Игорь Колосов - Сумеречное состояние

— Это ты, ты… Не ходи на похороны своего друга Юры, не надо. Тебе… нельзя туда. Пару дней осталось. Не ходи туда…

Она вновь попятилась, но Арсений оставался на месте несколько долгих секунд, пока женщина не скрылась за углом. Поборов странное оцепенение, он бросился за ней, но за углом никого не обнаружил. Казалось, кто-то невидимый нанес ему удар в живот. Арсений остановился, хватая ртом воздух, понимая, что женщина не могла пробежать с десяток метров и перескочить забор. Она просто исчезла. Это произвело тем больший эффект, что она выглядела реальной, как и ее кровь, Арсений даже слышал специфический запах.

Он потоптался на месте, не зная, что делать. Это не было миражом. Он действительно каким-то образом увидел женщину, которую кто-то избил. Шокированный, он двинулся назад, оглядываясь по сторонам, и неожиданно для самого себя понял, кого напомнила эта женщина. Стало ясно, почему она назвала его «своим мальчиком».

Это была его мать, погибшая почти двадцать лет назад.

Арсения как будто подкосили — он повалился возле стены сеновала. Уже на земле он оглянулся и закричал:

— Мама! Мамочка!

Тогда он был еще подросток, заканчивал школу. Однажды он пришел домой и увидел отца, у которого ни разу в жизни не было такого лица. Казалось, с головы какого-то трупа сняли кожу и напялили отцу эту маску.

Арсений не смог ничего спросить, так ему стало страшно, хотя он и не догадался о причине. Наконец, отец сказал, что его мать в больнице — какие-то подонки ее ограбили и впридачу сильно избили. Но даже в тот момент Арсений даже подумать не мог, что мать умрет.

Когда они с отцом приехали в больницу, она уже была в бреду, несла что-то бессвязное и вскоре скончалась. Это был второй и самый сильный удар в жизни Арсения после того случая в детстве. В отличие от первого о матери Арсений никогда не забывал, но время все равно ослабило боль, успокоило память. И вот теперь, спустя столько лет, он увидел мать снова. Но теперь это случилось не в больнице, а в тот момент, когда убившие ее сволочи только-только сбежали — их спугнул человек, подобравший мать. Каким-то непостижимым образом Арсений оказался на несколько минут в том жутком дне, ставшем последним днем его матери.

Он подскочил, рванулся к углу сеновала. Где-то поблизости была его мать, он только что видел ее, и хотя Арсений не рассчитывал ее спасти, она давно была мертвой, он жаждал увидеть ее еще раз.

Никого не обнаружив, он какое-то время метался возле сеновала, звал мать, пока не запыхался. Опустившись на корточки, он заставил себя думать. Это случилось не просто так, это наверняка несло в себе какой-то смысл, не зря же он наткнулся на мать после того, как что-то произошло с пространством, и он никого не обнаружил в доме сестры и у соседей. Не зря.

Что она ему говорила? Он вновь увидел перед собой опухшее лицо со щелками вместо глаз, его передернуло, слезы опять потекли из глаз. Сжав зубы, он подавил крик боли и гнева. Это получилось не сразу. Он кряхтел, повалившись на землю, катался по ней.

Не ходи… на похороны? Юра — друг детства?

Арсений кое-как поднялся. Думать оказалось выше его сил — стресс слишком силен. Какой Юра? Какие похороны? Он не помнил никакого друга детства с таким именем. Чтобы вспомнить, ему нужна спокойная обстановка, надо избавиться от этой боли, что раздирает душу.

Он побрел к дому, спотыкаясь, ничего видя из-за темноты и слез. В доме по-прежнему горел свет. Пусть там будет хоть кто-нибудь, подумал Арсений. Ему необходим человек — чье-нибудь присутствие ослабит его боль. Одиночество для него сейчас — яд, убивающий медленно, но неумолимо. Арсений почти вбежал в дом. Там по-прежнему стояли тарелки с едой, и по-прежнему никого не было.

— Таня! — вскричал Арсений. — Ты где?! Покажись, прошу тебя!!

Никто не ответил. Арсений заметил, что пар больше не поднимается над едой — она остыла. Его глаза расширились, он попятился прочь из дома. Кое-как подавил крик — понял, что бесполезно кого-то звать, ведь в округе никого нет.

Он пошел назад к сеновалу, а душу переполнял страх, что Арсений навсегда останется в этом измерении или что это было. Он так сюда стремился, специально приехал в деревню, даже расстроился вчера, когда ничего не вышло. И вот — получи! Он как заблудший в пустыне турист, но там хотя бы можно избрать направление и двигаться вперед, двигаться, есть шанс хоть куда-то выйти, а здесь… Куда он придет? Повсюду будет эта пустота и нигде ни одного человека?

При этом он так и не получил никаких ответов, что с ним происходит. Наоборот появились новые вопросы! Что это — проклятье? Если нет, тогда что?

Арсений застыл. Он по-прежнему никого не видел, но все равно что-то изменилось. Казалось, он что-то учуял, не достигнув угла сеновала. Арсений медленно оглянулся. Возникло ощущение, что за спиной кто-то стоит и тихо-тихо дышит. Сзади никого не оказалось. Арсений уже начал успокаиваться, решив, что ему что-то показалось, когда уловил тихий и очень неприятный смех.

Кто-то хихикал. Совсем рядом.

Арсений поднял голову и едва не закричал от неожиданности.

На дереве кто-то сидел. Просто сидел на ветке, прислонившись к стволу. Так люди сидят в удобных креслах.

Это был тип в черном пальто.

Минуты три, если не больше, Арсений стоял, задрав голову, а Черное Пальто выдавливал из себя редкие смешки. Арсений молчал, не двигался, и эта ситуация все сильнее напоминала ему бессвязный сон.

Еще бы. Чем все это могло быть, как не кошмарным сновидением? Сначала — исчезнувшие сестра и племянники, затем — избитая, умирающая мать, у которой из разбитых губ вырвалось бессмысленное предупреждение. Дальше — хуже. Теперь здесь был тип из давнего детского кошмара. Разве нет?

В эти минуты Арсений, несмотря на оцепенение и страх, столь естественные для реалистичного сновидения, окончательно понял: в детстве ему приснился настолько правдоподобный кошмар, что, испугавшись во сне, мальчик не избавился от страха, даже проснувшись. Не зря говорят, что для ребенка разница между сном и явью несколько размыта в отличие от взрослых. И этот ужас, затаившись где-то внутри, прошествовал через все взросление, чтобы уже в настоящем вылезти нарывом, как реальный свершившийся факт прошлого.

Да, Арсений спал. На это указывало и то, что он не мог пошевелиться — ноги вялые, чужие. Только во сне в теле бывает подобная вялость. Арсений не пытался отступить или приблизиться к дереву, чтобы лучше рассмотреть типа в черном пальто. Казалось, он неосознанно ждал, когда кто-то там, в реальном мире, разбудит его, вырвет из этой мерзости, так правдоподобно созданной подсознанием самого Арсения.

Черное Пальто пошевелился, несколько листочков полетело вниз, один из них, прежде чем упасть на землю, коснулся лица Арсения. И наваждение прошло — Арсений понял, что никакой это не сон.