Яна Дубинянская - H2O

Вертолет летел над плотным слоем облаков, похожих на ненастоящий снег под пластиковой елкой в супермаркете. Ни отверстия, ни просвета — ровные пушистые холмы на километры вперед. Любопытно, где мы сейчас. И многим ли об этом известно.

…Он избрал одну из самых опасных, но и беспроигрышных тактик — имитацию нормального течения публичной жизни, в которой ты все время на виду, все твои движения предугадываемы, а намерения легко просчитываемы наперед. Все это удерживает противника от радикальных действий, одновременно расслабляя его иллюзией контроля над ситуацией, контроля над тобой. Давая тебе возможность выбрать момент для резкой смены направления и ритма, обескураживающей, застающей врасплох. Но до этого надо было еще дожить. В самом прямом смысле глагола.

И было, разумеется, было мгновение, когда Виктор заколебался, задумался, имеется ли право, основания, смысл — вовлекать в это Женьку. Первый раз, если вести отчет с того мгновения, ты позвонил ему еще в воскресенье, из квартиры училки с шестнадцатого этажа. Выслушал три непростительных гудка — куда он, черт возьми, засунул мобилку?! — а затем дерзкий и слегка заплетающийся голос: вы дозвонились… Споткнулся на отчестве, но в целом воспроизвел реплику близко к тексту. Виктор дослушал, усмехнулся и повесил трубку. Мальчишка пустился в загул, это было очевидно — как и то, с кого именно он брал пример. Он был уже весь твой: твой штык, твой след, твое зеркало. Отказаться от его безудержного доверия ты больше не мог. Только оправдать.

Но утром, первым утром рабочей, решающей недели, набирая его — свой — номер, Виктор еще сомневался. В конце концов, игра шла по-взрослому, как минимум на жизнь. Если спит, если опять пропустит три гудка, свободен, решил он, сам дивясь подобному подходу: практически гимназистка, гадающая на сирени. Хватит. Конечно, сейчас не лучшее время остаться без секретаря, но…

— Вы дозвонились Виктору Алексеевичу Винниченко!

Утренний, звонкий и свежий мальчишеский голос.

— Одевайся. За тобой заедут через десять минут.

— Ой, — сказал Женька. И после короткой паузы признался: — Я не дома.

— Я тоже, — усмехнулся Виктор. — Набери водителя, дай адрес. Вперед.

И началась гонка на выживание, замаскированная под чинную прогулочную поездку. Офис, парламент, ланч на презентации VIP-бутика, фотосессия для глянца, обед у консула, брифинг по культуре, выездное совещание в сауне, открытие фестиваля сюр-арта, пресс-конференция, банкет. Над городом реяли желтые гроздья воздушных шаров, одна за другой закрывались альтернативные заправки, накалялся ажиотаж на вокзалах и в аэропортах, сметались с прилавков спички и сувенирные свечи. Термоядеры жертвовали этот день на рекламную кампанию, на расход остатков альтернативы у потребителя, на социальную амортизацию, на концентрацию и направление собственных ресурсов — и тем самым играли на руку тебе, пробуксовывая в то время, когда ты на полной скорости гнал вперед.

По крайней мере, надеялся на это, из этого исходил. Теперь ты не мог позволить себе ни единого звонка Химику, да и вообще в северном направлении — но активная фаза процесса была запущена еще в субботу и не предусматривала ни секундного промедления, простоя, потери темпо-ритма. Если бы за то время, что ты пробыл в ауте, вне зоны, там произошло нечто непредвиденное, экстраординарное, выбивающее из колеи — это означало бы абсолютное и сокрушительное поражение. Но такого не могло случиться. Ты рассчитал. Ты знал точно.

Ту ночь Виктор провел дома — все равно что в центре мишени, однако именно ее центр и был сейчас единственно безопасным местом, оком тайфуна. Разумеется, Валевский удвоил охрану и сам тоже был здесь, за дверью кабинета, а затем спальни. Он доложил о слежке за твоими перемещениями, установленной службистами с нынешнего утра; ты принял информацию спокойно и без комментариев. Они, видимо, не представляли, во что ввязываются, родные провинциальные спецслужбы. Пусть их.

На мониторе компьютера в рабочем кабинете шло строительство вдоль побережья далекого моря: блок за блоком, кирпич за кирпичом, словно в стратегической игре. Реконструкция в реальном времени. Восхищенно присвистнул Женька, неизвестно как оказавшийся за твоей спиной. Виктор обернулся — отправить спать немедля и грубо, плюс выговор Валевскому, что за шастанья по дому среди ночи?! — улыбнулся и тоже присвистнул в ответ.

Завтра начинаем отгрузку оборудования. Потом генеральный дубль и запуск. Так скоро и так просто. Аш-два-о.

…Вертолет пошел на снижение, и Виктор до рези под веками всматривался в редеющие облака. Там, внизу, могло оказаться все что угодно: разгром, пепелище, груды битого стекла. Нескольких взрывов на побережье было бы достаточно, чтобы уничтожить тебя так же безжалостно, как убили здесь же, на севере, беднягу Пийлса. Но они тебя недооценили. Они всю дорогу тебя недооценивали, слепые в осознании собственного превосходства. Отслеживали издали, когда надо было не спускать глаз. Запугивали, когда следовало стрелять на поражение. И вот теперь, когда стоило бы взорвать, выжечь, разрушить до основания — ты на их месте так бы и поступил — решили, что достаточно обогнать.

Да, они успели днем раньше. «Вспышка звезды». И что?..

Вогнутое сизое зеркало с полукруглым краем. Бесконечное. Аш-два-о.

И тусклые искры по дуге на равных отрезках друг от друга.

Вертолет приземлился в лесу, в узком просвете переплетения черных ветвей, подернутых ярко-салатовой дымкой. И сразу же взмыл в воздух, как только Виктор и Женька пружинисто поспрыгивали вниз. Кружась, осели на землю мелкие веточки и соринки, поднятые пропеллером.

База с вертолета не просматривалась, и это хорошо. Теперь определить бы направление раньше, чем Женька заподозрит тут хоть малейшую проблему. Плохо, что отсюда не видно моря. По идее, оно в той стороне, отрезок между двенадцатым и тринадцатым комбинатами. Значит, направо, немного наискосок и главное — не терять вектора. Компас не помешал бы.

— Пойдем.

Они двинулись напрямик через лес, сквозь весну. Весна чавкала под ногами размокшей лесной подстилкой, которую взрывали изнутри сочные изогнутые ростки, весна цеплялась за одежду когтистыми ветвями, где бугрились и разворачивались почки, весна оглушала потоками шумов, трелей и криков. Женька вертел головой, явно сопоставляя в уме эту картину тотального бурного пробуждения с белым спокойствием каких-то три дня назад. А еще, наверное, с твоими же словами, адресованными тогда еще смевшему роптать Олафу Свенсену.

«А если завтра начнется весна? Скажем, если это я ее начну?»

Хорошо бы увидеть себя его глазами. Безупречного и бесстрашного, всемогущего и свободного. Если ты являешься таковым хотя бы для кого-нибудь, значит, в одной из миллиардов субъективных реальностей так оно и есть. Дальше — просто вопрос количества. Если ты не позволишь разочароваться в тебе этому конкретно взятому Женьке, у тебя все получится. Включая наиболее тонкое и трудное: убедить в зримой реальности твоей свободы самого себя.