Константин Рольник - Расстановка

— Обобществление информации один ключевых пунктов нашей программы. — заметил Рэд, все более увлекаясь темой — Из общественного фонда, минуя посредников-монополистов, изобретатели могли бы получать больше за свой труд. Но однократно, а не в виде ренты. Впрочем, после автоматизации, при высвобождении для творческого труда миллионов бывших рабочих — из них выйдут миллионы изобретателей, самодеятельных авторов, неформальных музыкантов и программистов-любителей, создающих свои творения в свободное время, ради удовольствия. Это не при капитализме, а при разумном строе, где общество о них позаботится. Мечта и творчество свойственны человеку. В будущем, которое мы планируем, человек будет творить интеллектуальный продукт из чистой жажды творчества. Наживаться на нем будет строжайше запрещено. Ограничивать доступ людей к знанию из соображений алчности — одно из самых страшных преступлений. Так мы считаем. И если победим, карать за это будем беспощадно.

— С этим, пожалуй, соглашусь — кивнул Алексей — А вот с тем, что при автоматизации все производство рухнет, я бы поспорил! Просто изменит структуру. 3D-принтеры или "электронные муравьи" тоже ведь заправляются сырьем, а значит шахты для них тоже нужны, и детали для них требуется изготавливать. Технологическая цепочка меняется, но не исчезает. Это не революция, всего лишь реформа. И в политике она потребует лишь мирной реформы.

— А разве настроено на такую реформу правительство Медвежутина? — с иронией спросил Рэд. — Правящая "Единая Рабсия" открыто заявляет, что ее идеология — консерватизм.

Заговорщик поднялся с кресла, и снял с полки книгохранилища запыленный том энциклопедии.

— "Консерватизм" — прочел он — "приверженность ко всему устаревшему, отжившему, косному; враждебность и противодействие прогрессу, всему новому, передовому в общественной жизни, науке, технике." Такая идеология выбрана ими не случайно. Монополисты, стоящие за Медвежутиным и "Единой Рабсией", и лоббирующие свои денежные интересы в Государственной Дурке настроены на устоявшийся, старый способ производства. Масштабная реформа, смена всех старых хозяйственных цепочек — совершенно не в их интересах, она им принесет миллиардные убытки. Через свое государство, законами и запретами, они сделают все чтобы не допустить внедрения новой техники. Тут единственный выход — срезать ножом революции всю старую элиту. И на ее место поставить группу с идеологией прогрессивной.

— Единственный выход? Сомневаюсь. — неисправимый пацифист не уступал, отстаивая возможность мирного пути — Ведь доступ к новым 3D-принтерам тоже можно предоставлять за плату, а монополисту нет никакой разницы, какая технология приносит ему прибыль. Возможно, автоматизация для него будет даже прибыльней! Хотя сперва придется раскошелиться на её внедрение…

— В старое оборудование монополисты вложили огромные капиталы. Нынешнее монопольное положение не требует от олигархов развивать технику. Для чего им это? Снижать цены? Чтобы разорить конкурентов? Но с конкурентами они сейчас расправляются иначе: лишением сырья и кредитов, политическим давлением — ведь государство в их руках. Кроме того, вы забываете о емкости рынка, о покупательной способности — усмехнулся Рэд — Товары при капитализме производят, чтобы продать. А если исчезнут заводы, и рабочие не получат там зарплаты, то у этих бедняков не будет и денег на пользование 3D-принтерами. Спрос при капитализме определяется не пустотой желудка, а толщиной бумажника. Нищих и голодных граждан рынок просто "не видит". Они не потребители, не платежеспособны. Для обслуживания новых хозяйственных цепей рабочих потребуется в сотни раз меньше, миллионы бывших рабочих уйдут с рынка, превратятся из потребителей в нищих. Наступит кризис перепроизводства: товаров экономика может произвести больше, чем имеется на них покупателей. Это крайне невыгодно правящей элите. А свои прибыли она охраняет законами и дубинками, судами и тайными убийствами, всей машиной государственного подавления. И она защитит свои интересы, новых технологий не допустит. Если ее не свергнуть.

— Но ведь всякая революция — возразил Алексей — сопровождается разрухой, техническим откатом назад.

— Разруха в ходе революции — это разбег перед прыжком. Выигрыш от прыжка многократно перекрывает потери от разбега. — разъяснил Рэд — Обратитесь к статистике. В Славном Семнадцатом разруха длилась лет пять, а последующий гигантский прыжок из аграрного средневековья к индустриальному государству с городами, всеобщей электрификацией, атомным оружием и космическими ракетами — для которого революция и создала предпосылки — с лихвой перекрыл временные перебои первых лет. Нынешние власти скрывают статистику дореволюционной Рабсии, приукрашивают проклятое прошлое — но мы-то знаем, какой была Рабсия времен цесарей: 80 % сельского населения, эпидемии, неграмотность, экспорт необработанного сырья и зерна, гужевой транспорт, освещение лучиной и керосином. В 10–15 раз страна отставала от развитых. А в результате революции — гигантский прыжок вперед!

— Хм… Да, в этом вы правы. Но все же, я думаю, возможно и постепенное внедрение новой техники. Пусть оно растянется на целое столетие, но зато мы избежим кровопролития.

— Столетие? В нашем распоряжении его нет.

— Вот как? Отчего же такая торопливость?

Ключевой вопрос! Рэд задумался: как объяснить понятнее и проще? Наконец, он ответил:

— Наши противники выступают за стабильность. Но стабильности не бывает. Стоять на месте — значит идти назад. Вот смотрите: у меня на столе "стабильно" горит люстра. Каждую минуту для ее питания сгорают килограммы мазута и петройлевого масла, на тепловой электростанции. Это стабильность? Нет, это медленное движение в пропасть, к исчерпанию ресурсов. По прогнозам ученых, запасов топлива в Рабсии хватит лет на пятьдесят, в лучшем случае. Допустим, цифры преувеличены. Но проблема-то остается: углеводороды, минералы, металлические руды, другие невозобновимые ресурсы идут к исчерпанию. Очень быстрому, по историческим меркам. Тут никакой стабильности и устойчивости быть не может. катимся под горку. Выход из положения надо искать срочно. А выходов тут два.

— Вот как? И какие же?

— Первый способ — ограничить потребление жителей. Не всех, конечно. Элита, монополисты сохранят за собой привилегии, право ездить на автомобилях, пользоваться лучшими ресурсоемкими товарами, использовать новые технологии для бизнеса, лечения, образования и развлечений. Но элиты у нас пять процентов. А к остальным приставят полицейского с дубиной, и прикажут "затянуть пояса". Ссылаясь на исчерпание ресурсов.