Том Пардом - Журнал «Если» №07 2010

— Жадина! А ты оставайся.

— У каждого своя задача, — серьезно сказал Рябтсев. — Вам тут обживаться, а нам новые миры покорять. Так что стыдись и иди помогать. Морган, ты слышишь?! Тебя тоже касается.

Ягоды были очень аппетитные. Все четверо просто изошли слюной, пока набивали контейнеры, но твердо решили ждать полудня. Запасли и корешков, и фиолетовой симпатичной травки, и длинных, исходящих соком желтых грибов.

— Я всегда думал: откуда наши предки знали, что можно есть, а что нельзя? — рассуждал Рябтсев, периодически шумно сглатывая. — Неужели ели наобум и травились? Это как-то странно. Скажем, нашли знакомый фрукт — и едят. А незнакомые зачем пробовать? Разве только силой кого заставить… Может, и так. Но теперь мне кажется, что они просто знали. Так и должно быть!

— Ты лучше скажи: Илай выведет разумных существ? — Огински чаще других поглядывал на солнце. — Я вот думаю, что нет. Иначе зачем ему здесь люди?

— Может, это единственное, чего он не может, — с удовольствием переключился Рябтсев. — Хотя грешно так говорить… В сущности, он наш бог. Но, с другой стороны, может быть, мы его устраиваем. Зачем тогда огород городить? Надо лишь создать генетически совместимых животных. Для размножения.

Некоторое время они работали в тишине. Потом Морган не выдержал.

— Я с обезьянами спариваться не собираюсь!

— Почему сразу обезьяны?.. И вообще, как Илаю угодно, так и будет. Все мы его дети, но и его слуги. Все мы из него вышли и в него уйдем. — Рябтсев, кажется, сам себе удивлялся. — Ну, ведь так и есть, в общем-то. Привыкнем. А зачем раньше срока отказываться, Морган? Илай нас не подводил, и верю, что не подведет. Значит, даст тебе то, что действительно нужно.

— Не могу представить… — проворчал инженер.

— Все равно не богохульствуй! Ты же не мог представить, что будешь исходить желудочным соком по инопланетным ягодам, которых даже не пробовал? Вот и помолчи, доверься Илаю.

— Так передадим же в его руки нашу судьбу! — вмешался Гаррисон. — Похоже, парни, полдень. Давайте-ка я первый, все же капитан.

Он снял шлем. В лицо пахнуло прохладной свежестью, запахами трав и бесподобным, чарующим ароматом ягод. Гаррисон даже не сказал ничего, только махнул рукой — давай! — и принялся за ягоды. Он снимал их губами прямо с ветки и жмурился, наслаждаясь соком, таким горьким и сладким одновременно.

Это было как забытье. Когда бывшие земляне наелись, а точнее, не могли больше есть, солнце уже порядком сдвинулось к западу. Сбросив скафандры, они в одних комбинезонах валялись на траве. На грудь Гаррисона взбежала шустрая маленькая ящерка и укоризненно посмотрела прямо в глаза.

— Да брось, ягод много! — сказал он ей. — Илай щедр для всех!

Ящерка все же показала капитану желтый раздвоенный язычок, прежде чем удрать в траву. Лежавший с ним голова к голове Рябтсев покашлял.

— Ну, все это хорошо, но дело есть дело. Надо лететь. Вам бы отойти подальше.

— Вот! Теперь выжгут тут все дюзами! — возмутился Гаррисон из-за кустов. — Уроды неместные.

«В самом деле: почему мы ни разу не задумались об этом? Восхищались красотой, а про то, что дюзы ее пожгут, совсем не думали. Наверное, просто ненужные мысли?»

Капитану и правда было спокойно. Илай оживит этот кусочек своего мира очень быстро, ведь он всемогущ.

— Кстати, у меня с печенью было не в порядке… — Рябтсев уже стоял над скафандром, раздумывая, забрать его с собой или оставить. — Каждый медосмотр приходилось платить парням из комиссии, чтобы глаза закрыли. А теперь вот вроде не болит.

— А у меня зуб прошел, слава Илаю! — поддержал Огински. — Так забираем скафандры или нет?

— Возьмем, мало ли что в пути случится. И все, пора прощаться.

Они обнялись и больше уже ничего друг другу не сказали. Гаррисон и Морган, не оглядываясь, пошли по равнине на запад, вслед за солнцем. Оставшиеся по пути к кораблю завернули на кладбище. Конечно, никаких следов могил здесь уже не было, но красный комбинезон Чен еще можно было рассмотреть в траве.

— Зря я ее, — покаялся Огински. — Прости, Чен! Прости, Илай!

— Иди и больше не греши! — важно напутствовал его Рябтсев, совершенно забывший о своем желании приговорить капитана гаечным ключом. — Все. Обожаю эту планету! Но должен нести свет Илая дальше.

Им было так легко, что они просто побежали к «Феле», словно дети. Люк захлопнулся, и через несколько минут корабль, ломая кое-как поддерживающую его конструкцию, оторвался от почвы. Пусть Гаррисон был и не лучшим пилотом, но его познаний хватило Рябтсеву. Немного позже «FL-14» ушел в гиперпространство, чтобы вынырнуть из него гораздо ближе к Земле, которую ждали большие перемены.

«Конечно же, перемены к лучшему, — счастливо улыбаясь, думал Гаррисон. — Потому что все перемены подвластны Илаю, а все, что делает Илай, — к лучшему!»

Они все дальше уходили от места посадки. И где-то далеко впереди, в еще не выросшем лесу, их кто-то ждал.

«Разделяй и властвуй». Такой подход, может, и хорош для политики, но для кино все еще сомнителен.

Как ни странно, первый опыт в отечественной практике был еще давно, в годы нэпа, когда некоторые прокатчики разрезали пополам «Аэлиту» Якова Протазанова. Ничего хорошего не вышло, и экранизацию Толстого до сих пор смотрят целиком. И если в Голливуде, даже после примера Тарантино, «в двух актах» снимают, как правило, вторую-третью часть состоявшегося хита, то в России «режут наперед». Сначала «Параграф 78», затем «Обитаемый остров» и, наконец, два «уровня» боевика Павла Санаева «На игре».

Идея взять группу подростков, дать им в руки оружие и поставить перед взрослым выбором неизменно выигрышна. Будь то японские школьники, которые должны воевать друг с другом до последнего («Королевская битва»), или русские «черные следопыты», вынужденные вступить в бой с фашистами («Мы из будущего»). Правда, дилогия Санаева близка не к этим образцам, а к недавней «Черной молнии», вышедшей между двумя сериями. Обе ленты наглядно демонстрируют как достоинства, так и болезни отечественного жанрового кино. Радует то, что недуги более похожи на болезни роста.

Развитие отдельного жанра повторяет развитие кино вообще. Вперед уходят техника и спецэффекты, и потом за ними тянется все остальное. Только после того, как прибудет поезд Люмьеров и ракета Мельеса врежется в Луну, на экраны выйдет бродяга Чарли и превратит балаган в искусство. Громкие фантастические ленты последних лет, снятые в России, заявляют: технически мы догнали Запад. А что графика слабее, так и бюджеты пока не под сто миллионов. Картина «На игре» в этом плане достойна похвал и всевозможных технических наград. Операторская работа, монтаж, трюковые сцены — если бы в кадр не лезли российские детали, то случайный зритель мог бы подумать, что, по меньшей мере, попал на боевик от продюсера Люка Бессона.