Сергей Калашников - Странный мир

Итак, дороги. Они здесь когда-то были. Делаем такое утверждение и исходим из него. А теперь осматриваемся новым взглядом. Да, вот тут бы он проложил путь. Мысленно сносим деревья и кусты и вот здесь должны были стоять дома. Эти чуть заметные повышения — скорее всего бывшие насыпи у въезда на мост через ручей.

В Славкиной голове рисуется картинка. По мере того, как взор выделяет особенности рельефа, он назначает им «службу». Придорожное кафе, заправка, ряд домов загибается вдоль низины. Вот здесь он бы поставил автосервис.

Жест девушкам, одна из них всегда осматривается, и тут же ответный знак об опасности у него за спиной. Собака. Килограммов пятнадцать, пожалуй. Не мала, не велика. Челюсти как у ротвейлера, но грудь не такая массивная. Энергичный тощий хвост вытянут горизонтально, короткая серая шерсть. Хвост не виляет и не поджат. Итак, на острове живут хищники.

Зоя уже настроила лук, Зина взвела арбалет, а Славка к автомату даже не тянется. Зверь близко, а копьё в руке. Пара шагов вправо, чтобы девчата могли стрелять, не опасаясь попасть в него, и вместо одного пса, который корчится, пронзенный копьём прямо из-под земли вырывается целая свора. Рывок за приклад, предохранитель, затвор, очередь, еще одна. Псы ведут себя не так, как волки, атакуют в лоб без малейших признаков страха, не отступая и не пытаясь зайти во фланг. И рожок заканчивается быстро, но Зина копьем уже протыкает предпоследнего, действуя им из-за Славкиного левого плеча, а последний, не долетев до выставленного навстречу приклада, получает в грудь стрелу.

Картинка прозрачная. Стая защищает свою территорию. Вернее, попыталась защитить, а оно, вот как всё получилось. Зина из своего арбалета промахнулась, и прибежала прикрывать его левый бок. Его нынешняя официальная радость завалила трёх псов, а он несколько растерялся. Из такого мощного, но непривычного оружия успел положить только шестерых. Нет, пятерых, первого-то копьём уделал в одно движение. Три собаки приняли на себя почти весь магазин, стеной ломанули.

Добили тех, кто ещё шевелился, и за ножи. Шкуры по-весеннему линялые, однако, на кожи пойдут. Постолы изнашиваются быстро. Присолят, и довезут до дома. Но сначала проверить, откуда они выскочили. Если что, Славка и гранаты не пожалеет в пещерку бросить, не нужны ему неожиданности.

Лаз прятался в кустарнике и оказался узким. В него просунули длинный шест с привязанным на конец пуком горящей сухой травы. Тихо. Следующим туда нырнул юноша. Ха, действительно пусто. Однако, когда-то здесь был подвал здания, построенного человеческими руками. Пол заплыл грунтом так, что до перекрытия осталось около метра, потолок долгие годы осыпался, поэтому сейчас его былая горизонтальность в глаза не бросается. Зато стены, также изрытые временем, параллельны. Хотя определить материал, из которого они были сделаны, не взялся бы никто, кроме археолога. Сколы, потёки, разводы, выкрошившиеся участки. Сколько лет прошло с тех пор, как человеческие руки это соорудили? Тысяча? Не меньше. А, может быть и десять тысяч.

Девчата тоже слазили туда по очереди. Выбрались обратно с явно изменившимся настроением.

Шкуры смотаны на ту самую, вырубленную здесь длинную палку, которой запихивали в собачье логово горящую траву. Ноша на двоих. Работа с миноискателем завершена. Территория обшарена по квадратам, ничего не пропущено. Результаты более чем скромные. Два отклика: слабый в бывшем подвале, и так, средненький на окраине представленного себе Славкой поселения древних людей — его современников. Копать они будут завтра. Не копьями, а серьезным шанцевым инструментом. Эта экспедиция собиралась очень продуманно, так что лодка оснащением и припасами нагружена, можно сказать, до разумного предела. Была. Сейчас весь скарб сложен на берегу, а корпус судёнышка вытащен из воды, насколько смогли далеко. Шторм стихает, но завтра они отсюда не уйдут.

Зоя, после того, как выбралась из подвала, выглядела углублённой в собственные мысли. Она вообще неулыбчивая, а тут совсем ушла в себя. Зинка-корзинка пришла в норму и тарахтела, как обычно, обо всём что видела, оставляя, однако паузы для прослушивания окружающего звукового фона. Массу звериных привычек приходится в себе вырабатывать искусственно, волевым усилием.

Вот и сейчас, прервав на полуслове повествование о конструкции гарпунной пушки, девочка слушает тишину. Все слушают. Немного угадывается ветер. Звук, который он рождает, путаясь в невысоких здешних скалах, трудно назвать определенным словом. Нескончаемый вздох, пожалуй. Смолкают голоса насекомых. Не слышно птиц.

Ребята сидят вокруг керамической печурки, на которой «доходит» вечерняя похлёбка из топинамбура с собачатиной. Начало апреля — время контрастов. Днём все трое расхаживали в юбках и пелеринах на голое тело, а теперь просунули головы в прорези волчьих безрукавок и подпоясались. Старая одежда ветшает, бельё превращается в тряпьё. Ткань из верёвочной травы груба, так что шаровары из неё надевают не всегда. Мужчины не видят ничего зазорного в том, чтобы походить в шотландском стиле. Нужны: шерсть, лён, хлопок, шёлк — да что угодно.

— Наверное, ты мечтаешь о том, чтобы сейчас из-за скалы вышла пуховая козочка и сказала: «Ме-е», — Зоя что, начала читать его мысли? — Действительно, там, в подвале со мной что-то произошло, — девушка помешивает варево. Чуть-чуть не готово мясо, а топинамбур напротив, переваривается. — Пока были гипотезы, гадания, всё казалось нереальным кошмаром, который развеется, как только мы отыщем людей и заживем по привычным законам, правилам, обычаям. А теперь всё! Точка! Мы — действительно — всё человечество. Права твоя Репка, о будущем надо думать не только головой и руками, но и этим самым местом. Причинным, как иногда выражаются.

Зина молчит. Похоже, последнее положение она не вполне уяснила. А Славка понял, что его только что возвели в статус двоежёнца. Официально. Или племенного жеребца? Надо немножко прояснить это место.

— Понимаешь Зоя, ты ведь, скорее всего, кроме меня никого к себе не подпустишь?

— Возможно. Пока не знаю. Нельзя перемениться за несколько часов. Но твои измены… нет, не то слово. В общем, к твоим, но не моим детям буду относиться, как к своим, а к их матерям — без гнева. Большего пока обещать не могу. И с Репкой своей уже не прячьтесь так, вам же бывает ужасно неудобно.

— Ты что, подсматривала? — Славка слегка обескуражен.

— Чуть не убила вас. Мишка лук отобрал, а Гаечка так на меня кричала…

Зинка, похоже, всё поняла. Она только кажется маленькой, а вот, поди ж ты, шмыгнула носом, снимая горшок с печки. Какая всё-таки гадость у них сегодня сварилась! А на завтрак это придется доедать холодным. Бр-р!