Сергей Арно - День всех влюбленных

— Ну что стоим, поехали, — сказал Максим, заметив, что он медлит.

Сзади раздался щелчок, Максим повернул голову. На заднее сидение усаживался Витек с угрюмой физиономией.

— Витек напросился покататься, — сказал Обжора. — Он любит в машине кататься.

Максим сжал зубы от злости. Все рушилось. Все зря, послезавтра уже праздник. Приготовления начнутся с завтрашнего дня, значит, улизнуть можно только сегодня.

— Так куда едем? — спросил Обжора.

— Едем… — Максима настолько вывело из равновесия появление Витька, что он не сразу нашелся что ответить. — На Невский.

Сзади замычал Витек, Максим обернулся и посмотрел на инвалида — тот, примкнув к окну, с интересом смотрел на проезжающие мимо автомобили.

— Витек любит машинки смотреть, — сказал Обжора с садистской улыбочкой на физиономии.

— Я передумал, поехали на Петроградскую.

Обжора кивнул.

— Адрес какой?

— На Большой проспект выйдешь, я там покажу.

Максим посмотрел на профиль Обжоры. Нет, не дрогнет рука. Сзади тихонько мычал от удовольствия Витек.

Дворик был маленький и глухой с одной дверью черной лестницы. Сюда выходили окна когда-то коммунальных квартир. Уже год дом стоял расселенным, но за капитальный ремонт его пока не принимались. Максим знал его, потому что жил в соседнем доме со своей бывшей женой. Местечко здесь было тихое, и Максим решил, что здесь это можно сделать незаметно.

Автомобиль въехал во двор и остановился. Максим бросил взгляд на заднее сидение, где утомленный созерцанием машин и бессонной ночью, завалившись на бок, спал Витек.

— Здесь кто-нибудь живет? — спросил Обжора.

— Да, мой друг. Сейчас я пойду к нему поднимусь. Я ненадолго.

— Матильда Викторовна просила сопровождать, — хотя и с улыбочкой, но угрюмо сказал Обжора.

— Ну, пошли тогда, раз сопровождать, — нехотя согласился Максим.

Максим вылез из машины. Расчет его был прост, глухонемой не услышит выстрела, а с сонным Витьком разделаться будет проще.

Максим пропустил Обжору вперед.

Они поднялись до второго этажа. Кое-где двери были открыты, виднелись разобранные полы, на лестнице горами валялся хлам.

— Здесь еще кто-то живет? — спросил Обжора, повернув голову в сторону Максима.

— Живет, живет на пятом этаже.

Неужели заподозрил что-то… Похоже, что нет. Только такой идиот как Обжора мог поверить, что в заброшенном доме кто-то может жить. Максим изучил его примитивный ум, допускающий все, что угодно.

— Я хотел поговорить с вами, — неторопливо поднимаясь, заговорил Обжора. — Это хорошо, что мы одни.

— Ну, давай, поговорим.

"Поднимемся до четвертого этажа — там я тебя и шлепну, — со злобой подумал Максим. — А пока можешь поговорить…"

Они поднялись еще на лестничный пролет.

— Я вот все думаю, — начал Обжора и, чуть повернувшись, искоса посмотрел на Максима. — Я думаю, что вы бы могли стать Председателем клуба.

— Кем стать?

"Еще один пролет тебе жить. Как интересно, у одного жизнь измеряется днями, часами — чем-то временным, а здесь лестничным пролетом. А у кого-нибудь шагами, ему осталось жить десять тысяч шагов…"

— Стать председателем Клуба, — повторил Обжора.

— Председателем. А Матильда?

— Матильда Викторовна… — он остановился за одну ступеньку до лестничной площадки, которую Максим определил последней в его жизни. — Ну, а Матильду Викторовну мы приготовим на праздник, ведь послезавтра День всех влюбленных. Пусть это будет для нее сюрприз, да и для вас тоже.

Обжора прямо смотрел в глаза Максима. Максим побледнел. Сейчас тупой Обжора сказал то, о чем Максим мечтал, мечтал в тайне даже от самого себя. Съесть Матильду! — да об этом можно было только грезить. Ведь он любил ее, любил и желал. В душе его поднялась буря разнообразных чувств: восторга, страсти. Как это Обжора — примитивный и тупой Обжора — так попал в самую душу Максима. Ему захотелось вдруг обнять и расцеловать его.

— Я же вижу — вам этого хочется. И мне кажется, что вы будете лучшим Председателем, — сказал Обжора, почесав ухо. — И, между прочим, все имущество, дом и весь обслуживающий персонал по закону переходит Председателю. Вы об этом знали?

— Нет, — сказал Максим. — Я этого не знал.

— Теперь знайте, что если будете Председателем, все ваше. Так повелось издавна. Ведь Клубу уже 300 лет и основан он Петром Первым. Московский, правда, постарше. А Обжоры служили Клубу все эти 300 лет. Выше подниматься?

Он повернулся, чтобы сделать последний шаг.

— Нет, подожди, — остановил его Максим. — А как посмотрят на это члены клуба?

— Хорошо посмотрят. Все они очень любят Матильду Викторовну, души в ней не чают. Они ее просто обожают!

— Пошли, — сказал Максим, спускаясь по лестнице. — Я передумал, соусник нужно искать. Как же без приправ.

В последние дни перед праздником Феликс Моисеевич находился в высшей степени возбуждения. Он вставал очень рано и целыми днями ездил по городу, улаживая дела по продаже своей квартиры, и занимался прочими не терпящими отлагательства делами. Он даже забросил главный научный интерес своей жизни — изучение взрывов. Со стороны казалось, что Феликс Моисеевич готовится к большому и важному событию. Он встречался с какими-то людьми, ходил по магазинам, покупал подарки, навещал родственников, находясь в предпраздничном настроении.

Каждый по-своему готовился к Дню всех влюбленных.

Готовился и Максим.

С утра ему звонил Сергей и сказал, что нашел повара высшей квалификации, проходившего практику в Париже, но он готов предоставит его, если Максим пригласит его на праздничный ужин. Это было против всех правил. Члены Клуба не терпели на своем собрании посторонних лиц, о чем он и сообщил Сергею. Тот обиделся и пригрозил, что тогда он возьмет повара к себе и устроит свой личный праздник в своей мастерской, тогда пусть к нему в гости просятся. В конце концов договорились, что Сергей будет ужинать в комнате Максима отдельно от других членов клуба, чтобы они его не видели.

Везде царило оживление. Опоздавшие срочно покупали "валентинки", чтобы поздравить своих любимых, выбирали подарки. На улицах и в магазинах было оживленно. Все спешили, торопились куда-то, закупали продукты и вино к праздничному столу…

Марина с грустью смотрела в окно — у всех кроме нее был праздник. Голову брить себе она, конечно, не позволила, но подстриглась коротко, а волосы отдала Косте, чтобы он их подбросил Обжоре. Он так и сделал. Сзади подошел Костик и остановился у нее за спиной. Марина уже привыкла к этой придурковатой семейке. Они стали даже нравиться ей своей непосредственностью и добротой.

— Ты кого-нибудь любишь? — вдруг спросил Костик хриплым голосом, по которому Марина заключила, что он волнуется.