Владимир Кузьменко - Гонки с дьяволом

— Но-но, Акимыч! Не забывайся! — строго прикрикнул он на лесника.

Но Акимыча уже было трудно остановить. Он отпустил еще пару колких замечаний по поводу Александра Ивановича и под конец пообещал нажаловаться на него самому Президенту.

— Жалуйся! — Паскевич оскалил зубы и вытянул коня плеткой.

Тот присел от неожиданности, сделал скачок в сторону, чуть не сбив лесника.

— Вот антихрист! — прошипел тот ему вдогонку. Но Паскевич уже не слышал его и скакал, пригнувшись к гриве лошади. Полковник не спускал глаз с удаляющегося всадника.

— Отчаянный! — восхищенно произнес он. — Как сидит в седле! Видна военная косточка.

— Ну, Александр Иванович — потомственный военный. Он прямой потомок знаменитого графа Паскевича, — сообщил Алексей.

— Что вы говорите?! — воскликнул полковник, — мне надо с ним обязательно встретиться и поговорить. Вы знаете, я ставлю Паскевича в один ряд с Суворовым.

— Вы не преувеличиваете? — засомневался Алексей, который, впрочем, был полным профаном в истории военного искусства.

— Нисколько. Граф был замечательным тактиком, стратегом и даже, я бы сказал, дальновидным политиком. Не его вина, что оружие русской армии накануне Крымской войны оказалось хуже, чем у союзников. Если бы наши ружья били с такой же дальностью, как и английские, Паскевич утопил бы англичан и французов в Черном море как паршивых котят.

— История не знает сослагательного наклонения, — напомнил Алексей.

— К сожалению! Тем более, в настоящем нельзя делать ошибок. Особенно в таких экстремальных условиях, как сейчас. Иногда, казалось бы, мелочь приводит к далеко идущим последствиям. Нам бы с вами объединиться, — начал было полковник.

Но Алексей не дал ему договорить.

— Здесь мы простимся, — он остановил коня, — желаю удачной охоты. Завтра вас примет Президент и вы обо всем с ним поговорите. — Акимыч! Береги гостя! — строго предупредил он лесника. — За своих солдат не беспокойтесь. Их взяли сегодня на рыбалку. К вашему возвращению будет отличная уха!

Полковник поблагодарил и они расстались. Проехав метров пятьсот, Алексей встретил всадников и кивнул им в сторону, куда удалились лесник со своим спутником. Где-то километрах в пяти к северу ухнула пушка, затем еще и еще. Канонада продолжалась около часа. Затем все стихло. Алексей к этому времени был уже дома.

— Вот я и говорю, — жаловался, между тем, Акимыч полковнику, — ежели ты генерал, то должен своим поведением пример подавать подчиненным. Он покосился на полковника, — ведь верно я говорю? А?

— Конечно! — подтвердил полковник.

— Вот то-то! А то, что получается? Непорядок! Ежели все начнут лосих стрелять, то что будет? Запустение и непотребство в природе. Я вот считаю, что бабу завсегда беречь надо. Какая она не есть баба — лосиная или там человеческая. Баба она завсегда — баба… Хранительница жизни. Вот ты, видно, человек образованный. Скажи мне, когда на Русь татары нападали, чего они с собою назад брали с Руси? Ну там золото и всякое добро. Но не в том дело. Баб они наших угоняли. Для чего? А для того, чтобы корень свой укрепить, а наш подорвать. Или вон я читал в газетах, перед самой этой катастрофой, что повадились к нам ездить всякие там иностранцы, белые и черные… Жениться, значит, потому что русская баба вроде бы самая терпеливая и все вынесет. Я бы, мил человек, этим бы иностранцам… Скажу я тебе: народ, который не бережет своих женщин — хиреет, как олень, у которого глисты завелись в кишках. Красивая жинка это, я скажу, дар Божий. — Лесник на минуту задумался и продолжал:

— Вот Природа… кто она?

— Как кто? — не понял тот.

— Ну кто? Не знаешь? Так я скажу: природа — это женщина и женское ее начало — наипервейшее свойство…

В этот момент до них донесся звук отдаленной артиллерийской канонады. Полковник остановил лошадь и прислушался. Лесник слез со своей кобылы, вытащил кисет и трубку, набил трубку, раскурил и зло сплюнул.

— Это часто? — осведомился его спутник, тоже слезая с лошади.

— А ну их! Малохольные! — с раздражением бросил лесник. — Дорвались, собачьи головы. Теперь всю дичь в округе распугают. Ну чего палить? Снарядов им не жалко, а то что в лесу потом воронок, да деревьев поваленных, — он крепко выругался и дернул за повод ни в чем не повинную кобылу.

Та, не ожидая такого обращения, присела на задние ноги и испуганно храпнула, брызнув слюною.

— Напрасно вы их так ругаете, Акимыч, — мягко упрекнул его полковник, — солдат надо учить, иначе какие это солдаты.

— Учить? Против кого учить? Да их пахать землю надо учить, а не воздух пакостить. Лбы здоровые, а толку от них никакого. Вместо того, чтобы автоматами играться, к работе руки бы приложили. Вон сколько земли вокруг стосковавшейся. Земля она, как баба, ласку да труд любит. Ну ладно, поехали.

Паскевич явно переборщил. В таких случаях, мы, друзья, знающие его характер и любовь к эффектам, говорили: «Фантомас разбушевался». На этот раз он разбушевался всерьез и я стал опасаться, что наш, так хорошо начавшийся камуфляж раскроется. Что за этим последовало бы — не вызывало сомнений. Конечно, не могло быть и речи о подчинении бредовым планам выживших из ума генералов. Мы могли бы переселиться дальше и уйти от столкновения. Свободное пространство позволяло это сделать, но жаль было бросать налаженное хозяйство, припасы. Вооруженное же столкновение неизбежно должно было закончиться нашим поражением, принести большие жертвы.

Кто-то сказал, что полководец должен быть то львом, то лисицей. Нам предстояло рядиться в лисью шкуру, но так, чтобы из-под нее выглядывал львиный хвост. Пусть нас заподозрят в хитрости, коварстве, но только не в слабости! Надо было вести такую игру, в которой наша «сила» обнаруживалась бы противником невзначай, по упущению. Поэтому я с некоторым неудовольствием и тревогой наблюдал за деятельностью Паскевича.

Еще прошлой осенью, когда стало известно о существовании армейской группы и о том, что ее командование засекло наше расположение, мы решили, на случай такой инспекции, использовать для камуфляжа пустующий санаторий «Лесная сказка» и приспособить его внушительное центральное здание под «штаб» или, как говорил Фантомас, под «президентский дворец». Свое место по сценарию я должен был занять там утром.

Уже в седьмом часу под окном раздался гудок автомобиля. За рулем черной «Волги» сидел Вася. Рядом с ним, на переднем сидении, находился Александр Иванович в своей генеральской форме. Два дня назад в Совете разгорелся спор о том, сколько рядов колодок должно красоваться на груди нашего генерала. Учитывая его сравнительно молодой возраст, решили ограничиться тремя, хотя сам Паскевич настаивал на шести.