Владимир Ильин - Настоящая жизнь

– А штат? – спохватился Вальтер. – Это какой же штат операторов должен быть, чтобы каждому человеку ежедневно обзор готовить?!

– То-то и оно, – сказал Киреев. – Именно по этой причине Совет большинством голосов "прокатил" предложение Макахары и его сторонников. И так нас, операторов, знаете, сколько?.. Если каждый день умирают тысячи людей, и если даже наши услуги запрашивает каждый десятый из умирающих, все равно цифра получается – будь здоров!

– Такое впечатление, будто эта оппозиция всего на свете боится, – сказал Вальдемар. – То еще перед запуском Системы – помните, какие полемические бои велись тогда с подключением общественности по поводу целесообразности установки камер, следящих за каждым человеком от самого его рождения до смерти?.. И чем тогда людей не стращали макахаровцы – и стрессами, и неврозами крупномасштабными… Что, мол, если люди, бедные, не вынесут сознания того, что теперь каждый их шаг на виду? А то, что отныне больше не будет темных пятен в истории для будущих поколений землян – это их, видите ли, мало волновало!

– Может быть, в рассуждениях Совета тоже есть определенная слабость, – вдруг задумчиво сказал Ингвар.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Руслан.

– Да то, что Совет, наверное, опасается злоупотреблений Системой, если доступ к банку информации сделать массовым.

– Каких еще злоупотреблений? – удивился Вальдемар.

– Ну мало ли? – уклончиво ответил Дзен-га. – В принципе, если подумать хорошенько, вся наша операторская работа – сплошное злоупотребление, разве не так? Подумайте сами: умирает человек… Раньше, по-моему, в романах писали: "Перед глазами умирающего пронеслась вся его жизнь". А теперь, когда стало возможным воплотить эту красивую фразу в действительность, неужели вы, "судьбисты", будете включать в ролик какие-нибудь глупости, которые успел натворить за всю свою жизнь умирающий? Там что-то опустите, там – что-нибудь обрежете, монтаж, комбинированные штучки всякие… Вот и получается, что сам социальный заказ ориентирует вас на то, чтобы из говна конфетку сделать! Где, спрашивается, сермяжная правда жизни? Она что – одним нам, историкам, нужна?

Говорил Ингвар сбивчиво и с искренним беспокойством, и Вальдемар невольно почувствовал себя задетым за живое. Он даже бифштекс жевать перестал.

– Тебе хорошо, Ингвар, – сказал он. – Ты-то все с историей дело имеешь. Где, кого ни возьми – личность, куда ни сунься своим операторским носом – всюду войны, интриги, страсти исторические кипят… А вот как быть, например, мне, если я должен подготовить выжимку из хроники рядового гражданина, который, как говорится, "не был, не участвовал" и так далее? Который прожил свою жизнь, как тот самый чеховский обыватель с зонтиком и в калошах? Что ему показать перед смертью? Какие великие события?.. А не покажешь – рекламаций потом от родственников не оберешься!

– Не согласен с тобой, Вальдемар, – заявил Джалма. – Был такой раньше психолог, Виктор Франкл. Так вот, он считал, что жизнь любого человека – своеобразный урок для человечества. Даже самых закоренелых негодяев и преступников, потому что результат со знаком "минус" – тоже результат, который нужно учесть и стараться не допустить в будущем. По-моему, то же самое относится и к нулевому результату…

– А вы что скажете, ребята? – обратился Арбо к Руслану и Ингвару.

Он ожидал услышать от "историков" какой-нибудь дельный совет, но Киреев только буркнул неизвестно кому: 'Ты это… не того… ты не прав, старичок" и принялся доедать остывшее жаркое, а Дзенга зачем-то стал пересказывать (уже не в первый раз) легендарную среди операторов-референтов историю о том, как один юноша, будучи с детства слепым инвалидом, прикованным к постели, отравился какой-то дрянью, но с таким расчетом, чтобы хотя бы перед смертью "посмотреть" на мир посредством биокристаллов… "Вот это была проблема – так проблема!", закончил свой рассказ Ингвар.

Вальдемар вздохнул. Весь этот застольный треп, как и следовало ожидать, ничего, кроме споров и ерничества, не давал. Проблемы Анны Кучеровой за него все равно никто не решит. Оставалось попробовать использовать Комбинатор. Хотя это электронное устройство было предназначено для устранения технических дефектов записи, поговаривали, будто с его помощью можно выполнить любой монтаж – вплоть до настоящего кинофильма. Принцип его действия был таким же, как и в компьютерной мультипликации, только обрабатывались не рисунки, а голографические снимки…

– Послушайте, парни, а кто-нибудь хоть раз уже пользовался Комбинатором для монтажа? – спросил громко Вальдемар.

Эффект был неожиданным для него. Все "историки" вздрогнули и почему-то огляделись. Вальтер даже поперхнулся печеным кальмаром.

– Т-с-с… – прошипел Ингвар и приложил палец к губам. – Ты что, не знаешь, что недавно одного из наших уволили за эти дела? Целую неделю потом всякие проверки да комиссии всевозможные над душой висели!… А тот парень – Денис его зовут, Денис Крачевский – лишь слегка побаловался с Комбинатором, и коррективы-то были пустяковые: подумаешь, краски поярче сделал, а то изображение блеклым было, да звуковой фон изменил, да парочку сцен облагородил, чтобы Варфоломеевскую ночь можно было смотреть без позывов к рвоте!..

– Опять ты со своими шуточками, – с досадой сказал Вальдемар.

– Если серьезно, то через специальный код теперь Комбинатор надо вызывать, – мрачно сказал Руслан. – Пи-эр-икс в энной степени, где эн – твой личный номер… Контроль!

А Вальтер не к месту процитировал:

– "Неча на зерцало пенять, коли рожа крива"!..

И хихикнул.

Вернувшись в свою "каморку", Вальдемар включил терминал и закурил. Некоторое время он сидел, созерцая пробегающие по экрану кадры, а потом решительно протянул руку к пульту и перемотал запись к тому моменту, когда юная Анна Кучерова – впрочем, тогда еще не Кучерова, а Синицина – гуляет поздним летним вечером в парке со своей первой "настоящей" любовью Виктором Сантосом.

Была ли у них любовь? Если да, то почему ровно через полгода Аня принимает предложение руки и сердца человека, старше ее на целых десять лет? А если нет, то почему потом Кучерова не раз вспоминала Виктора, о чем свидетельствует хроника ее последующей жизни?

Вот что мы сейчас сделаем. Вызовем-ка мы файл этого Сантоса и поглядим, чем он занимался в то время, когда ухаживал за Анной…

Вальдемар проделал нужные операции и впился взглядом в экран.

Через полчаса он врезал кулаком по краю пульта и воскликнул:

– Вот сукин сын!..

Виктор Сантос, этот внешне симпатичный и благородный молодой человек, действовал, что называется, "на два фронта". Ухаживая за Аней, он одновременно встречался с Викторией Ламдей – певицей из кафе "Якорь". В конце концов, тут не было ничего плохого, если бы не одно обстоятельство. Этот шустрый и хитрый субъект сознательно обманывал обеих девушек. Так, поклявшись накануне в "вечной любви" одной, он мог на следующий день, глядя в глаза другой, страстно уверять, что якобы дороже ее у него нет никого на свете… Зачем это было ему нужно – Вальдемару не хотелось разбираться, уж слишком противен был Сантос, но одно юноша уяснил: никого Виктор на самом деле не любил…