О'Cанчес - Пинка Удаче

— Полагаю, э, достаточно будет? Больше… э… все равно не дадим, уважаемая Валентина Ивановна, ни у меня не просите, ни у президента, мы с ним все согласовали и заранее условились: это наш совместный подарок, так сказать, северной столице от… э… от белокаменной. На меня Кудрин и без Летнего сада таким волком смотрит в последнее время — аж мороз по коже! Но здесь даже он против нас с Дмитрием Анатольевичем не устоял, выделил деньги. Вам, местному бюджету, тоже придется раскошелиться, будем, так сказать, в складчину действовать. И я потом лично все проверю… э… согласно поручению президента: и соблюдение традиций, и расходование средств, и ход реконструкции. Теперь на серьезные темы: что тут у нас опять со строительством, жилищным и дорожным?..

Судьба — она такая: кому-то крест, кому-то квест. В этот день Ленька Меншиков, Лён, самым наглым образом «сдернул» с двух последних уроков: «рашика» и сдвоенного «англича», иначе говоря — самовольно пропустил уроки по русскому и, соответственно, контрольную по английскому языку. С английским можно считать, что все в порядке, язык он учит усердно, и, скорее всего, успешно отмажется от наездов и санкций, англичанка у них молодая и добрая, он у нее в любимчиках, но вот если бы остался на контрольную именно сегодня — максимум трояк, на большее он пока не знает. Потом, правда, придется оставаться после уроков и писать одному, пока она там тетради проверяет, но зато он подготовиться успеет как следует, чтобы четко на пять баллов! А вот с русским сложнее: Элеонора Семеновна и виду не подаст, что рассердилась на прогул, но все равно припомнит и непременно вкатит ему двойку, вызовет к доске и найдет повод, и тогда будущая пятерка в четверти станет весьма проблематичным делом… Да плевать на четверку! Когда ТАКОЕ ПРОИЗОШЛО! Ура! А может, еще и не произошло… не дай бог!.. может, он ошибся, или в «динамо» попал… Отец всегда говорит в таких случаях… вернее, в подобных случаях: «не спеши, не маши по воздуху языком и руками, дыши ровно, смотри прямо». Так ведь он и смотрит, и не машет, но трудно удержаться от того, чтобы идти по тротуару, не выплясывая рэйв или хотя бы твист… Лён попробовал поделиться чудесной новостью с Машкой, уж с нею-то можно, да вот досада: они там всем классом, во главе с училкой, в Петергоф умчались, «изучать архитектуру дворца», угу, много они там наизучают… Обсуждать же такое по трубке, да еще при Машкином темпераменте — неоправданная глупость. Можно было бы Тимке позвонить и встретиться, рассказать, но это, во-первых, не солидно, а во-вторых, крутой старший брат сам наложит лапу на руль событий, сам начнет всем командовать, все проверять и все распределять… Он ему лучше вечером все выложит, а пока без него.

Ноги, хотя и не скакали в хип-хопе, но довольно резво несли очумевшего Лёна куда-то вдаль… это что?.. памятник «Стерегущему»… ага… это он уже по Александровскому парку… на Петропавловку выдвинулся. Нет! На территории Петропавловки опасно, потому что можно легко нарваться на школьных «преподов»: директор их гимназии имеет связи с руководством музейного комплекса, подписал с ними какое-то шефское соглашение, и с тех пор учителя там едва ли не ежедневно проходят уроки, экскурсии… Лён миновал Иоаннов мост, сделал ручкой направо — поздоровался с силуминовым зайцем, налево — отдал честь бравому бронзовому домовому-городовому, и двинулся к Троицкому мосту, дабы перейти на ту сторону Невы, потому что… да потому что все равно куда идти, мамочкинс будет его ждать к обеду не раньше, чем через два часа.

Высоко распахнуто небо над Петербургом, катится по нему, ныряя в скромные светлые облака, веселое весеннее солнышко, а город, вместо того, чтобы улыбнуться в ответ, прихмурился, недовольный тем, что выглядит на свету отнюдь не по-щегольски: весь в грязевых пятнах, отвратительных желтых потеках… Очень уж долгая и снежная была зима в Петербурге, настоящая русская, морозная, пусть и без чудовищных сибирских холодов, но и без оттепелей. А если оттепелей нет, то и Нева стоит на месте, и грязь никуда не уходит, кроме как под очередное снежное покрывало… Слой за слоем, бурое на белое… Таких сверхщедрых снегопадов, как в прошедшую зиму, город не помнил ни в этом, ни в прошлом веке, то есть, мегатоннам грязи было куда прятаться! Из центра города все это изобилие дерьма и снега увозили на так называемые «временные снегоприемники», сиречь городские пустыри, или бесцеремонно сбрасывали в городские реки и каналы, и теперь, когда снегу вздумалось таять, вся эта смердящая органика и неорганика поперла наружу, поближе к свету, к солнышку, к людям… Апрельскому теплу надобны дожди, да не те родные-занудные, семенящие мелко неделями напролет, а настоящие — короткие, но мощные и упругие ливни, чтобы Питеру ими дочиста умыться! А там и муниципальные службы ненавязчиво подоспеют, с дорожными поливалками, с дворниками, с так называемыми субботниками… Лён в сотый, наверное, раз удивился вспомнившемуся слову «субботник», опять дал себе клятву спросить у родителей — что оно означает, или означало когда-то, и тут же забыл о нем, как всегда.

Летний сад оказался закрыт, оттуда, из-за строительных будок и занавесей, разлетались во все стороны противные громкие шумы и звуки: надрывный вой от работающих механизмов, какие-то гулкие бу-бух, от которых асфальт дрожит… Это подпиленные деревья падают. А-а, точно, реконструкция, «Седьмая молодость», недавно по телевизору специальная передача была.

Делать нечего, Лён перенаправил стопы в сторону Марсова поля, и там неожиданно встретил человека, очень хорошего знакомого, папиного приятеля… Ну, это как раз ничего, дядя Лук не заложит, он таким пустякам значения не придает, да и вряд ли помнит, что есть на свете школьное расписание со всякими там строгостями, он вообще слегка не от мира сего, поэтому не врубится в тонкости школьных преступлений.

— Здрасссте, дядя Лук!

— А Лёня, здорово, дружище! Никак, уроки мотаешь? — Лук привстал — его вдруг неслышно ударило ветром со спины, длиннющие пряди пегих волос занавесили глаза и лицо до самого подбородка, — и почти наугад протянул для пожатия ладонь. Леньке еще с детского сада нравилось, что дядя Лук, единственный из всех знакомых взрослых, здоровается при встрече за руку, словно равный с равным. Рукопожатие получилось неловкое, через лужицу, подковкой опоясывающую сдвоенную скамейку, где дядя Лук праздно расположился, видимо для созерцания работ, идущих в Летнем саду. Конечно, хорошо вот так целыми днями зырить на всякую фигню, когда в школу и на работу не надо спозаранок бежать!

— Ды… это… угу. Вроде того.

— Расческа есть?

— У`у, нет.

— И я дома забыл. Небось, русишем пожертвовал в пользу свободы? Уроком русского языка?