Мария Семенова - Лунный пёс. Антология

Дачный посёлок Орехово — самое лучшее место на всём белом свете. Это истина, с которой бессмысленно спорить. Здесь обитает некоторое количество фанатиков теплицы и огорода, у них вызревает клубника и водятся огурцы с помидорами, но большинство участков — сугубо дикорастущие, с соснами, ёлками и исправно плодоносящим черничником. Лёвкины десять соток принадлежали к большинству. Серёгин помнил это со школьных времён. Ну и хорошо. Можно будет посвятить время ходовым испытаниям казана вместо того, чтобы сразу согнуться над какой-нибудь грядкой или цветником, ещё не очухавшимся после зимы.

У Лёвки не имелось какого следует тагана, чтобы должным образом воздвигнуть котёл, но мужчины натаскали из-за дома кирпичей и скоро сложили для казана вполне подобающий пьедестал. Разгорелся костёр, внутри чугунной посудины завихрился ядовитый дымок сгорающей смазки. Серёгин, малоискушённый в готовке, успел по наивности вообразить, будто запах пожара на химкомбинате скоро сменится ароматами плова, но тут Лёвка хлопнул себя по лбу:

— Бляха-муха!.. Соль-то забыл, не так её и не этак. Слышь, Андрюх, слетай в магазин? Два кило… То есть три. Только мелкую не покупай!

Выходя за калитку, Серёгин подумал о том, что имиджу тихого еврейского мальчика Лёвка не соответствовал никогда, но его сегодняшние весёлость и шумность определённо зашкаливали. Если помножить это на одиночную (если бы не их случайная встреча, кому тут нужен был бы Лёвка со свежекупленным казаном?) дачную вылазку, причём в будний день, получалось… Короче, в действительности Лёвкины дела пребывали в таком же «шоколаде», как и у него самого.

Серёгин преисполнился благодарности к однокласснику и зашагал дальше по улице.

Дорогу к ближнему магазину он помнил ещё с тех пор, когда они пацанами бегали туда за пивом, якобы для взрослых.

Путь туда лежал через болото по тропке, начинавшейся за родником. Серёгин обогнул бетонное кольцо, увенчанное маленьким домиком, и ступил на мостки. Воды в болоте по весеннему времени было порядочно, мостки же, судя по всему, помнили те самые походы за пивом. Подгнившая доска хрустнула под ногой, Серёгин мгновенно промочил тряпочные, рассчитанные на город кроссовки, чертыхнулся и пошёл дальше, внимательно выбирая, куда наступать. Он не смотрел по сторонам и вскинул глаза, только когда над головой хрипло и скрипуче заорала какая-то птица.

Наверное, он стоял теперь в самой середине болота. Во всяком случае, ни домиков, ни проводов, ни иных признаков цивилизации не было видно за ёлками и ещё голыми, но очень густыми кустами. Чуть-чуть фантазии, и можно вообразить себя в нехоженых дебрях. До начала дачного сезона было ещё далеко, так что кругом стояла тишина. Какая-то даже неестественная тишина. Как если бы время запнулось и замерло, не торопясь двигаться дальше…

…А прямо перед Серёгиным висел на крепкой разлапистой ёлке полный комплект мужской одежды. От пиджака до трусов и от ботинок до кепки.

Одежда явно висела здесь уже давно, она видела не один дождь, никто не позарился на неё и не озаботился отнести в мусорник. Она понемногу утрачивала память о носившем её человеке и превращалась в бесформенное сплетение растительных и шерстяных жилок, готовое слиться с окружающей средой.

Мгновение Серёгин остолбенело взирал на эту странную инсталляцию, потом ему стало не по себе. Нет, он не то чтобы испугался, что из-за куста вот сейчас выскочит маньяк и учинит над ним что-нибудь нехорошее. Серёгин, как большинство мужчин, верил, что оказал бы маньяку весьма достойный приём. Просто у него вдруг возникло вполне иррациональное чувство, будто шмотки на ёлке имели к нему самое непосредственное отношение. Глупость, необъяснимо, но — возникло же. И отпускать не собиралось.

Так бывает, когда балансируешь на грани яви и сна и вдруг вспоминаешь обрывок совсем другого, давно забытого сновидения.

Или кажется, что вспоминаешь…

Над головой снова каркнула птица, чары разрушились, и неестественная тишина стала обычной. Где-то далеко заныла бензопила, долетела трель электрички… Серёгин вздрогнул, нахмурился и зашагал дальше.

Магазин оказался открыт, он вошёл внутрь, щедро наследив вымокшими кроссовками, и купил заказанные Лёвкой три пачки. Магазин был полностью перестроен, а продавщица за прилавком стояла вопиюще молоденькая, из тех, которые на шутливую просьбу дать ржаной за четырнадцать копеек отвечают туповатым недоумением вместо улыбки, потому что те времена для них — эпоха динозавров, юрский период. В общем, как следует поностальгировать о детстве Серёгину не удалось.

Обратно на дачу он отправился кружным путём, потому что там было посуше.

Раскалённая соль моталась туда-сюда по дну и стенкам казана, подгоняемая длинной деревянной лопаткой, и постепенно коричневела, забирая из чугунных пор индустриальную гарь, которой не дело попадать в человеческую еду. Солнечные лучи отлого стелились над жухлой прошлогодней травой, костёр на глазах делался ярче.

— Ну вот, — наконец удовлетворённо пробасил Лёвка. — Теперь обвороним хорошенько — и приступим, благословясь.

И той же лопаточкой принялся ловко выкидывать соль в подставленную Серёгиным миску.

— Слушай, а ст о ит? — усомнился Серёгин. — Времени-то вон уже сколько, а ты сам говорил…

По дороге сюда одноклассник успел просветить его, что приготовление плова было эпопеей часа на три, уж всяко не меньше.

— Ну и что? — удивился Лёвка. — Мы с тобой что, куда-то торопимся?

Обмахнул внутренность казана скомканной бумажной салфеткой, подкинул дров и начал понемногу смазывать горячий металл растительным маслом, добиваясь красноватого румянца — первого начатка будущей патины, благородной, бархатно-чёрной, совершенно непригораемой, куда там тефлону. До её какого следует появления казану было ещё далеко, но для первого раза и такая сойдёт.

Наконец Лёвка удовлетворился достигнутым и принёс из дома белое, нарезанное кубиками курдючное сало. Перетопил, выловил золотистые, одуряюще ароматные шкварки и откупорил прозрачную бутылочку без наклейки, сохранявшуюся во встроенном холодильнике джипа. Выставил на замшелую скамейку две незамысловатые, но довольно симпатичные рюмочки.

— Знаешь, откуда? — кивнул он на них Серёгину. Тот, не видевший одноклассника лет пятнадцать, конечно, не знал, и Лёвка с усмешкой пояснил: — Прикинь, влезли к нам зимой какие-то бомжи… Культурно посидеть, понимаешь, хотели, опять же закусью поживиться… Сторож мимо шёл, огонёк внутри увидел, поинтересовался. Они с перепугу и вылетели обратно в окно, что твои каскадёры. Пузырь с бухлом, святое дело, спасли, а рюмочки бросили. С тех пор те у нас и живут…