Павел Комарницкий - Продолжение следует

– А-а-а!!! Она сломала мне нос, сука!!!

Обезумевший от боли ландскнехт хватает валяющуюся на земле тяжёлую алебарду и наотмашь, не глядя, бьёт девушку куда попало. Удар пришёлся по голове - девушка разом обмякла, дёрнулась и затихла.

– Ну вот, командир. Где теперь искать другую девку?

– Заткнись! О-ох, мой нос!

Словно захлопали крыльями несколько крупных птиц. Воздух вскипел, и из этого кипения разом возникли ангелы. Сразу двое, мальчик и девочка.

Несколько секунд длится немая сцена. Остолбеневшие солдаты таращатся на ангелов, а те переводят взгляд с солдат на лежащую убитую девчонку. В руке ангела-мальчика блестит что-то, что мне напоминает толстую авторучку. Что напоминает этот предмет солдатам, неизвестно.

Из "авторучки" с лёгким шипением вырывается ослепительный огненный шнур, и голый ланскнехт распадается надвое. Среди остальных происходит общее мгновенное движение - кто-то падает на колени, кто-то поднимает алебарду или выхватывает из ножен меч. Разумеется, это просто рефлекс, выработанный годами военной службы. Из руки ангела-девочки тоже вырывается слепящий огненный шнур. Короткие зигзагообразные движения кисти, и солдаты вместе с мечами и алебардами распадаются на неровные, кое-где шевелящиеся куски. Те, кто успел упасть на колени, живут на пару секунд дольше. Всё.

Ангелы подходят к убитой, наклоняются. Череп прорублен до основания, но лицо опознать можно.

– Я знаю её - это девушка-ангел, в которой я узнаю Светлую радугу - Это некая Жанна, проживающая в деревне неподалёку. И родителей её знаю. Она проработана, Уин.

Её напарник задумчив. Встряхнулся, принимая решение.

– Ну что ж, Илайя. Значит, ты будешь Жанной.

…

Пепельно-жемчужный свет льётся с потолка. Двое ангелов лежат на полу - она, как обычно у ангелов, сверху, накрыв обоих своими крыльями. Тихо, всё тихо на незнакомой мне базе. И весь разговор идёт мысленно.

"Илайя, ты уверена? Этот Карл трус и подонок, каких мало"

"Неважно. У нас нет другого дофина, придётся работать с этим. Королевской короной можно соблазнить любого подонка"

"Не знаю. История учит, что на подонков никогда и нигде полагаться нельзя"

"Все остальные ещё хуже. И вообще, ты же сам считал, зачем эти лишние разговоры?"

Она гладит его, целует. Совсем как моя Ирочка.

"Ну потерпи, милый. Я думаю, вся операция займёт не больше года"

"Целый год без тебя…"

"Но зато у нас с тобой впереди целая вечность. Хочешь, я буду с тобой тысячу лет?"

"Хочу. Только никому ещё не удалось прожить тысячу лет. Даже здешних"

"Значит, мы будем первые. Веришь?"

"Тебе я верю всегда. Когда ты ложишься в универсальное медицинское устройство?"

"Завтра. Нельзя тянуть, время работает против нас"

"Стало быть, эта ночь последняя…"

"Не последняя. Вот и не последняя! И вообще, это плохая примета - ныть перед этим… Займёмся делом?"

Уин (я узнал его) смеётся.

"Переворачивайся"

"Да ну… Нахватался людских приёмчиков, да?"

"Не нахватался, а освоил. Переворачивайся! А, ты так?…"

…

– Доченька - пожилая женщина рыдает на груди у молоденькой девушки, в которой я узнаю убитую Жанну - Да мы уж и не чаяли увидеть тебя. Ведь семь недель прошло! Мы думали, они убили тебя, эти звери…

– Ну что ты, мама - девушка гладит и гладит бедную женщину по голове - Я убежала от них тогда, и меня спрятал один старый монах-отшельник, ты знаешь, старый Жак…

– Разве он ещё жив?

