Ник Гали - Падальщик

Но вижу мало в глазах ваших. Смотрите во все глаза, но не видите; слушаете во все уши, но не слышите. Как сказать вам, чтобы поняли вы? Близок конец вашей страны, скоро разрушатся Красные Пирамиды. Прочь уходите отсюда; горе тому, кто здесь останется…»

Чудище замолчало и повернуло голову. Ли-Вань с удивлением увидел справа от ужасного младенца идущее из темной ниши светло-голубое свечение. Свечение усиливалось, росло и вдруг превратилось в фигуру — полупрозрачная, будто сотканная из кусочков весеннего голубого неба, она плыла в воздухе и дрожала. Когда фигура проплыла мимо младенца, тот издал злобное шипение. Фигура чуть дрогнула, словно подувший ветер качнул дымок весеннего костра.

— Мама!..

Ли-Вань подался вперед — руки встретили пустоту. Он растерянно заморгал глазами.

Вот светящееся облако снова собралось вместе — мама ласково улыбнулась ему из него, потом повернулась к чудищу и нахмурилась.

— Я та, что родила его, — сказала она, — по правилам мне разрешено рассказать ему последнюю сказку.

Ужасный ребенок вывернул голову к темным балкам на потолке и издал протяжный стон. Стон перешел в шипение:

— Я не знаю Лилы… Я не знаю никаких правил, кроме своих… Не проси… Пустое… Я уже рассказал ему, как есть…Мама топнула ногой.

— Он не понял, как есть. Ты рассказал как есть без красоты. Люди не понимают, когда рассказывают без красоты. Позволь мне рассказать ему как есть, чтобы он понял.

— Что мне ваша красота? — зашипел младенец. — Ваша крассота… Скучна. Пустое… Я не позволю тебе рассказать ему красиво… Уходи прочь.

— А если я расскажу ему как есть смешно? — звонко крикнула мама.

— А-а-а? — чудище нагнуло голову. — Ах-ах-ах! — раздался под темными сводами страшный, пустой смех. — Как есть можно рассказать смешно?!

— Да!

— Ах-ах-ах!.. Я позволю тебе рассказать ему как есть смешно, — но только смешно…

Мама подплыла к Ли-Ваню, окружила его — в тот же миг он почувствовал себя в теплом коконе, в котором ему ни откуда не могло быть вреда… В голове он услышал мамин голос.

Сказка о последнем балбесе (Смешная Сутра) «Один путешественник как-то раз забрел в удивительную землю. В чудесной долине текла полноводная река; в ее прозрачных водах было множество рыбы; в окрестных лесах росли высокие деревья и в достатке водились звери. За рекой путешественник увидел заливные луга; а дальше поля с цветами; а еще дальше — дикие сады, полные плодоносных деревьев… Путешественник дивился богатству этой земли и спрашивал себя, принадлежит ли она кому-нибудь. Наконец он встретил людей, и вид их поразил его. Были они худы, грязны и оборваны.

— Кто вы? — спросил путешественник. — Как звать вас? И почему вы выглядите такими несчастными?

— Мы жители этой страны, — отвечали ему люди, — и зовемся мы балбесами.

— Что за странное имя, — удивился путешественник, — Не пристало народу так называться!

— Не удивляйся, чужестранец, и не печалься за нас — мы так сами себя называем. Раньше-то у нас было другое имя, но мы давно забыли его. Теперь уже и все другие народы знают нас только как балбесов.

— Как же вам не стыдно зваться балбесами?

— Не говори так, чужеземец, не оскорбляй освященную временем традицию. Так повелось у нас давно: не стыдно нам и не страшно быть балбесами вместе. Но берегись назвать отдельно хоть одного из нас балбесом. За это тебя сразу будет ждать смерть.

— Спасибо вам, что предупредили меня. Но как же мне называть вас по отдельности, странные люди?

— А этого мы и сами не знаем, чужеземец. По отдельности каждый из нас не имеет имени. Случается, что кто-то из нас иногда придумывает себе имя, но тогда мы сразу же прогоняем его или убиваем. У нас, балбесов, не бывает отдельных имен, и взявший себе свое собственное имя уже не может принадлежать к нашему народу. Пусть будет ему стыдно и страшно одному за свое имя.

— Но что если то имя, которое он изберет себе, не будет ни страшным, ни постыдным?

— А про то нам не ведомо. Но знаем точно, что придется ему тогда ставить рядом со своим именем название народа нашего в единственном числе, а такое у нас карается смертью, даже если человек только себя так и назвал.

Подивился путешественник таким порядкам, но спорить не стал. Повели его балбесы в свой город. Посреди чудесной долины были нарыты в земле убогие землянки, везде в городище валялись груды мусора, а жители ходили чумазые и голодные. Путешественника усадили у костра и налили ему миску супа, сваренного из гнилой картошки.

Опять удивился путешественник и спросил:

— Почему же в богатой стране вашей живете вы так скудно? Или не можете в реке рыбу поймать? Или не можете в лесу убить зверя? Или не можете деревьев нарубить и построить себе прочные дома, чтобы в них жить?

И отвечали ему балбесы:

— Всего у нас вдоволь в нашей земле. Но чтобы любое дело делать, надо кликать друг друга по имени, чтобы понимать, где, в кто и какую работу делает. Мы же имен отдельных не имеем, а только одно общее. Как же нам зверя загнать да дом построить? Уж пробовали, да только или все вместе одно делаем, да остановиться не можем (ибо нет никого, кто бы другое делал и сказал бы: «Довольно!»), — либо делаем всё такое разное, что и вместе не соберешь. Так и перебиваемся — либо тем, что каждый сам себе нароет; либо тем, что от общей нашей беды останется.

Почесал путешественник в затылке, да и говорит:

— А вот хорошо бы вам, люди, как-нибудь по другому назваться. Чтобы было у вас имя иное, которое бы, помимо общего, каждому из вас позволило иметь свое собственное имя.

— Оно бы хорошо, — вздохнули балбесы, — да уж больно непривычно. Привыкли мы жить без отдельных имен, а только с одним общим именем, пусть хоть и с постыдным. Не хорошо нарушать традицию. Храним ее; не надо нам другой.

Задумался путешественник. Много он видел народов, и знал, что принимают народы имена такие, чтобы лучше смотрелось имя народа рядом с именами отдельных его людей. Но знал он и то. что возникают новые имена народов не сразу, а постепенно и происходят от совокупности имен отдельных людей. И меняются имена людей, и названия народов меняются. И понял он: у балбесов не могло изменится имя их общее с тех самых пор, как было оно принято, ибо отменило оно все имена людей, в этот народ входящих. И воскликнул тогда путешественник:

— Как же несчастие такое постигло вас, что дано вам было это ваше общее имя? Когда случилось так?

И отвечали странные люди:

— Было это так давно, что и не помним сами. А только, вроде бы, царь наш тогда решил с соседом подружиться, да и повелел назвать нас так же, как тот другой царь называл свой народ. А чтобы старое наше имя извести, да и другим именам наперед не дать появиться, наш царь повелел нам все свои имена забыть И не иметь их более. Да только то имя соседнего народа, что дал нам царь, как-то сразу забылось, — никто не смог его ни произнести, ни выучить. А как скоро и свои имена мы забыли, то и назвались в конце так, как соседи начали нас называть.