Игорь Колосов - Сумеречное состояние

Почему все это ушло, когда он повзрослел? Почему исчезло прежнее восприятие, не позволявшее подолгу переживать, изводить себя какими-то неудачами и проблемами? Восприятие, которое будто светлый невесомый поток несло его навстречу жизни, казавшейся в детстве бесконечной, как само время?

Закололо ногу, и Арсений вытянул ее, помассировал пальцами. Кажется, снаружи полностью стемнело. Он поднялся к чердачной двери, увидел темень, подумал: не случилось ли с ним то же, что в детстве, когда он засиделся на сеновале? Было ощущение, что прошло много времени.

Арсений усмехнулся, покачал головой. Конечно же, ничего подобного не случилось. Вон и свет горит сразу в двух ближайших домах. Он спрыгнул на землю. Нечего ему ерундой заниматься. Он гоняется за чьей-то тенью, которая коснулась его в прошлой жизни, а он все еще надеется найти ее след, хотя ее обладатель давно мертв. Завтра же он поедет домой. Утром, не дожидаясь Таниного мужа. Здесь ему находиться еще более бессмысленно, нежели в Москве на Земляном валу.

Он прошел во двор, увидел свет в окне. На душе полегчало. Арсений понял, что в глубине души скорее боялся чего-то достичь своими экспериментами на сеновале. Частично он, конечно, стремился к этому, но его желание напоминало необходимость больного человека лечь на операционный стол. Лишь боязнь еще большего зла толкала его вперед.

Арсений вошел в дом. В передней комнате уже накрыли стол: жареная картошка, голубцы, салат из свежей капусты, сало, помидоры, нарезанный хлеб. Пахло восхитительно. Арсений потянул носом, сглотнул, внезапно спросил себя: когда в последний раз он ел простую деревенскую еду, а не полуфабрикаты и овощи в пластиковых упаковках? Как часто у Валерии было время, чтобы купить обычные продукты и приготовить то, чем человек и должен питаться?

— Таня? — позвал Арсений. — Вы где? Я сейчас один все съем.

Никто не отозвался. Арсений заглянул в соседнюю комнату — спальню детей.

— Я не шучу, — добавил он по инерции, хотя уже видел, что здесь никого нет. — Э-э, Танюша, вы где это?

Страх опутал его не сразу. Прошло минут пять, пока Арсений вышел во двор, выглянул на улицу, позвал сестру и племянников. Ему никто не ответил. Он вернулся в дом, убеждая себя, что это всего лишь такая шутка, и Таня с детьми уже за столом, улыбается, а племянница не в силах сдержаться хихикает.

В доме по-прежнему никого не было, хотя еда остывала; Арсений видел, как поднимается пар от картошки, клубится в свете электрической лампочки.

Он присел на стул, попытался успокоиться. Они куда-то вышли, они вот-вот вернутся. Иначе и быть не может. Уверенности придала именно остывающая еда, накрытый стол. Сейчас не было той пустоты, как в детстве, когда Арсений никого не застал, а после увидел типа в черном пальто. И сейчас был свет в домах вместо прежней сплошной темноты.

Не выдержав, Арсений снова вышел из дома. Поколебавшись, распахнул калитку, выглянул на улицу. В большинстве домов горел свет. И в соседнем доме тоже. Кто сейчас там живет? Он так и не спросил у Тани, но, можно не сомневаться, прежняя хозяйка, старушка, уже давно ушла в мир иной.

Зайти? Похоже, выбора не было. Страх усилился. Терзала мысль, что Арсений рискует больше никогда не вернуться в прежнюю реальность. Вдруг он просто сошел с ума, лепечет что-то несуразное, а ему кажется, что он здесь, в деревне, покинут всеми, не видит ни одного человека?

Арсений постучал в окно, где горел свет. Выдержал секунд двадцать, снова постучал, уже сильнее, рискуя разбить стекло. Никто не выглянул из-за шторы, никто не вышел во двор. Арсений попятился. Зайти в дом? Но если ему никто не открыл, значит, никого нет? Почему же горит свет?

Арсений вернулся к дому сестры. Снова позвал ее и племянников. Паника усилилась. Темнота давила, несмотря на огоньки, горящие в окнах. Чтобы хоть как-то совладать с собой, он вернулся в дом, подумал, не подкрепиться ли, может это его отвлечет, но вид тарелок и сковороды, наполненных едой, лишь усилил страх и ощущение нереальности происходящего.

Не так ли моряки чувствовали себя, отыскав корабли, где не было людей, но остывала еда в кают-компании? Корабли, которые назывались «Летучий голландец»?

Он хотел снова выйти из дома, когда снаружи послышался вопль женщины.

Арсений застыл. Тело будто окатили ледяной водой. В криках женщины был ужас и боль, но в первую очередь Арсений растерялся от неожиданности.

Какое-то время он стоял, не в силах одолеть паралич, опутавший все тело, а женщина все кричала и кричала. Иногда она захлебывалась собственным криком, и Арсению мерещились еще какие-то звуки: то ли чьи-то голоса, то ли глухие удары. Неожиданно он понял, что женщина не просто кричит, она зовет на помощь.

Арсений выбежал из дома. Крики стали отчетливей. Кроме них были еще и чьи-то голоса. Арсений снова оцепенел: эту несчастную избивали. Несколько человек. Он оглянулся назад, подумав, что нужна кочерга или еще что-нибудь подходящее, но времени не было. Он распахнул калитку, уверенный, что это происходит на улице, но там никого не оказалось.

Арсений развернулся, побежал к огороду. Кажется, там, больше негде. В огороде было очень темно, и он перешел на шаг — рисковал напороться глазом на ветви деревьев.

Голоса подонков растаяли, несчастная уже не кричала, но ее стоны были громкими. Арсений почти достиг угла сеновала, когда из-за него показалась невысокая фигура. Он вздрогнул, непроизвольно отступил на шаг. Здесь, на открытом пространстве, было светлее, и он разглядел женщину. Она цеплялась за стену сеновала, чтобы не упасть. Ноги ее подкашивались.

Он шагнул к ней, но поддержать ее не хватило духа. Лицо ее было в кровоподтеках и вздутиях. Казалось, ее били по лицу ногами. Губы распухли, и в полумраке она казалась негритянкой, которую пытали.

Преодолев ужас и отвращение, он вновь потянулся к женщине, но она неожиданно отпрянула, закрывая лицо руками, попятилась назад, как будто это он ее избивал. Неудивительно: в таком состоянии она могла принять Арсения за кого угодно.

— Постойте, — попросил он. — Я помогу вам.

— Нет-нет, не трогайте меня, — прошамкала она, пятясь от него. — Не надо. Больно… Не трогайте… прошу…

— Постойте же!

Бесполезно. Она пятилась, хотя это казалось невероятным, что она не падала на землю. Арсений семенил за ней вдоль тыльной стены сеновала, убеждая ее, что хочет помочь. Кровь залила ее одежду. Лицо, казалось, распухло еще сильнее. Глаза заплывали, превращаясь в едва заметные щелки. Когда Арсений, несмотря на ее страх, решил подхватить женщину и отнести в дом, она неожиданно замолчала, подняла голову, разглядывая Арсения. И прошамкала:

— Это ты, мой мальчик?

Арсений замер, не понимая, в чем дело. Женщина заплакала.