– Был жив, мама. Я вернулась бы раньше, но старик заболел и не мог вставать. Не могла же я его бросить за его доброту. А три дня назад его убили английские солдаты - побоялись заразы. И хижину сожгли. Так что я снова тут.

Мать гладит её по лицу, вглядывается.

– Я боюсь за тебя, Жанна. Ты у меня такая красавица! А сейчас ещё как будто краше стала… Лицо прямо прозрачное. И глаза у тебя сегодня такие…

Действительно, глаза девушки будто излучают внутренний свет. Душу трудно спрятать.

– Замуж бы тебе, дочка… Да никто теперь не женится почти. Парней мало, да и те воюют. Война, война, без конца и края война…

– Нет, мама - девушка смотрит без улыбки - Рано мне замуж. Сперва надо покончить с войной.

Женщина медленно осеняет себя крестным знамением.

…

Увесистый крылатый кулёк с шумом обрушивается мне на голову, волосы закрывают глаза (отросли, кстати, надо бы постричься…). Проснулась, Нечаянная ты наша радость… Она здорово поправилась за последнее время. Но я уже не опасаюсь за шейные позвонки - во-первых, изрядно натренировал шею, регулярно принимая на голову летающий груз, а во-вторых, у меня уже выработался условный рефлекс, шейные мышцы мгновенно напрягаются, и голова сама принимает удобное для посадки этой самой Радости положение. Вон на Земле африканские женщины с детства начинают привыкать, так что после замужества легко могут носить на голове даже собственного мужа.

– Зверь, ты мешаешь мне заниматься! - я щёлкаю пальцами, останавливая видеозапись. Зверь в ответ урчит, явно намекая, что никакие мои дела не могут служить оправданием. Режим питания нарушать нельзя!

"Ира, Ир…"

"Ау! Что случилось, любимый?"

"Наша общая Радость проснулась. Чем сегодня кормить?"

"Там в корзинке, прямо над "домовым", дашь ей сегодня розовый гриб. Там и тебе всего хватит, кстати"

"У тебя всё хорошо?"

Я чувствую её досаду.

"Какое там хорошо. Я загнала противников в угол, но они забаррикадировались, и не берут их никакие аргументы. Знаешь, сейчас мне кажется, что не только люди - лошадь Чалка намного разумнее этих… А ты ещё себя обзываешь балбесом"

"Скажи, у тебя сохранился перстень-парализатор? Один разок… Либо одумаются, либо сядут в каталку и не смогут участвовать в ваших конгрессах"

Шелестящий бесплотный смех.

"Во-первых, я сдала перстень, ещё там, на Земле. А во-вторых, на ангелов он так не действует, он же рассчитан на людей. А вообще идея стоящая… Надо подумать"

"Скажем Феде, твоему братцу. У них там в конторе народ головастый, неужто не помогут?"

Снова смех.

"Умница ты моя. Фонтан идей. Всё, главный враг выдвигается на рубеж атаки. Сейчас будет молоть чушь. Не отвлекай"

Я вздыхаю, снимаю с головы Нечаянную радость, осторожно отцепляя коготки. Зверёк сопит, но видя, что я направляюсь на кухню, успокаивается. Сейчас, сейчас, зверь.

Свет в кухне-холле-хозблоке ярко вспыхивает при моём появлении. В корзинке, накрытой чистым полотенцем, полно всяких фруктов и орехов, даже розовый древесный гриб имеется. И когда она всё успевает?

Нечаянная радость нетерпеливо возится в руках, облизывается. Держи, зверь…

…

– … Да кто ты такая, девчонка, чтобы вот так впереться к дофину? Его высочество не принимает…

– Его высочество принимает.

Глаза солдата стекленеют, и девушка, по виду чистая поселянка, смело проходит в калитку, отстранив тяжёлую алебарду. Офицер даже не высунулся из караулки. Из рук вон у них тут поставлена служба. Как ещё этого дофина Карла не утащили в мешке - уму непостижимо…