Розов Александрович - Чужая в чужом море

- Только то, что вы не остаетесь в Меганезии, социальные ценности которой вы с таким жаром защищали. Вы предпочитаете жить в Канаде, в стране с… гм… греко-романской культурой, в адрес которой вы так негативно высказывались в дискуссии.

- Я просто еду домой, - ответила она, - Не в Грецию и не в Рим, а в Новую Шотландию. Если вы приедете туда и заявите простым парням, сидящим в пабе на Кэйп-Форчу, что они - греко-романцы, то, боюсь, вам бабахнут по голове пивной кружкой.

- Знаете, в чем ваша ошибка, мистер Монтегю? – вмешалась Эстер.

- Гм… Интересно… Так в чем?

- Вы пытаетесь запугать собеседника выдуманными страшилками или запутать его в красивых, но бессмысленных сочетаниях слов. А надо просто назвать вещи своими именами, и обозначить реальные проблемы, если они действительно существуют.

- Они действительно существуют, - сказал Джентано, - Если говорить кратко, то в мире есть три системы. Одна – уже взрослая и проверенная временем. Я назвал эту систему греко-романской. Вторая, более молодая и агрессивная – коммунизм. Не буду повторять страшилок Холодной войны, но коммунизм в его самой динамичной, китайской версии, конкурирует за жизненное пространство с нами. Третья, самая юная, и агрессивная - это анархизм в его технократичной меганезийскй версии. Она тоже претендует на большую долю жизненного пространства, которую может отнять только у нас. Речь не о военном конфликте. Будем считать, что его никто не желает. Экспансия молодых систем идет формально-мирным путем – через экспорт идеологии и образа жизни.

- Ясно, - с некоторым облегчением произнес Босуорт, - Так всегда было. Даже еще до человека. Трилобиты конкурировали с динозаврами. В общем, все по Дарвину.

- Это уже другое дело, - заметила Эстер, - Если не трогать 10 заповедей и не поминать Гитлера, то все становится на свои места. Настольная книга моего faakane - Адам Смит «Исследование о природе и причинах богатства народов». Она вышла в 1776 - тогда же, когда декларация независимости США. Легко запомнить. Конкуренцию выигрывает та система, в которой эффективнее устроено производство и распределение.

Второй советник задумчиво потер лоб ладонью.

- Интересно, а «Протестантская этика и дух капитализма» Макса Вебера не является ли также настольной книгой вашего… э… faakane?

- Угадали, - сказала она.

- Значит, дело не только в производстве и распределении, а еще и в этике, не так ли?

- Этика как раз содержит модель производства и распределения, - ответила Эстер, - вот это, как говорит Наллэ, и есть открытие Вебера. Выводы, которые сделал Вебер из этого своего открытия – фэйк, попытка подогнать факты под апологию пуританства. Научный вывод был в том, что этика это часть технологии. Тот же промышленный software, но только не компа, а для людей, для общества, для тех, кто принимает ключевые решения.

- Чистейшей воды тоталитаризм, - прокомментировал Джентано.

- С каких это пор Вебер считается тоталитаристом? – спросила она.

- Вебер не тоталитарист. Это вполне либеральный социолог. Но вы-то переиначили его выводы и объявили, что людей надо ре-программировать под нужды производства, как делали в СССР при Сталине и в Китае при Мао.

- Разве я сказала, что нужно ре-программировать?

- А разве нет? Раз этика – это software, значит, ее надо загружать в голову.

Эстер покачала головой.

- Вы рассуждаете, как Вебер. Он предлагал загружать в головы протестантскую этику ради стимулирования капиталистического производства и распределения. Именно так делается во многих странах. А я сказала, что этика - это программа, которая определяет характер производства и распределения, но не говорила про загрузку.

- Она действительно этого не говорила, - поддержала Жанна.

- Тогда что имела в виду мисс Блэйз?

- Я имела в виду, что какой-то набор программ непременно будет загружен, потому что человек – существо социальное и обучающееся. А теперь берем ваши, мистер Могтегю, три системы. В первой системе людям загружают в мозг буржуазную этику, во второй – коммунистическую, а в третьей, соответственно, анархистскую. Вопрос в том, какой получается экономический результат.

- Впервые слышу про анархистскую этику, - заметил Босуорт, - что это за зверь такой?

- Хартия, - лаконично ответила Жанна.

- И все?

- Ага.

- Я об этом упоминал, - напомнил Джентано, - 10 заповедей, вывернутые наизнанку.

- Черта с два, - возразила канадка, - Попробуйте кого-нибудь ограбить в Меганезии. Оглянуться не успеете, как окажетесь на каторжных работах.

- Полиция там неплохо работает, - согласился с ней Босуорт, - а опыт привлечения армейских резервистов к охране порядка вообще можно бы и перенять.

- Похоже, вы оба просто в восторге от Меганезии, - желчно заметил Второй советник.

Спецагент Босуорт фыркнул.

- Ничего подобного. Мне совсем не нравятся тамошние порядки. Мне нравится, как они их охраняют, но это совсем другое дело, Джентано. Совсем другое.

- И мне многое не нравится в Меганезии, - добавила Жанна, - Что-то для меня просто непривычно, против некоторых вещей у меня есть принципиальные возражения, а ряд артикулов Хартии для меня вообще неприемлемы. Но это мое мнение и я никому не намерена его навязывать.

Монтегю улыбнулся.

- Рад слышать, мисс Ронеро. Здоровая критичность оценок всегда была отличительным свойством… Не буду говорить, какой культуры, а то вдруг вы стукнете меня кофейной чашечкой по голове, как принято в пабах Новой Шотландии.

- Не стукну, - пообещала она, - Во-первых, кофейная чашечка для этого не годится, а во-вторых, я не люблю применять силовые аргументы в споре.

- Браво. Тогда я наберусь смелости и спрошу: что конкрентно вам не нравится в Хартии?

- Как вам сказать? – Жанна сделала паузу и покрутила в руках чашечку, - не так-то легко найти грань между «не нравится» и «непривычно». Например, секс, семья, дети. Что-то вызывает тревогу просто с непривычки, как незнакомая еда. Но, к примеру, артикул об изъятии ребенка из семьи, где его опекают по принципам, несовместимым с Хартией… Вот с чем я категорически не согласна. Можно говорить о качестве нового поколения, о том, что оно получается счастливее, разумнее, здоровее – все равно, это на мой взгляд, слишком жестоко по отношению к родителям. Эта мера применяется, насколько я знаю, очень редко – но это Дамоклов меч. Что-то вроде селекции, как у древних спартанцев – только применяется она не к детям, а к родителям. Я считаю, что это унизительно. В общем, я не согласна. Второе – это удивительная легкость, с которой там отнимается человеческая жизнь. Я не о криминальных убийствах – их там, как раз, меньше, чем в большинстве западных стран. Я о самом отношении. Из-за этой системы резервистов, которая, кстати, нравится Гарри, как полисмену-профессионалу, Меганезия крайне милитаризована. Люди смотрят на боевое оружие, как на привычный предмет обихода. Сковородка и автоматическая винтовка – вещи из одного бытового ряда. Одна - чтобы жарить яичницу, другая – чтобы, убивать людей. Иногда меня это даже пугало.