Келли Линк - Милые чудовища

Это почти как камушек в ботинке. Хальса постоянно была поблизости, зудела: «Скажи им. Скажи им. Скажи им». Поезд ехал уже целый день и ночь. Хальса оставалась на болотах, все дальше и дальше от него. Почему бы ей не оставить его в покое? Мик и Бонти совершенно очаровали двух богачек, сидевших напротив. Не было больше никаких брезгливых гримас и носовых платков, только улыбки и подачки еды и любви, любви, всеобщей любви. Поезд катился по выжженным полям и городам, которые предала мечу не то одна армия, не то другая. Поезд и его пассажиры нагоняли беженцев, идущих пешком или едущих в повозках, набитых добром: матрасами, шкафами (один раз попалось даже пианино), печками и котелками, маслобойками, и свиньями, и сердитыми гусями. Иногда поезд останавливался, из него выходили какие-то люди, осматривали и при необходимости чинили пути. На станциях они не останавливались, хотя там ждали люди, некоторые из них кричали и бежали за поездом. Никто из пассажиров не сошел. Когда добрались до гор, людей снаружи стало меньше. Зато там был снег. Один раз Лук видел волка.

— Когда мы с сестрой окажемся в Квале, — обратилась одна из богачек, та, что постарше, к тетушке Лука, — придется заново набирать прислугу. Нам понадобится кто-то, чтобы присматривать за домом. Вам ведь нужна работа? — У нее на коленях сидел полусонный Бонти.

— Да, мадам, — ответила тетушка Лука.

— Ладно, посмотрим, — сказала женщина. Она уже почти успела полюбить Бонти. У Лука до сих пор толком не было возможности разобраться, о чем же думают богатеи. И теперь он с некоторым разочарованием осознал: примерно о том же, что и все. Единственная разница заключалась в том, что эта богатая дама, как и секретарь колдуна, кажется, думала, что все происходящее закончится хорошо. Деньги — они, видимо, как удача. Или волшебство. Заставляют думать, что все сложится как нельзя лучше, вот только оно не сложится. Если бы поезду с пассажирами не было суждено погибнуть, тетушка Лука смогла бы, пожалуй, выгодно продать еще одного своего ребенка.

«Почему бы тебе не сказать им? — снова заговорила Хальса. — Скоро станет слишком поздно».

«Сама им скажи», — подумал Лук в ответ. Когда рядом околачивается невидимая Хальса и постоянно твердит о том, что он и так знает, это еще хуже, чем если бы она явилась сюда во плоти. А Хальса во плоти тем временем была в безопасности, спала на подстилке в башне под лестницей. Вместо нее там должен был спать Лук. Лук готов был поспорить: колдуны небось уже пожалели, что Толсет купил такую никчемную девчонку, как Хальса.

Хальса проскользнула мимо Лука, положила на плечи своей матери невидимые ладони и заглянула ей в лицо. Мать не подняла на нее взгляда. «Вы должны, сойти с поезда, — потребовала Хальса. Она вопила: — СЛЕЗАЙТЕ С ПОЕЗДА!»

Однако это было все равно, что беседовать с дверью наверху башни. У Хальсы в кармане что-то лежало, оно так сильно впивалось ей в живот, что аж больно делалось. Хальса была не в поезде, она спала на какой-то штуковине с маленьким острым личиком.

— Ой, да хватит орать! Убирайся! Как я, по-твоему, могу остановить поезд? — сказал Лук.

— Лук? — окликнула его тетушка. Мальчик осознал, что говорил вслух. Хальса была довольна.

— Должно приключиться что-то плохое, — сказал Лук, сдаваясь. — Нам надо остановить поезд и сойти. — Обе богачки уставились на него, как на умалишенного. Тетушка Лука похлопала его по плечу.

— Лук, — сказала она, — ты уснул. Тебе приснился кошмар.

— Но… — запротестовал было Лук.

— Давай-ка лучше, — начала тетушка, поглядывая на попутчиков, — возьми Мика и прогуляйся. Стряхни с себя дурной сон.

Луку пришлось признать поражение. Богачки подумывали, а не благоразумнее ли поискать домработницу уже на месте, в Квале. Хальса стояла в проходе между сиденьями, сложив руки на груди и притопывая ногой.

«Так, ясно, — проговорила она. — С ними говорить без толку. Они просто решат, что ты свихнулся. Лучше пойди поговори с проводником».

— Простите, — сказал Лук тетушке. — Мне и вправду приснился кошмар. Пойду пройдусь. — Он взял Мика за руку.

Они пошли вдоль прохода, перешагивая через спящих, через дураков и любителей затеять свару, через картежников. Хальса все время держалась впереди.

«Поторапливайся, торопись, торопись. Мы почти на месте. Ты слишком поздно подорвался. И этот бестолковый волшебник, зря я потратила на него время, зря просила о помощи. Могла бы догадаться, что и на тебя рассчитывать не приходится. От тебя так же мало пользы, как и от них всех. От глупых, ни на что не годных колдунов из Перфила».

Лук чувствовал, что там, где-то перед поездом, спрятаны запасы пороха, небольшие тючки, втиснутые между шпал. Это напоминало камушек в ботинке. Он не боялся, только был слегка раздражен: на Хальсу, на пассажиров поезда, которые знали слишком мало, чтобы испугаться, на колдунов и на богачек, которые полагали, что запросто могут купить ребенка. А еще он злился. Злился на своих родителей — за то, что они умерли, что оставили его в этой западне. Злился на короля — за то, что тот сошел с ума; на солдат — за то, что те не остались дома со своими семьями, а отправились колоть, стрелять и взрывать семьи других людей.

Они находились в голове поезда. Хальса вела Лука прямо в кабину, где двое мужчин бросали огромные лопаты угля в красно-черную ревущую топку. Они были грязны как черти. Их руки бугрились мускулами, а глаза покраснели и воспалились. Один обернулся и увидел Лука.

— Эй! — воскликнул он. — А что он тут делает? Эй, паренек, ты что тут делаешь?

— Вы должны остановить поезд, — сказал Лук. — Иначе случится беда. Я видел солдат. Они собираются взорвать состав.

— Солдат? Там, позади? Давно?

— Они не позади, а впереди, — сказал Лук. — Нужно остановиться прямо сейчас.

Мик задрал голову и удивленно посмотрел на него.

— Он вправду видел солдат? — переспросил другой кочегар.

— Не-а, — ответил первый. Лук заметил, что тот не знает: то ли злиться, то ли смеяться. — Чертов мальчишка все выдумал. Притворяется ясновидящим. Эй, а может, он колдун из Перфила? Вот нам повезло-то, у нас в поезде колдун!

— Никакой я не колдун, — парировал Лук. Хальса одобрительно фыркнула. — Но кое-что я знаю. Если вы не остановите поезд, все погибнут.

Оба кочегара вытаращились на него. Потом первый сердито буркнул:

— А ну, ты, выматывайся отсюда. И не смей говорить с пассажирами ни о чем таком, иначе мы тебя в котел бросим!

— Ладно, — сказал Лук. — Пошли, Мик.

«Погоди! — встряла Хальса. — Что ты делаешь? Ты должен заставить их понять! Или ты сдохнуть хочешь? Думаешь, отбросив копыта, ты что-то мне этим докажешь?»