Александр Казанцев - Озарение Нострадамуса

— Я готов, капитан.

— Гражданин следователь, — еще раз поправил следователь.

— Слушаюсь.

— Итак. Подтверждаете ли вы, что общались с врагами народа Бухариным и Пятаковым в 1931 году?

— Подтверждаю, но я лишь спросил у них дорогу.

— Я не записываю, о чем вы с ними говорили. Повторяю, вы разговаривали с ними? Подтверждаете?

— Это подтверждаю, — неуверенно произнес Званцев.

— Прекрасно. Дальше. Подтверждаете ли вы, что общались с расстрелянным врагом народа Тухачевским.

— Я был направлен к нему товарищем. Орджоникидзе.

— Который в страхе разоблачения застрелился, — перебил его капитан. — Итак, подтверждаете ли вы свою связь с Тухачевским?

— Подтверждаю, что был в его кабинете, куда меня пропустил Буденный, уступив свою очередь.

— Я не о Буденном вас спрашиваю. Будьте кратки. Подтверждаете?

— Факт подтверждаю.

— Подтверждаете ли вы, что в течение ряда лет вводили в заблуждение государственные органы псевдоизобретением некоего электроорудия? Подтверждаете ли, что из этой затеи ничего не вышло?

— Подтверждаю, что пока не вышло.

— Лишние слова я буду вычеркивать, — пригрозил капитан.

— Дальше. Подтверждаете ли вы, что извлекли личную выгоду из пустой шеи с электропушкой, получив международную премию?

— Получение премии за киносценарий «Apенида» подтверждаю.

— Он построен на применении электропушки?

— Это подтверждаю.

— Дальше. Подтверждаете ли вы факт своей поездки за границу, где вы продемонстрировали нашим идейным врагам принцип секретного оружия — магнитофугу?

— Не саму магнитофугу, а лишь ее действие.

— Подтверждаете ли вы, что американцы видели эффект модели электроорудия, замаскированной диорамой?

— Присутствие магнитофуги в диораме в советском павильоне Нью-Йоркской выставки в 1939 году подтверждаю.

— Подтверждаете ли вы, что, возвращаясь из Америки, задержались в Париже на две недели?

— Подтверждаю, что имел на это разрешение.

— Но факт задержки подтверждаете?

— Да.

— Подтверждаете ли вы, что, прибыв с Урала в Подлипки, остановились на квартире инженера Шефера, немца по национальности.

— Подтверждаю. Мы знакомы с Белорецка.

— Меня интересует подтверждение факта.

— Факт подтверждаю.

— Подтверждаете ли вы, что женились на его дочери, несмотря на его арест как врага народа?

— Женитьбу свою подтверждаю до его ареста.

— Подтверждаете ли вы, что, являясь рядовым, стали носить с начала войны форму военинженера третьего ранга?

— Это звание мне присвоили вместе с назначением на должность помпотеха комбата 39-го саперного батальона.

— У вас есть приказ об этом?

— Только удостоверение и приказ командующего Московским военным округом о предоставлении мне, военинженеру III ранга, особых полномочий.

— Бывший командующий Московским военным округом арестован.

— Этого не знаю.

— Продолжим. Подтверждаете ли вы, что придуманные вами электроторпеды не были применены для обороны Москвы и изготовлено их напрасно большое число?

— Подтверждаю, что здесь они не были применены.

— Подтверждаете ли вы, что и на Крымском фронте вы не использовали всю предоставленную нам технику и взорвали ее?

— Подтверждаю, что получил такой приказ.

— У вас он есть на руках?

Званцев пожал плечами:

— В тех условиях приказы отдавались, а не писались.

— Подтверждаете ли вы, что, находясь в руководстве секретным институтом, взяли на работу дочь репрессированного полковника царском армии, адъютанта кровавого Николая II, названную Татьяной в честь дочери царя, расстрелянной в Свердловске?

— Подтверждаю, хотя и не знал об этом.

— Но должны были знать. Поставим на этом точку. Подпишите. Здесь только то, что вы подтверждаете.

Званцев пожат плечами, прочитал искусное творение капитана и подписал лист, потом второй, поскольку на одном вопросы не уместились, и сказал:

— Но это не может служить обвинением.

— А это уж как решит чрезвычайная тройка.

Капитан выдвинул ящик стола и спрятал в него кобуру с именным маузером.

— Теперь пройдите в соседнюю комнату и подождите. За вами придет конвой и отведет вас в камеру предварительного заключения. Машины свои мы отдали фронту. Придется пешком. Ваши институтские тревожить не будем.

— Позвольте, но на каком основании? Если я иду под суд, то имею право…

— Вы имеете одно право — ждать в камере предварительного заключения на Лубянке решения тройки. А ее дело вызывать вас для предъявления своих прав или не вызывать.

Званцев понял, что сопротивление бесполезно.

— Могу я позвонить Иосифьяну?

— Мы сами известим его, — успокоил Званцева капитан. — Идите, — приказал он.

Званцев, еле сдерживаясь вышел в соседнюю совсем пустую комнату, куда только через час явился веснушчатым парень с винтовкой, который и сопровождал Званцева до Лубянки, именовавшейся площадью Дзержинского.

Там пустоты не было. Конвойный передал арестованного, и его заключили в опрятную камеру, где он через неделю узнал, что приговорен чрезвычайной тройкой к десяти годам пребывания в лагере особого режима. Его не сочли нужным ни вызвать, ни допросить.

И только через сорок лет после Победы над Германией сидел в президиуме торжественного собрания седой Званцев рядом с седым Иосифьяном в родном, ими созданном во время войны институте и слушал выступление увешанного орденами полковника в светлой парадной форме, который сообщил, что в бытность его лейтенантом он командовал подразделением, вооруженным сухопутными торпедами, созданными и изготовленными в этом институте. И эти торпеды пробили брешь в Ленинградской блокаде, взорвав доты, уничтожившие не одну тысячу солдат Красной Армии, пытавшихся выручить осажденных и погибающих с голода ленинградцев.

То, что не под силу было ни авиации, ни артиллерии, ни пехоте, сделали задуманные когда-то Званцевым и осуществленные вместе с Иосифьяном танкетки, взявшие начало от поступившего с мобилизационного пункта полуторатонного вездехода.

Иосифьян горячо поздравил старого друга с признанием его заслуг, за которые тот горько поплатился.

Прошло еще десять лет, и уже старому Званцеву была вручена особая настольная изобретательская медаль, получение которой он разделил с такими знаменитыми изобретателями, как профессор-глазник Святослав Федоров и академик Меркулов, создатель авиационных двигателей. Званцеву эта награда была дороже всех его пяти орденов.

Выступление полковника, записанное на магнитофонную пленку, было преподнесено институтом Званцеву, его первому главному инженеру, как памятный подарок.

Но полвека назад в то клокочущее военное время начальник главного управления «СМЕРШа» вызвал к себе адъютанта и передал для вручения генерал-секретарю Берия служебную записку такого содержания: «Путина началась. Первый вагон с уловом отправляется по назначению. Абакумов».