Далия Трускиновская - Дурни Вавилонские

— Спрячешься, обмотаешь их вокруг поясницы по голому телу и сверху наденешь тунику, — сказал мой хозяин. — Чтобы никто их у тебя в руках не видел! И чтобы никто не видел, как твой брат передает тебе покупку.

Я всё выполнил точно и принес пять локтей веревки и пять локтей каната.

— Отчего так мало? — спросил хозяин.

— Ты сам так приказал, господин: у одного торговца пять, у другого пять...

— Молчи! Я должен был это предвидеть. Несколько дней спустя у нас было довольно много веревок и канатов. Я по приказу хозяина в темноте привел к нему Гамида.

— Сперва я вас покормлю, — сказал господин Осейф. — Вот жареная рыба, поешьте немного, а настоящее угощение будет, когда вы исполните мое поручение. Идем.

Поев, мы взяли три больших куска прочного каната, связали в один и сделали на нем толстые узлы.

Хозяин прекрасно знал все внутренности Другой Башни. Мы по лестнице поднялись на седьмой ярус, и он вывел нас узким коридором к Трубе. Там было окошко, необходимое для притока воздуха.

— Кажется, здесь, — сказал господин Осейф. — Один из вас вылезет в окошко и по канату спустится вниз. Второй же будет держать этот канат и помогать ему, то отпуская, то притягивая. Труба освещается снизу — там допоздна ослы крутят крестовину. Того, кто будет висеть на канате, не заметят — а он увидит всё, что нужно. Поняли?

— Поняли, господин, — ответили мы.

— Идем дальше. Увидеть этот человек должен выходящее в Трубу окно на уровне третьего яруса. Обычное окно, вряд ли закрытое ставнями. Оно будет не прямо над этим вот окном, а немного в стороне. Третий ярус узнать нетрудно — он лишь на локоть выше столба от крестовины, вернее сказать, металлического наконечника, которым увенчан столб. Я приказываю тому, кто спустится, изловчиться и закинуть в окошко вот эту табличку.

Господин Осейф достал из-за пазухи обожженную табличку со знаками, завернутую в тряпки.

— Это всё, — завершил он. — Одновременно с тем, кто спустится на канате, будет опущена и веревка с привязанным грузом. Груз я тоже захватил. Выполнив приказание, тот человек дернет за веревку, и мы его поднимем и втянем сюда. Но он и сам будет подниматься. Кто из вас полезет в окно?

Мы немного растерялись. Мало приятного — болтаться в Трубе на высоте седьмого яруса. Поэтому Осейф, чтобы не тратить время зря, сам выбрал Гамида.

— Вечно я предоставляю право выбора тем, для кого эта задача непосильна, — проворчал он, спуская в окно веревку с грузом. — Помогай ему, Вагад, а я не буду тебе мешать.

Гамид сел на стену и перекинул ноги наружу. Потом мы оба уцепились за канат, он снаружи, я изнутри.

— У тебя сильные руки, — сказал господин Осейф, глядя, как я отпускаю канат. — За труды этой ночи ты получишь целую «ногу». Ну-ка, пусти поглядеть. Очень хорошо, хватит. Остальной путь он проделает по узлам.

Мы подождали, пока Гамид дернет за веревку, и я помог ему вернуться.

— Получилось? — спросил хозяин.

— Да, господин.

— Тогда возвращаемся, ослятки. Вы отлично поработали. Кто-то по вашей милости скоро лишится сперва сна, а потом и должности, хе-хе-хе...

Он опять повел нас по всяким тайным переходам и вывел к лестнице. Мы спустились и скоро оказались в его жилище.

— Никому ни слова, — сказал он перед тем, как впустить нас. — Вы славные парни, но если вы разболтаете про то, как Гамид лазил по канату, у вас будут очень большие неприятности. И прежде всего подрядчик разобьет табличку с договором, и Гамид лишится заработка. Другие подрядчики его тоже не возьмут — в этом деле они все заодно. И ему придется возвращаться в эту вашу деревню, как там ее?

— Субат-Телль, господин, — ответили мы.

— Поняли?

— Поняли, господин!

— Не уверен...

Мы вслед за ним вошли в спальню. У него там на столике обычно стоял ларчик, а в ларчике — деньги на мелкие расходы. Он взял две «ноги» и дал нам с Гамидом.

— Если распустите языки, приду и отберу эти «ноги». Поняли?

— Поняли, господин.

— Ну, теперь есть какая-то надежда. Теперь идите спать. Завтра вечером пусть Гамид придет. Ступайте.

Мы вышли из спальни, не веря своему счастью: целая «нога» только за то, что Гамид немного повисел на канате, а я этот канат держал!

— Если разобьют твою табличку с договором, это будет ужасно, — сказал я.

Гамид задумался:

— А может, и не ужасно. Тогда я буду свободен...

— От чего свободен? От заработка?

Он пожал плечами. Какие-то странные мысли рождались в его голове, я это видел по лицу.

— Вообще свободен... от всего...

— Как это?

— Ну как... Сейчас мы зависим от всех — ты от своего хозяина, я от своего, и вместе мы зависим от того, что скажет Тахмад.

— И правильно, он же старший.

— Знаешь, Вагад, самый старший еще не значит самый умный. Его слово имело вес до того, как мы перешли в Другую Башню. А теперь оно весит всё меньше и меньше. Твое слово для меня — тяжелее слова Тахмада.

Он не стал объяснять, а я понял без объяснений: это потому, что пошел вместе с ним убивать Таш, а Тахмад бы его удержал, да еще, может быть, дал по шее.

— Проводить тебя вниз? — спросил я.

— Проводи по лестнице, а то по норе спускаться — это целая вечность.

Я пошел с ним неспроста. Ведь там в любой миг могли отвориться двери на третьем ярусе, и если бы его обитатели увидели Гамида одного, то неизвестно, как бы сним поступили. А для двоих опасность меньше.

Мы уже освоились с лестницами и не боялись с них свалиться, поэтому спокойно спустились вниз и вышли избашни на свежий воздух.

Будка, через которую можно было попасть на лестницу, стояла так, что ее не всякий бы заметил, а если бы изаметил — не понял, что это такое. Мало ли что должно стоять под навесным мостом — вот по другую сторону от дороги, ведущей к норе, тоже было у стены несколько будок, так они принадлежали хозяину землекопов, рывших ров, и там на ночь оставляли кирки, лопаты и носилки для земли.

Я успел прихватить пирожков — всё равно наутро хозяин их есть не стал бы, он любил горячие.

— Съешь, — сказал я Гамиду. — И постарайся скорее заснуть.

— Хорошо засыпать с набитым животом, — ответил он.

Я засмеялся, засмеялся и он. Завтра вечером, если боги будут милостивы, мы опять полакомимся пирожками, а у меня будут уже две «ноги», и я смогу купить подарок для Лиш, а то как-то непристойно: целовать я ее целую, а хорошего подарка еще не сделал. Разносчики предлагают девичьи платки с бахромой, может быть, я смогу купить красный или желтый. А если у меня будут три «ноги», то я смогу купить платок с узорами. И пусть все девушки в харчевне знают, какой у нее щедрый жених, и завидуют.

— Послушай, мне Лиш говорила, что ее подруге Реш понравился Абад. Спроси его, есть ли у него девушка на примете.