Николай Бородин - Верхом на удаче

Двое шли по Пути, если так можно было назвать эту странную тончайшую полосу сущности Миров. Они были одними из многих избранных Творцом и в то же время единственными в своем роде. Одна из последних, наиболее совершенных Пар Сеятелей Жизни. Другие Пары давно ушли по пустым Мирам, а эта искала себе новый, разочаровавшись в предыдущих.

Внезапно в казавшемся таким знакомым коридоре Изначального Пути, сотворенном самим Первым, словно бы протаял просвет. Когда Пара обернулась на движение, их взглядам предстала готовая дорога. Они переглянулись и не раздумывая шагнули на новосотворенный Путь. Сомневаться в выборе Творца было не им, лучшим его детям, – ведь если Он захотел, чтобы именно они первыми увидели новый Мир, то Он, как всегда, прав.

Как они и ожидали, совсем скоро перед ними предстала иссиня-черная, туго свернутая глобула спящего, еще совсем юного Мира. Под мягко ниспадающими складками капюшонов медленно затеплились огоньки, ласково взирающие на новое чудо Творца. Они вновь переглянулись и нырнули в шар Мира. После ослепительной вспышки Путь опустел. Но Мир проснулся, засияв игрой оттенков всех мыслимых и немыслимых цветов. Семя Жизни было принесено и к нему.

Труд по обустройству нового Мира был завершен. Возникли твердь и воды, вздыбились горы, улеглись равнины, рассеченные исполинскими лентами рек и речек, берущих свое начало в седых и неприступных горных ущельях у подножия ослепительного пика, Великой Оси нового Мира, последнего творения Пары, которая нарекла свое детище, Дэррум. Реки медленно влачили волны в необъятный простор моря, охватившего своими солеными крыльями все пространства – от лесов до степей. Но самое главное – в разных концах Мира, в подземных пещерах и в ветреных степях – везде стряхивали сон племена, пока неизвестные даже самим себе, но чья слава впоследствии прогремит по всей обитаемой тверди. Вставали, чтобы тут же начать жить, самые разные существа: гномы, люди, эльфы и их противники: гоблины, орки и Лу; [2] Старшие Темные. Вместо кожи покрыты мелкой чешуей, которая служит неплохой естественной защитой. Отлично владеют оружием и боевой магией. Заметно сильнее, чем может показаться исходя из изящной комплекции. Потенциально бессмертны, но это встречается редко. В общем, они примерно равны эльфам. Разве ж последние признаются, что Лу лучше?! Свет и Тьма были готовы сойтись в новой схватке из нескончаемой их череды.

Все небо над неохватным простором леса (верный признак близости Леса эльфийского) было затянуто серыми тучами, беспрестанно сеющими мелкий, но оттого ничуть не менее противный дождь. Время ливней уже прошло, оставив после себя промоченную чуть не на сажень [3] Система измерений предельно проста: Лига – 1000 саженей. Сажень – 2 шага. Локоть – 0,3. Пядь – 0,2. вглубь землю, а морось не давала ей подсохнуть, превращая мелкие дороги в непролазную топь и сильно сужая дороги крупные, должным образом укрепленные где камнем, а где магией. Капли воды падали на листья, где скатываясь сразу, а где поджидая другие, сливаясь с ними и устремляясь вниз уже крохотными, но ручейками. Когда такие «подарочки» попадали мне за шиворот, я, несмотря на то что моя засада не должна была быть замечена, не мог удержаться, чтобы зябко не поежиться. Да, безусловно, моя чешуйчатая шкурка, еще по-детски мягкая, уже была хорошей защитой от всяких комаров, но прикосновения потоков холодной воды я ощущал вполне, и восторга они мне не доставляли.

Но ветки загустить и переплести было нельзя, ведь я ожидал очень крупную, опасную и опытную дичь – солдата отборного десятка городской дружины. Как уж он забрел в такую даль от своего города (на его кирасе было намалевано что-то вроде черного орла на желтом поле, а в ближайшей деревне на стяге были красно-зеленые полосы), я не знал, но, заметив его на въезде в людской поселок, чрезвычайно обрадовался. Ведь мне надо было срезать еще одну пару ушей, и поэтому я сделал ухоронку на дороге, ведущей из деревни. Ясное дело, что бесконечные войны Светлых с Темными [4] Темные – Лу, орки и гоблины. Светлые – эльфы, люди и гномы. (да и не только с нами они воюют, если подумать), не прекращающиеся никогда и нигде, заставляли солдат, путешествующих в одиночку, быть всегда начеку, а посему вид сплетенного из веток клубка недалеко от дороги мог вызвать у моей дичи ненужные подозрения.

Семь пар ушей у меня уже было, из них пять я срезал у людишек, и шестая была необходимым дополнением коллекции. К тому же среди этих пяти людей никто не мог сравниться с моей будущей жертвой. Первую пару я позаимствовал у воина одной из морских дружин. Он явно не был мастером, учитывая мизерность усилий, которые мне пришлось на него затратить. Я заприметил этого олуха почти сразу, когда, забравшись в деревню на берегу широкой реки, увидел там большое судно из морских, забредшее туда, верно, для торговли. Пробраться к причалу мимо тех «воинов», которые охраняли частокол и пристань, не составило бы труда и обычному ребенку, а тем более мне. Взобравшись на палубу по дальнему борту, я обнаружил часового, которым, по счастью, оказался именно этот пентюх. Подобную беспечность команда могла себе позволить только там, где, как они считали, было относительно безопасно. Представляю себе изумление десятника, когда он нашел своего часового в виде хладного тела, со смоленой щепкой от борта, воткнутой в ухо, да еще и без кинжала. А на лбу у моего первого клиента была вырезана руна Льда – символ расы Лу.