Владимир Кузьменко - Гонки с дьяволом

За время этого разговора полковник не проронил ни слова. Но, когда сели в машину, как бы невзначай спросил:

— У вас что, введены отпуска для офицеров?

— И для офицеров, и для солдат. У нас в этом отношении демократично, — ответил Юрий и с сожалением вздохнул, — я уже свое отгулял и сегодня третий день на службе. Завидую Мирошниченко: у него отпуск впереди.

— Да, я слышал! Вы тут все заядлые рыбаки?

— Озерный ведь край. Знаете какие здесь угри? С руку толщиной. Так и быть! Я вам пару копченых подарю. Вы когда-нибудь ели копченого угря?

— Не приходилось!

— Ну, тогда вы пока еще не можете представить, что это за деликатес. Раньше, при социализме, его отсюда везли в Москву и Киев на стол партийной номенклатуре. Любили покойнички вкусно покушать!

— Вы их, видно, не особенно любили?

— Обожал! Особенно после Афганистана.

— Н…да! А вы женаты?

— Конечно! У нас все здесь женатые. И офицеры, и солдаты, и фермеры.

— Так у вас тут фермерское хозяйство?

— Да как сказать? Есть фермеры. Есть более крупные объединения… Вот мы и приехали!

Машина остановилась у ворот университетского стационара, которые охранялись двумя часовыми.

— Здесь будете жить, — сообщил Юрий, открывая дверцу автомобиля. — Вам приготовили баньку. Есть желание?

— С превеликим удовольствием! — полковник направился к воротам, но вход ему преградили часовые.

— Извините! Ваше оружие и бинокль, — Юрий протянул руку, — здесь вы в полной безопасности, но уж такой порядок.

Полковник неохотно отдал бинокль и пистолет. Его примеру последовали сопровождающие его солдаты.

В послании Покровского ничего особенного не было. Подтверждались полномочия полковника Голубева вести с нами переговоры о взаимной координации действий. Затем шли несколько вежливых фраз и подпись командующего.

— И это все? — удивился Алексей.

— Как видишь. Взаимную координацию можно понимать как угодно, вплоть до требования о полном подчинении. Голубеву даны указания действовать по обстоятельствам. Это лишний раз говорит о том, что их представления о нас весьма неопределенные.

— Опасайтесь Голубева! — предостерег майор. — Это очень хитрый и коварный человек. От него трудно скрыть истинное положение дел.

— Бинокль отобрал? — спросил Алексей Юрия. Тот кивнул головою.

— Не протестовал?

— Был недоволен. После встречи с колонной Паскевича притих.

— Что? Произвело впечатление? — самодовольно спросил Александр Иванович.

— Еще бы! Если считать по армейским нормам, то в колонне было не меньше батальона. Да еще некая колонна Павлова, о которой не забыл помянуть мой помощник.

— Что сейчас делает Голубев?

— Попарился в баньке, поужинал и теперь отдыхает.

— Следите, чтобы он не отправился на самостоятельную прогулку, — предупредил майор.

— За ним присматривают, — успокоил нас Юрий.

— Если он что пронюхает, то мы не сможем его выпустить отсюда.

— Ликвидация Голубева мало что даст, — заметил майор.

— Знаю! Это крайний вариант, к которому не хотелось бы прибегать. В случае его вынужденной ликвидации мы выиграем немного, только время. Пока пройдет расследование, пока мы дадим объяснения, до зимы протянем. А весною мы будем полностью готовы. Вряд ли Покровский решится начать раньше, не располагая необходимой информацией. Завтра Голубева отправьте на охоту, как договорились. Кто с ним идет?

— Лесник, — сообщил Алексей.

— Саша, сверим часы!

— У меня двадцать два пятнадцать! — сказал Паскевич, взглянув па свой хронометр.

— Отлично! — Алексей перевел стрелку часов на минуту вперед.

Полковник держался в седле уверенно. Было раннее утро. Солнце еще не вынырнуло из-за горизонта и небо покрывали темные облака. Кое-где их края начинали светлеть, предвещая скорый восход солнца. Всадники ехали шагом. Впереди на гнедой кобыле — Иван Акимович, за ним на белом с темным пятном на боку мерине — полковник, а замыкал кавалькаду Алексей. Он пообещал проводить их немного и выразил сожаление, что не сможет участвовать в охоте из-за неотложных дел. Между деревьями показалась группа всадников.

— Кто там еще? — удивленно вскинул брови Алексей.

— Это, наверное, Паскевич, — проворчал недовольно лесник и выругался. — Главный браконьер! Вот ужо доложу куда надо. Эй! — заорал он, покраснев от злости.

— Не шуми, Акимыч, зверей распугаешь, — попросил Алексей, незаметно подмигивая полковнику.

Тот понимающе усмехнулся и скосил глаза на лесника. Алексей приподнялся в стременах и приветливо помахал рукою всадникам.

— Александр Иванович! — громко позвал он. От группы верховых отделился всадник на высоком вороном коне и поскакал к ним. Лесник покачал головою и отъехал в сторону, ворча под нос что-то невразумительное.

— Привет! — весело приветствовал Алексея подъехавший, приподняв правую руку с висящим на запястье хлыстом.

— Знакомьтесь! Это полковник Голубев, — представил Алексей своего спутника, как положено в этих случаях, младшего по званию — старшему.

— Генерал-лейтенант Паскевич! — кивнул головою Сашка. — Вы недавно прибыли? Я вас раньше не видел.

Полковник слегка вздрогнул.

— Полковник — представитель наших соседей на востоке, — пояснил Алексей.

— А-а, — протянул безразличным тоном Паскевич и лениво спросил:

— Проситесь к нам?

Полковник нахмурился и, искоса взглянув на Алексея, отрицательно покачал головой.

— Ну-ну! — с едва уловимой иронией проговорил Паскевич и тут же переменил тему разговора:

— Что, Акимыч, — крикнул он леснику, — все еще злишься на меня?

Лесник отвернулся и отрешенно махнул рукою, как бы говоря: «ну что с тебя взять!»

— Да, ей богу же, прошлый раз случайно! — начал оправдываться Паскевич.

— Это как же случайно? — лесник пришел в негодование. — Самку от самца отличить не можете? А бабу от мужика отличаете? Или вам и здесь все одно?

Последняя реплика не входила в первоначальный сценарий. Вся эта стычка в лесу между лесником и Паскевичем была задумала только для того, чтобы незаметно познакомить Голубева с нашим «генералом». Однако одна мысль о том, что кто-то может на охоте застрелить лосиху привела Ивана Акимовича в ярость и он уже понастоящему рассердился на Паскевича. Тем более, что за Александром Ивановичем уже числились некоторые грешки в несоблюдении установленных у нас жестких ограничений в охоте. Отстрел лосей был у нас пока категорически запрещен и вынужденная необходимость совершить «политическое убийство» сохатого ради «высокого гостя» сильно подпортило настроение нашему леснику. И теперь он изливал гнев на Паскевича. Паскевич, сбитый с толку нарушением «сценария», покраснел от незаслуженной обиды.