Сергей Калашников - Странный мир

— Знаешь, Слава, как-то оно тут всё странновато смотрится. Вылезать из кустов и знакомиться с местными жителями меня пока не тянет.

— Согласен. Надо бы разнюхать всё как следует сначала. А вообще-то, живут в лесу, а настороженности, как у наших, не ощущается. Как будто не ждут ничего худого ниоткуда. И не охотники.

— Или охотники, но дома. Или, всё-таки опасаются чего-то, но не зверя дикого. Вооруженная женщина всегда начеку.

Обследование местности и внешнее наблюдение дали массу новых сведений. Мужчины жили отдельно в четырех домах, разнесенных на пару-тройку километров друг от друга. Каждая постройка представляла собой обширный навес с четырёхскатной крышей, встроенный в растительность так, что ни о каких полянах или расчищенных местах речи не шло. Просторный светлый незаросший лес — и всё. В каждом строении жило человек по семьдесят. Тепло здесь всегда, под крышей сухо, а свободное движение воздуха при постоянно высокой влажности — великое достоинство жилища.

Женские поселения окружали мужские дома на расстоянии от двух до пяти километров. Состояли они из плетеных хижин, расположенных на открытых местах. В каждом посёлке таких «скворечников» было от сорока до пятидесяти, и каждое на одну жительницу. Еще в такой деревне имелся большой навес, расположенный тоже на открытом пространстве.

Мужчины выглядели людьми не особенно захлопотанными. Собрать еду с деревьев, оттащить кое-что к себе под навес, кое-что дамам, покуховарить, почистить лес в районе плодовых посадок — это, скорее развлечения для мужиков, чем серьёзная работа, так что обычно они чисто для развлечения что-то мастерили, плели, вязали, ткали. Случалось, и молотом по наковальне постукивали. Но напряженного труда здесь не наблюдалось.

Совсем иная картина в посёлках у женщин. Утренняя зарядка, купание, уход за волосами, натирания какие-то. Потом тренировки с луком, с копьём, фехтование, купание, обед, послеобеденный отдых, гимнастика, дыхательные упражнения, пробежка, купание… бедные крутились как белки в колесе, не зная покоя ни на минуту. Вечером, некоторые заглядывали к «мальчикам» и кого-то уводили к себе на ночь, утром обязательно возвращая на место.

Детишки бегали. До трёх лет — в женских посёлках. Потом — до шести лет — в мужских. Далее всё смешивалось — детвора перемещалась свободно. Начиная с десяти лет, девочки жили по женскому графику, каждая в своём домике, а мальчишки — вместе с дяденьками под навесом.

Славка долго прикидывал сколько здесь народу и какого, но, в конце концов, примерные цифры у них с Мишкой сошлись. Триста мужчин, триста женщин, около сотни малышей. Беременных женщин они видели единицы.

Стройками и ремонтом жилищ развлекались тоже мужчины. Собирались весёлой толпой, стаскивали жерди, прутья, пальмовые листья и, весело переругиваясь, творили какую-нибудь халабуду. Получалось играючи. И ещё обратили внимание на то, что в питании используется много съедобных каштанов, которые нередко встречаются всюду, но особенно густо растут в горах.

Не понимая речи, из которой узнавали только изредка доносившиеся до них отдельные слова, типа «привет» или «пока», ребята потихоньку пытались распутать для себя существо наблюдаемой жизни. Антураж — это само собой, но народ здоровый и между собой не ссорится. Сыты, не мёрзнут, по деторождению похоже на нормальное воспроизводство. Тихий патриархальный мир.

И вдруг картинка из совершенно другой сказки. На женщин во время купания наскакивает толпа чужих мужиков с короткими дубинками. Девчата — на другой берег и удирать. Нападающие — за ними, а тут толпа своих ребят с «коромыслами». Вопли, кутерьма и… стенка на стенку.

Славка с Мишкой, понятное дело, двинулись по следам отступившего агрессора. Роль «невидимок» они за последние месяцы освоили лучше, чем за всю предыдущую жизнь, хотя дома в это вопросе считались экспертами. Но на Корсике больше месяца прячась и подглядывая, почти потеряли способность обнаруживаться, уже на рефлекторном уровне учитывая силу и направление освещения, распределение теней, плотность листвы и толщину стволов. Так что на глаза неудавшимся похитителям женщин не попались.

В некоторой точке отряд разделился на несколько групп. Пошли за крайней правой, и вскоре вышли к классической стоянке древнего человека. Добротные шалаши, женщины занимаются хозяйством, куча голопузой ребятни под ногами, усталые охотники вернулись из дальнего похода. Близко подходить не стали, однако, по отдельным долетевшим до них словам поняли — здесь тоже говорят по-английски, и народ выглядит похожим на европеоидов. Загорелые, конечно. В одежде поменьше выдумки, хотя самой её больше. Передники или набедренные повязки у мужчин, женщины в подобии длинных маек.

Выглядят эти женщины довольно полными, и их значительно меньше, чем мужчин. Впечатление такое, что рождение детей для них — процесс, прерываемый только периодами вскармливания. Вид у здешних леди неважный. Утомлённый какой-то, рыхлый, даже, пожалуй, болезненный.

Недолго разглядывали деды картинки из жизни древнего мира. Решили вернуться. Пора было связываться по радио со своими — шхуна, что бегала к Мальте, по расчету времени несколько дней тому назад должна была покинуть побережье острова. Имело смысл уточнить время и место встречи.

— Ну что, Миша, по всему выходит, что разным дяденькам нравятся разные тётеньки, — Славка с удовольствием смотрит на море и прихлёбывает травяной чай, которого они были лишены довольно долго, поскольку огня не разводили, да и не носили с собой ничего, ни посуды, ни мешочков с сушёной травой.

— Красивые тётеньки, мой юный друг, нравятся всем. Не всем нравится вести себя так, чтобы быть красивыми.

— Это ты, мне кажется, не всё разглядел. Амазонку играет её мужчина. А сама она так же зависима и беззащитна, как и любая женщина, — Славка с удовольствием отламывает себе сухарь, приготовленный ещё дома.

— Не знаю. Я своей Гаечке ни разу не подыгрывал,… хотя… слушай,… просто это было тоньше. И вообще с самого начала метод этих ребятишек, это же часть нашей жизни, — Мишка даже засмеялся. — Вот Маркович! Вот жук! Если бы не эта карикатура, ни за что не понял бы коварства его замысла.

— Темные мы с тобой, товарищ лейтенант. В школах учились давно, когда всё это там ещё не преподавали. Нынешние выпускники не ломали бы головы месяц, и разобрались бы в вопросе без демонстрации контрпримера. Надеюсь. Во всяком случае, поучают они не глядя на количество седины в бороде слушателя.

Мужики переглянулись, пожали плечами. В динамике отчётливо зазвучала морзянка.

— Хороший сигнал, сильный, — Мишка потянулся к рации. — Попробуем речевую связь. Шхунка где-то недалеко.