Розов Александрович - Чужая в чужом море

- Только на Земле? – перебила Фрис, - Можно было бы и еще где-то что-то построить.

- По ходу, там как-то непонятно, - ответила техноисторик, - Описана куча внеземных цивилизаций, все похожи на человеческую на разных исторических фазах, но чтобы земляне занимали ничейные планеты и что-то там строили… Короче это выпало.

- Странно, - заметил Керк, - Какой тогда табаш от всех этих звездолетов?

- Культурный обмен с соседями - пояснила она, - а так, чисто спортивный интерес. В практическом аспекте, футуро-люди больше занимаются тем, что хабитируют нашу планету до консистенции «фруктовое пюре с кремом под толстым слоем шоколада».

Пума отцепилась от плеча Рона и подплыла поближе:

- Как они там поместятся? Если все шоколадное, то много детей, так? А где жить?

- Детей мало, - ответила Ахети, - Они планируют, чтобы не было перенаселения.

- Пфф, - возмутилась африканка, - Глупо, да! Вокруг столько планет пропадает зря!

- Ага, - согласилась Ахети, - но я объясняю, как у Ефремова. У него есть роман «Час быка», продолжение «Туманности Андромеды», про планету Торманс около другой звезды. Планету колонизировали люди, улетевшие с Землю из несогласия с земным коммунизмом. Колонисты все засрали, устроили диктатуру, колбасят друг друга по-черному. Потом земляне всех спасают, но смысл в том, что нефиг колонизировать.

- А что из себя представляет этот земной коммунизмом? – спросил Олаф.

Теперь про коммунизм. Рулит «Совет Экономики». При нем несколько групп консультантов. Типа, ученые…

- А как формируется этот Совет? Как у вас, или как у нас? Конкурс или выборы?

- Там непонятно. По ходу, глобальные вопросы ставятся на интернет-референдум.

- А кто определяет, какие вопросы глобальные?

Ахети вздохнула, взяла тайм-аут, сделав ленивый переворот под водой, и ответила:

- Te i reira, te oere hamani. Там дело темное. Откуда берутся эти умники в Совете и по каким принципам они управляют... В романе считается, что они хорошо управляют.

- Хорошо для кого? – поинтересовался Керк, - И, кстати, кто воспитывает детей?

- Два пинка, оба нокаутирующие, - оценила Ахети, - В романе считается, что есть такие принципы этики, которые все решают наилучшим образом. Если их внушить каждому хабитанту с детства, то все будет классно. Отсюда - приоритет педагогики. Как только ребенка отнимают от груди, так сразу отдают в учебные лагеря, где он воспитывается и учится под контролем педагогов до 17 лет, потом он еще 3 года выполняет спецзадания педагогов, и освобождается только в 20 лет, если педагоги поставят ему зачет.

- А кто не получил зачет, того убивают, - добавила Пума.

- Откуда такой вывод? - поинтересовалась Ахети.

- Знаю, - ответила африканка, - Когда я была маленькая и жила на Замбези там рядом были лесные племена, совсем дикие. У них так. Кто сдал зачет, тому педагоги режут каменным ножом узор на лице и мажут золой. Это он взрослый, может строить дом и брать себе женщин, а до зачета он служит педагогу. А потом, кто не сдал зачет, тому режут горло и съедают. Если ты не хочешь сдавать зачет, то бьешься с педагогом на копьях. Если убьешь его, то сам будешь педагог, а если педагог убьет тебя, то тебе не повезло. Если кто-то старый, сильно раненный или больной, то ему режут горло, для экономии, чтобы не кормить. Лесные люди сильные, здоровые, но очень глупые, да!

- А откуда у них берутся педагоги? – спросила Фрис.

- Педагоги берутся оттуда, что они убили старых педагогов. Я же понятно сказала.

- Ну да, - согласилась шведка, - А почему ты называешь их педагогами?

- Это не я, это Ахети их так назвала. Они рулят, пока их не убьет тот, кто сильнее.

Развеселившийся Рон подплыл и слегка хлопнул Пуму по попе.

- Хей, черная кошка, а экономический совет у лесных людей есть?

- Типа того, - ответила она, снова уцепляясь за его плечо, - Есть такие старики, которые падают, дергают ногами и у них пена идет изо рта. Совсем ебнутые. Им не режут горло, потому что боятся: дух мбембе, который у них в голове, выскочит и будет плохо. А так, педагоги говорят другим лесным людям: У! Это мбембе дает нам совет через ебнутого старика! Он советует то-то и то-то. Делайте так! И лесные люди слушаются, да!

- Ничего такая демократия, - оценил Олаф, - только немного готичная, да Ахети?

- Угу. Но ты не путай, где Ефремов, а где люди из леса на Замбези рядом с fare Пумы.

- Я не путаю. Просто, если к Ефремову добавить Замбези, то появляется логика.

- Верно, - согласилась она, - Это футуро-общество 40-го века подозрительно похоже на застывшую ритуально-кастовую систему городов-государств эпохи ранней бронзы. Но Ефремов совершенно не имел это в виду. Он описывал замечательный, благополучный мир с энергичными, красивыми, открытыми людьми вроде Ромара. В этом и проблема.

- Ромар классный, - согласилась Пума, - только он… Хрупкий. Как все элаусестерцы.

- Хрупкий? – удивилась Фрис, - А, по-моему, он здоровый, как черт.

- Пума верно сказала, - вмешался Керк, - Они очень креативные и коммуникабельные ребята, поэтому с ними надо обращаться бережно. А вообще, им цены нет.

- Значит, - заключил Олаф, - на Элаусестере люди похожи на тех, про которых писал Ефремов, а вот их коммунизм совершенно другой… Кстати, как у них с сексом?

Ахети остановилась и разлеглась на воде, выражая мечтательность всем своим телом.

- Обалденно! Правда, я сужу по одному случаю с одним представителем, но…

- Wow! - сказал швед, - Рад за тебя. Но я спросил про секс в «Туманности Андромеды».

- А-а… Там закручено. С одной стороны, открытая эротичная эстетика тела, с другой – полное отсутствие эротики in-action. Можно подумать, что женщины беременеют от взгляда на мужчину… Хотя, ни одной беременной женщины в романе нет. И ни одной кормящей. Только одна женщина упоминает, что не так давно вскормила ребенка. Да, маленьких детей и стариков тоже нет. Странно, не так ли?

- Может, что-то пуританское? – предположил Керк.

- Нет, - ответила Ахети, - В других романах Ефремова с сексом все, как у людей, а в «Туманности…» - как у насекомых. Матка - яйцо – инкубатор – рабочая особь – аут. Парадокс: весь мир считает «Туманность…» лучшей коммунистическая агиткой, а на Элаусестере, в единственной на Земле успешной коммунистической автономии, этот роман считают художественным сборником научно-технических прогнозов, и только.

- Наверное, еще и социальных прогнозов, - заметила Фрис, - Ромар говорил, что у них коллективное воспитание с раннего детства, как и в «Туманности Андромеды».

- Коллективное, - подчеркнула Ахети, - Не педагогическое. Это принципиально иное. Например, я – здесь, а мое маленькое ушастое сокровище - у моей тети, на ферме, на острове Уруктабел, это миль 10 к югу. Там же еще шесть родственных киндеров. Это хорошая кампания, природа, детям нравится. У нас в Гавайике это обычное дело, а на Элаусестере любая женщина для любого киндера - это как тетя или бабушка. Там все считаются родичами, только и всего. Никакой педагогики в европейском смысле.