Александр Розов - День Астарты

Если кто составляет список казусов при сексуальном дебюте у мальчиков — дарю этот пример. Наверное, такое редко встречается, но знать полезно. А если кто составляет список для взрослых мужчин — то дарю еще пример. Года три назад мне, по дешевке досталось мощное электропневматическое ружье «Sharkill». Длина — всего полметра, а калибр — как у зенитки. В соответствие с названием, оно для охоты на акул. Будь эта штука у того янки из фильма «Челюсти» — пропала бы интрига. Оторвало бы той акуле полголовы первым же выстрелом… Вещь! Только я успел испытать ружье у себя на северной стороне, как нарисовалась Плио со старшим киндером (ему тогда было лет восемь). Мы попили какао, а потом, ему — рыбалка, а нам — секс. Где у меня хранятся спиннинги, парнишка, разумеется, знает… Какой дебил придумал сделать «Sharkill» в таком дизайне и еще лилового цвета? На вид получается игрушка. И вот, когда у нас с Плио общение на лежбище на крыше в самом разгаре, вдруг возникает мелкий с этой пушкой в руках. «Дядя Хаген, а зачем такой прикольный фонарик?…». Ну, интересно ребенку, что тут странного? Ясно, что если он нажмет кнопочку, то мне и Плио — allez. Фарш грубого помола. И я очень-очень тихо говорю: «Ну, ты молодец, что принес эту штуку, мы как раз хотели крикнуть, чтобы ты ее нам принес…». Он протягивает мне пушку, я ее беру, сажусь на лежбище и выпадаю в аут. Плио целует мальчишку в нос, говорит «Ну, иди, гуляй», и спрашивает у меня: «Хаг, а зачем нам для секса фонарик? Типа, еще светло, все видно». Я говорю: «Ну, типа это я затупил», и запираю пушку в железный шкаф в углу, где карабин, патроны и нитрогиколевые шашки… А в сексе пришлось сделать технологический перерыв на час. Потом, правда, нормально…

У меня еще много таких историй, одна лучше другой. Эти две — так, для примера. И никогда заранее не знаешь, какая получится фигня. Вот и сейчас. Если бы девчонке просто взбрело в голову стартовать в смысле секса, то это нормально. Ее организму виднее, когда и с кем это надо делать, и моя роль была бы обычной для взрослого мужчины в такой ситуации: оставить ей много хороших воспоминаний на будущее. Никаких проблем — тем более, при моей проф-специфике, техническая сторона дела выполняется ровно так, как надо. Но только, Люси настроена не на парня-функцию «эксперименто-примо». Она пробует играть взрослую женщину, которая решила…

Она года на четыре моложе того возраста, в котором девушки обычно начинают такие игры, но иногда у нее получается очень убедительно. Бармен Таркэ на Расщепленном Острове — не дурак, и людей повидал много, но он поверил в «этническую ундину» и общался с Люси, как будто ей, лет двадцать, и она держала образ «взрослой ундины» (хотя, по заметной опытному глазу моторике лица и рук было видно: ей это не легко). Игры с Таркэ отняли у нее море нервных ресурсов: час после выхода из бара она вела себя, как обычная девчонка-подросток, а потом… Этот более, чем взрослый разговор относительно Тлалока. Хотя, если в ее семье такие темы обычны… Я в 5 лет знал, как отличить копа от хомбре и сивила от форса, хотя и не представлял себе социальные функции любого из четверых, да и словосочетание «социальные функции» было мне, разумеется, незнакомо. Дети, обычно, играют в то, чем живут окружающие взрослые.

Если отвлечься от некоторой недорослости, Люси — исключительно симпатичная и интересная девчонка (по крайней мере, на мой личный вкус). Будь ей года на три больше… иначе говоря, через три года так и будет, и зачем сейчас делать из этого проблемы? Значит, проблемы не делаю, а наоборот: решаю их по мере появления.

Люси часто задышала, ее тело напряглось так, как будто она намеревалась встать на гимнастический мостик, а потом — длинный выдох, почти вскрик. Полный релакс.

— Уф… Уф-уф… Это было здорово! Даже лучше чем с китом.

— С кем, с кем? — удивленно переспросил Хаген, медленно убирая ладонь из нижнего сектора ее живота.

— Ну, был у меня такой сон… Короче, там кит своим ластом сделал что-то похожее… Отдаленно похожее. С тобой конечно, лучше! И еще, с китом меня Флер разбудила совершенно не вовремя. Мы только-только собрались перейти к… Ну, к тому, что в книжках называется «коитус», и тут она шлепнула меня по заднице. Такой облом.

— Сочувствую, — сказал он, — когда в такой момент обламывают, это обидно.

— Ну, а я о чем? Давай сейчас я не буду просыпаться… ну, ты понимаешь?

— Не надо беспокоиться, — сказал он, мягко поглаживая ладонями ее живот и маленькие груди… — Я не во сне, честное слово. Я настоящий, материально-биологический. Даже если тебя сейчас шлепнуть по попе, я никуда не исчезну.

— У-ау, — пропищала она, лениво и длинно потягиваясь всем телом, — Кто тебя знает? А вдруг ты моя эротическая фантазия, прикинь?

— Очень реалистичная, — уточнил он.

— Классно! — сказала Люси, переворачиваясь на живот, — А тогда погладь мне спинку, реалистичная эротическая фантазия… Выше, там где лопатки… Ага! А потом можно ниже и не останавливайся… Да… Я как раз об этом подумала…

— Если тебе покажется, — начал он, — что что-то не так, то ты сразу…

— Взвизгну, как резанная, — перебила Люси, — Давай, лучше ты сам почувствуешь, ОК?

Закат солнца — как будто огромный оранжевый шар медленно, как шарик мангового мороженного, тает в океане, и с его нижнего края течет мерцающий густой поток…

— Ты тоже подумала про мороженое, — сказал Хаген.

— Ты заметил, как я облизнула губы? — спросила Люси.

— Да. Очень характерное движение.

— Значит, не я тоже, а ты тоже, — поправила она, — Ты подумал про мороженое, когда я облизнула губы, значит — позже меня. Логично?

— Получается, так, — согласился он.

Они лежали рядом на квадратном надувном рафте, вытащенном в море. С него было интереснее наблюдать закат. Солнечная дорожка оказывалась так близко, что до нее можно было дотронуться рукой.

— Смешные существа люди, — сообщила Люси, — За столько тысяч лет не сообразили придумать слова для таких моментов, как сейчас. Мне столько всего хочется сказать, гигабайты бродят в голове, а нет ни одного подходящего слова. Свинство, ага?

— Утафоа в таких случаях поют, — заметил он, — Ну, не совсем поют, а….

— Я знаю, — перебила она, — Только у меня не получится. Буду пищать, как хомяк.

Хаген погладил ей спину и добавил:

— Киты тоже в таких случаях поют.

— Ага, вот так… — Люси изобразила гудяще-скрипящую серенаду горбатого кита.

— Нет, скорее так, — ответил он, и тоже попытался прогудеть, а затем скрипнуть.

— Классно! — решила она, — Это будут те самые слова, я так решила. Теперь осталось только придумать, как их записывать, и можно сочинять стихи!

— Я никогда не пробовал сочинять стихи, — предупредил Хаген.