятью независимыми слушаниями в конгрессе. К концу недели все улаживается, и эти сволочи дают нам карт-бланш, чтобы окончить наш резервный второй шар.

— Ну, Лэдд, что ты об этом думаешь? — спрашивает Вегонер, пока мы наблюдаем за тремя хрононавтами (ну и глупо же звучит), которые как раз в эту минуту исчезают в открытом шоке шара. Всю свою жизнь ты работал ради этого мгновения. Без тебя ничего не случилось бы. Ты создаешь историю! Какое там, ты создаешь будущее!

Ничто в истории человечества не вызывало такого интереса и волнения. Шесть телеканалов готовы к прямому эфиру, и передачи будут показаны в ста девяносто шести странах. Прошел слух, что папарацци даже решили разморозить старину Уолтера Кронкайта [15] Известный американский журналист 80-х годов. , по крайней мере на несколько часов, чтобы привезти на запуск.

Именно так все это называют. Запуск. Даже Папа соизволил выступить по телевидению и заверить, что путешествия во времени вовсе не богохульство. Представляете?

Более миллиона человек прибывают в Хьюстон, чтобы стать частью истории. Все психи со всех концов планеты собрались здесь. Беда в том, что лабораторное помещение вмещает только один шар, вспомогательное оборудование и с дюжину испытателей. Не слишком-то много народу увидит священное действо воочию. Билеты в Астродоум, Ойлердоум и Рокетдоум распроданы за много недель вперед, чтобы зрители могли наблюдать за запуском на больших экранах. Вот они разочаруются, когда шар просто исчезнет!

А Вегонер на полном серьезе влезает во всю эту политическую заварушку, отчего я сильно нервничаю. Дата запуска — 20 июля — совпадает с днем первой высадки на Луну.

И вот настает знаменательный день.

— Четыре… три… два… один, — произносит диктор.

Шар вздрагивает и испаряется. Я мысленно слышу разочарованный стон, вырвавшийся из шести миллиардов глоток.

Сначала никто не замечает ничего необычного, но скоро все становится ясным. И тут появляется это самое дежа вю.

Дежа вю скрутило всех, я имею в виду — всех! Сначала легкий намек, но скоро приходится терпеть по три-четыре приступа в час. Народу это не слишком пришлось по душе, вернее, очень не пришлось, и самые чувствительные воют, как ошпаренные коты, каждый раз, когда все начинается по новой.

Чем дальше, тем хуже. Люди просто бьются в истерике. А пуще всех — астрономы. Вот кто пугает меня до писка! Почти сразу же после того, как мы запустили шар, звездные мальчики заметили, что с их телескопами творится что-то забавное. Красная область спектра распространяется слишком быстро. Вокруг все красное и с каждой секундой становится еще краснее.

Впервые я понимаю, что дело пахнет керосином, когда на канале Си-Эн-Эн появляется какой-то академик, объясняющий, что означает это явление. Вроде бы поскольку звезды и все такое прочее угрожающе багровеют, следовательно, они быстрее отдаляются друг от друга.

Я едва в штаны не наложил! Если Вселенная расширяется скорее, значит, и стареет такими же темпами. Мне просто плохо стало! А вот Бакинсон уже успел все сообразить.

— Иисусе, Лэдд, мы лажанулись! — говорит он, когда я добираюсь до лаборатории.

— Скажи мне, что мы тут ни при чем, — умоляю я.

— Черта лысого, — фыркает он. — Я проверил. Это поле временного смещения. Стенки шара его не удерживают. Оно действует бесконечно, как сила притяжения, тянет каждый атом во Вселенной за собой, до конца времени. Все ускоряется: и не пройдет и месяца, как Вселенная начнет сжиматься. И ничего тут не поделаешь.

— Как же, черт возьми, мы могли не заметить этого? — бормочу я. — Ведь были испытания!

— Это неярко выраженный эффект — вроде того временного лага, который испытывают хрононавты в машине. На коротких опытах он был настолько незначителен, что его легко можно было проглядеть. А вот путешествие до конца времени…

— Погоди-ка, — начинаю я, — но жизнеобеспечения в машине всего на три недели. Они вернутся прежде, чем…

— Нет, — перебивает Бакинсон, качая головой. — Я уже думал об этом. Темпоральное ускорение увеличивается экспоненциально. Вселенная нагонит их к концу времени. Когда они вывалятся из временного искривления, увидят нас на Страшном Суде.

— Только бы это не вышло наружу, пока мы не сообразим, что делать, — вздыхаю я.

Звонит телефон. Я беру трубку. Репортер «Даллас Морнинг Ньюс» спрашивает, правда ли, что мы обрекли Вселенную на гибель.

Знать, что шесть миллиардов предали тебя вечному проклятию — это самая малая из моих проблем. В ту ночь Вегонер проглотил целый пузырек снотворного и уснул навеки. Я остался один.

В отчаянии я хватаюсь за соломинку. У нас еще имеется второй шар. Мы не можем послать его перехватить первую машину, прежде чем она достигнет конца времени, но, черт побери, уж к началу-то времени она долететь успеет. Если повезет, два поля временного смещения уничтожат друг друга, и все, что мы потеряем, миллиард лет или около того.

Секретная служба будет охранять меня двадцать четыре часа в сутки, пока мы лихорадочно трудимся над сборкой второй машины. На мою жизнь покушаются целых три раза, а Папа отлучает меня от церкви и предает анафеме, несмотря на то, что вообще-то я лютеранин. Представляете?!

Мы заканчиваем второй шар через три дня после того, как астрономы обнаруживают первые признаки изменений в голубой области спектра Вселенной. Приходится подвергнуть шар всего трем испытаниям, и каждое не долее секунды. Трое хрононавтов, провозглашенных спасителями Вселенной, входят в шар, зная, что могут навечно застрять во временном потоке. На этот раз толпы собираются только в церквах. Никакого отсчета. Техники смотрят на меня. Я даю отмашку. Шар вздрагивает и исчезает.