Сергей Калашников - Странный мир

— Все когда-нибудь умрём, — как сказала Рипа. — Просто от жажды — быстрее.

Спал Славик как убитый. Когда проснулся, понял, что начинает замерзать, потому что тёплая спина девушки больше не согревает его спину. Брезжил рассвет, в костре, на котором они вчера готовили ужин, ровно и бездымно горели сучья. На востоке виднелась в небе яркая голубая звёздочка — Венера — предвестница рассвета.

Рипа появилась со стороны реки.

— Привет! Когда ты встала, звёзды были видны?

— Уже не все, но ковш Большой Медведицы просматривался отчетливо. Что делать будем? — интересно как! Взрослая тётя явно его выдвигает в лидеры. Ведёт себя…, только хвостиком не виляет. Стоп. Откуда в нём раздражение? Понял. Завтрака нет, и не будет. А вчера девушка вела себя точно так же. Он мужчина, а она… хорошо бы. Опять стоп. Не время сейчас слюни пускать.

— Верёвку будем делать. Имелись бы здесь камни, организовали бы мы с тобой неолит, так, кажется, каменный век называется. А без камней никакого неолита не выйдет. Так что придётся добывать всякую всячину из твоей машины, или саму машину на сухое место выкатывать, это уж как получится. Только без верёвки получится очень плохо. Кстати, если ты везла с собой хотя бы немного камней, к вопросу о каменном веке мы всегда сможем вернуться.

Рипа смотрела на него как-то слишком долго. Потом улыбнулась.

— Шутка. Поняла. Кстати, это не моя машина, а одного мастера. Он вёл группу на полигон. Встретил ребят с автобуса, ну и меня заодно. Барахло загрузили в эту «кроссовочку», сколько вошло, и мой чемодан тоже. А, поскольку выяснилось, что рулить могу только я, а короткую тропу знает только хозяин этого недоразумения, то он объяснил мне, как проехать. Собственно, дальше ты всё знаешь.

И пошла работа. Он дергал травинки, а она свивала верёвку в три пряди, пользуясь обломками деревянного мусора на манер веретен. Поспешали. Пока есть силы, пока муки голода не стали нестерпимыми. Хорошо, что день еще только начался, что есть тень и, главное, этой травы здесь много. Толи дикий лён, толи конопля, а может и что-то иное, ну не ботаники. Славка, как не тужился, порвать хотя бы один стебель так и не смог. А ведь наверняка развивал усилие не менее сотни килограмм.

Кстати, как только заметил змею, медлить не стал. Палка, глина, костёр, в который Рипа не забывала подкидывать дровец, отвлекаясь раз в полчасика от своих веретён. Опять не досыта, но подкрепились. И снова за работу.

Сначала свивали в три пряди, а потом скрутили получившиеся верёвки снова втрое. В общем, канат нужной длины закончили только к вечеру. Толщиной он был в полтора Славкиных пальца и весил немало.

Змея вечером им на глаза не попалась, зато вдвоём, действуя в четыре руки, связали сетку метр на метр. Прикрепили к середине верёвочку, к краям…, а вот и нет здесь камней. Пришлось нырять за ракушками, а привязывать эти предметы нужно было с великой выдумкой, поскольку выскальзывали они из петель, как живые. И края сетки с таким грузом тонут неохотно. Однако с четвёртого, седьмого и одиннадцатого забросов снасть принесла по рыбке. Ночь прошла спокойно, а туба с мазью от комаров опять заметно похудела. С наступлением темноты летучие кровососы действовали массированно.

Огромный моток сначала волокли, а потом стали перетягивать частями. Тяжелая получилась у них верёвка. Закрепить канат за буксировочный крюк с первого раза не удалось. Только с третьей попытки отыскал под бампером что-то похожее на искомое, а четвёртый раз нырнул проверить узел и осмотреть колёса. Они ушли в песок не слишком глубоко, по крайней мере, резина видна, диски свободны Уклон пути, ведущего к берегу тоже умеренный, хотя на пути автомобиля есть и понижение дна. Видимо — игры течения.

Второй конец привязал к коряге, выбрав слабину верёвки полностью. А потом, словно натягивая тетиву огромного лука, навалился почти на средину, отводя ее перпендикулярно направлению движения вытаскиваемой машины. Отпустил, и Рипа немедленно выбрала образовавшийся излишек длины. Толи автомобиль сдвинулся, толи канат растянулся?

А ещё раз, и ещё. Вот и кабина показалась, Продолжаем. Ага, капот виден. А чем короче остающийся участок буксира, тем меньше удаётся продвинуть автомобиль к берегу. Ну-ка, а если просто потянуть? Не идёт. Значит надо продолжать упражнения с тетивой. Вот, теперь идёт и просто от прямого усилия. Девушка тоже упирается, натягивая верёвку за спиной юноши. Аккуратнее, без рывков! Всё «Судзучий» трёхдверник, этакая кроссовочка на тему джипа, стоит в метре от воды на плотном мокром песке. Рядом парень и девушка, мокрые от пота. Солнце еще далеко не добралось до зенита, а дело сделано.

— Умираю от голода, — сознаётся Рипа.

Действительно, сегодня они не завтракали.

— А кто дверцу у машины закрыл? — вот неуёмная!

— Течение. — Славке сейчас немного грустно. Простое и ясное дело успешно завершено, а что делать дальше? Впереди много хлопот с огромным количеством добытых предметов. И, вот такой уж он урод, это его сильнее напрягает, чем радует. Приключение завершено. Впереди — серые будни непрестанных забот. Работа, труд, а потом опять работа. — Да и стояла она с приподнятым передом. Сама могла захлопнуться, если замок легко срабатывает.

— Да, хозяин предупреждал, что не нужно сильно хлопать.

— Знаешь, Рипа, надо бы машину откатить к нашей халабуде. Вот-вот начнётся зной, оно и сейчас не подарок, так что лучше поспешать.

Вода еще сочится откуда-то из неведомых щелей, хотя луж на полу салона уже не наблюдается. Парень толкает сзади, а девушка помогает слева. Время от времени забегает и подруливает. Правые колёса немного в воде, зато левые — на плотном мокром песке. Экипаж движется вдоль кромки косы вверх по течению. Медленно, но уверенно. Часа не прошло, как, миновав глинистый участок, ребята прокатили «экипаж» по сухому растрескавшемуся дну пересохшего потока, бравшего своё начало в овраге, и «приехали».

Распахнуты двери и багажник. Началась выемка содержимого. Рипа прежде всего разобрала свою сумочку. Вот, придавленный глиняной чешуйкой, сохнет паспорт. Пакетики, флакончики, брошюрки.

А Славка вынимает огромный чемодан, замотанный мягкой прозрачной плёнкой, закреплённой скотчем.

— Это чего оно так? — кивает он на добычу, удивляясь ручке из прозрачной ленты, сформированной ушлым упаковщиком.

— В аэропорту иначе в багаж не принимали. Двести рублей содрали за эту порнографию.

— Бидон тоже твой? — кивает он на тяжеленную сорокалитровую алюминиевую флягу.

— Нет, это ролевиков. Говорили — антуражные вещицы у них тут.

Собственно, в багажнике осталось несколько размокших картонных коробок и мотков алюминиевой проволоки. Проволока — друг человека. А алюминиевая — лучший друг. Но саморезы пяти размеров, выпирающие через расползающийся картон — это проклятие, если нет отвёртки с крестовым шлицом. И крепёж отличный, и воспользоваться им не получается. Всё равно — на просушку.