Марианна Алфёрова - Лига мартинариев

Когда дверь отворилась, и в комнату вошел Кентис, я подумала, что сплю, уткнувшись лицом в подушку и сглатывая боль как горькое снотворное, сплю вполглаза и при этом мысленно пытаюсь разговаривать с Андреем. Но когда следом в дверь протиснулся Мартисс, я поняла, что сон превращается в явь.

— Господи, хоть бы поспать дали, изуверы, — пробормотала бабка со своей койки. — То эта дура всю ночь стонет, то теперь гости к ней пожаловали поразвлечься.

— Эй, бабка, у тебя, погляжу, одно на уме, — грубо огрызнулся Мартисс. — Может, самой охота? Так мы тебе старичка организуем, у нас это не запрещается.

— Слушать тебя противно! — в сердцах сплюнула бабка. — Да ты глаза свои бычьи не пузырь, я свое отстрадала, зря надеетесь из моих старых костей навар себе получить.

Судя по тому, как старуха разговаривала с Мартиссом, я поняла, что Юрия, несмотря на импозантный вид, его не особенно ценят и держат на какой-то низшей, вовсе неуважаемой должности. Тон старухи его задел, и он вспылил совершенно неожиданно:

— Толк будет, ведьма, когда тебя живьем сожгут!

Есть люди, которым идет вспыльчивость, но в поведении Мартисса она выглядела совершенно неуместно. Вообще этот ненужный разговор со старухой сбил и обескуражил его. Он вошел в эту комнату, изображая князя. Но после двух фраз превратился в обычного погонялу. Он и сам почувствовал, что теряет нужный настрой и заторопился, вновь изменил тон, в этот раз на ехидно-насмешливый и почему-то стал постоянно подмигивать Кентису. Надо сказать, что тот выглядел куда более достойно.

— Пришел сообщить вам радостную новость, — подмигивая теперь уже мне, сказал Юрий. — Вчера, после обжаривания в камине, пришлось прибегнуть к услугам врача. Ну, и кроме всего прочего, сделали тест на беременность. И тест дал положительный результат. Ева, представляешь, ты станешь матерью. Какая радость! Я тебя искренне поздравляю. Кентис, надеюсь, ты тоже рад?

Кентис глупо моргнул и уставился на меня. Я заморгала еще глупее.

— Насколько я помню, — пробормотал Кентис, — с данной девицей я ни разу не трахался. Так что вопросы с подробностями не ко мне.

В моем мозгу радостно вспыхнуло «Орас! Новый Олежка!» Мелькнуло даже нечто подвенечно-белое, марш Мендельсона и… тут же всё залило чернотой. Потому что новое существо внутри меня могло принадлежать не только Орасу, но и… Ваду. Я точно не знала, через сколько дней тест на беременность дает положительный результат, но по всем прикидкам выходило, что у меня было гораздо больше шансов забеременеть в ту мерзкую ночь у Вада, чем в объятиях Андрея. Ребенок тут же представился крошечным уродом с безобразными зачатками ручек и ножек, с огромной головой и набыченной шеей. Он лежал толстым кулем в колыбельке и надрывно орал: «Хочу! Хочу! Хочу!»

— Нет! — заорала я как резаная. — Нет! Нет! Нет! — И заткнула уши. Потому что собственный визг оглушил меня. — Какая же я дура! Дура! Дура!

Последнее слово я могла бы повторить раз сто, и всё равно бы не определила меру своей глупости. Я пила в компании Кентиса ликер. А надо было жрать положенные в таких случаях таблетки. Надеялась, что обойдется! Идиотка! Я провела руками по животу, пытаясь определить, в самом ли деле урод сидит там, внутри. Определить, разумеется, было ничего нельзя. Я могла родить ребенка Орасу! Здорового, красивого, замечательного ребенка! Но вместо счастья выходило опять одно дерьмо. Не могу же я подсунуть Андрею урода и с наглой рожей заявить: он твой. Надо немедленно что-то делать. Немедленно! Но что? Я соскочила с постели и принялась лихорадочно рыться в единственном шкафчике. Там нашлась куча оберток, грязное белье и пакет ваты.

Мартисс недоуменно смотрел на меня.

— Что ты ищешь? — полюбопытствовал Кентис.

— Таблетки… Те, что действуют в случае задержки. Говорят, есть такие…

— Сомневаюсь, что они тут могут быть, — хмыкнул он.

В самом деле — с чего им тут оказаться? Кажется, я совсем сошла с ума.

— Вы должны их мне достать, — повернулась я к Мартиссу.

— Почему я? — спросил тот обалдело.

— Вы здесь хозяин. Или отпустите меня в аптеку.

Очевидно Юрий от этой сцены ожидал иного эффекта: нежных отцовско-материнских чувств, страха за не рожденное дитя. Или чего-то в этом роде. Сбитый с толку, он с отвращением смотрел на меня и медленно отступал к двери. Но ретироваться ему не удалось: в комнату вошла высокая красивая женщина в ярко-красном платье и, взяв Мартисса под руку, прильнула к нему:

— Как дела, Юрочка? Получил хоть капельку энергопатии? — я узнала женщину, что видела в больнице выходяшей из палаты Кентиса.

— Ну… возможно даже слишком много… не знаю…

— Ты что же, ничего не проглотил? — изумилась дама в красном.

— Нечего здесь глотать! Пусто! Она требует таблетки, чтобы избавиться от ребенка. Ольга, здесь одна оболочка — я это чувствую!

И тут Кентис ловко нырнул в раскрытую дверь и захлопнул ее. Мартисс рванулся следом, но лишь беспомощно ткнулся в стекло. Несколько раз он дернул ручку, но дверь не подавалась.

— Замок открывается снаружи, — проговорил он упавшим голосом.

— Вызови охрану, — подсказала Ольга.

— Я оставил передатчик в дежурной.

— Юрочка, что с тобой? — проговорила она слащаво, до приторности.

— Не могу так больше! — то ли прорыдал, то ли прорычал Мартисс. — Всё мерзко! Мерзко! Меня тошнит! От них всех тошнит. Ничтожества! Дрянь! Будь они все прокляты! Их можно только пытать, резать на куски, жечь — тогда они еще на что-то способны. А так ничего! Понимаешь, ничего!

— Юрочка, я…

— И ты тоже! — в ярости закричал Мартисс и, сдернув со стены зеркало, яростно швырнул им в дверь.

Вместе со звоном разбитого стекла пронзительно взвыла сирена. Мартисс спешно принялся вынимать осколки, застрявшие в проеме, не обращая внимания, что в кровь режет пальцы. Он уже собирался вылезти наружу, когда подскочил охранник и приставил ствол пистолета к виску.

— Ты что, обалдел? — заорал Юрий. — Я — дежурный по корпусу!

Охранник наконец узнал его и опустил оружие.

— Мартинарий разбил дверь и сбежал, — объяснил Мартисс и полез через проем наружу.

Охранник посмотрел на него еще более обалдело и повернул защелку замка, открывая дверь.

— Ах, да… — Мартисс попытался улыбнуться. Одернул свой сомнительной чистоты халат и, распахнув дверь, с преувеличенной галантностью повернулся к Ольге:

— Прошу вас.

— Я останусь, — ответила та.

— Хочешь попробовать сама? Как знаешь. Только ничего у тебя не выйдет. Могу поручиться.

Сирена смолкла, и сделалось очень тихо. Слышался лишь звук удалявшихся по коридору шагов. Ольга повернулась и несколько минут разглядывала меня как диковинное животное.