Евгений Гуляковский - Мир в латах (сборник)

— Нет! — соврал Илья. — Не кажется!

Она улыбнулась, прильнула к нему, и он понял: для нее это действительно самое главное. И только сейчас Лина поверила ему до конца. А для того, чтобы убедиться, что человек сказал правду, совсем не нужен активатор.

— Хорошо бы всегда так лететь, — проговорила Лина мечтательно. — Всю жизнь! И чтобы никого не было рядом, кроме тебя!

Илья осторожно отстранил ее.

— Все-таки надо определиться, где мы, — сказал он. — А то как бы не залететь куда-нибудь не туда. Это не утренняя прогулка.

Она вздохнула.

— Да. Надо. Жаль…

Она не договорила, а Илья не стал спрашивать, чего ей жаль.

— Пошли в кабину.

Внизу под “джампером” разлегся океан. С неба изливались яростные солнечные лучи. Машина шла на высоте нескольких десятков метров над поверхностью воды. Справа, на горизонте, медленно проплывал какой-то островок.

— Сейчас определимся, — сказал Илья.

Коротко вякнул сигнал вызова. Илья хитро подмигнул Лине, стал Жюлем Карне и включил приемник. С экрана смотрел Рыманов, хмурый и недовольный.

— Это ты? — Рыманов был слегка удивлен. — Ты делаешь глупости. Не забудь, что…

— Брось! — оборвал его Илья. — Не пугай! Лучше сам в этой заварухе что-нибудь не забудь… Не забудь, например, свалить все на Алкиноя. Мертвые сраму не имут!

— Откуда ты все знаешь? — Рыманов удивился еще больше. Но не надолго. — Благодарю за напоминание… А ты не забудь вернуться в Париж. Вздумаешь скрыться — все равно найду!..

Илья выключил приемник.

— Он хотел сказать, что от тебя идет сигнал, по которому он быстро сможет найти тебя, — проговорила Лина. — Но решил не говорить… А я погасила этот сигнал, когда — мы улетели из Гринкоуста. Мне показалось, что ты о нем не знаешь, а когда узнаешь, он тебе не понравится.

Илья посмотрел на нее с восторгом и благодарностью.

— Я бы не смог… — начал он.

И не договорил, потому что “джампер” исчез, а вокруг возникла чернильная темнота. И сквозь окруживший его мрак Илья увидел, как над островком, мимо которого они недавно пронеслись, вытянулись в разные стороны огненные стрелы. Словно расцветающий бутон вырос из океана. Бутон лез вверх, стремился в небо, а Илья разглядывал странные лепестки, пронзающие атмосферу, и отчетливо понимал, что Землю украсил цветок смерти. Потому что лепестки над океаном на самом деле вовсе не были лепестками. Это были силуэты Анхеля, Сковородникова, и так и оставшегося безымянным лысого. А еще среди них оказались Кшижевский, Рыманов и Гиборьян. И Глинка был тут, и Артур, и Бакстер. И дядя Ваня, и отец, и десятки других, живых и мертвых, предавших и продавших его, Илью Муромова, давно или недавно. И даже мама…

Они уходили все дальше и дальше, предавая его в последний раз, а Илья был бессилен что-либо изменить. Он снова раздваивался, как тогда, с Линой… Или тогда раздваивался не он?.. Все было странно, ярко и невесомо, и было ясно только, что его второе “Я” — Жюль Карне.

“Ты понимаешь происходящее там?” — спросил Жюль, глядя на огненные стрелы.

“Да! Ультиматум все-таки реализуется”, — ответил Илья.

“Начнется большая заваруха”, — сказал Жюль. — Ты сможешь скрыться”.

“Да, теперь это будет несложно”, — сказал Илья.

“И таких, как ты, станет очень много. Очень-очень…”

“Наверное. Но меня это не радует”.

“Почему?”

“Потому что станет меньше таких, как ты. И с каждым поколением- число их будет уменьшаться”.

“А тебе что до этого? Ведь такие, как я, сломали твою жизнь. И не только твою…”

“Да, сломали… Но они были людьми, и большинство из них не ведали, что творят”.

“Что тебе до них? Ты-то ведь не человек”, — сказал Жюль.

“Неправда, я тоже человек, — сказал Илья. — Но таким, как я и Лина, нет места в этом мире”.

“В этом — нет! Но в том, который возникнет после реализации Ультиматума — будет…”

“А тебе не жаль этого, пока еще существующего?” — спросил Илья.

“Жаль, — сказал Жюль. — Но это мир Рыманова, а Рыманов заслужил подобный конец. Я, пожалуй, даже рад, что жить моему начальнику осталось всего несколько десятков минут и никто уже ничего не сможет изменить”.

“Ты ошибаешься. Я смогу!”

“Ты?!”

“Я! Ведь я же не человек. Ты сам сказал… А моя нечеловечность кое-чего стоит”.

Илья протянул к цветку руку, хватая уходящих знакомых и незнакомых за холодные пальцы, чтобы они повернулись и посмотрели ему в глаза, но сил не хватало, и мертвые лица равнодушно проплывали мимо. В памяти уходящих не было его, Ильи, там присутствовали только координаты атомных реакторов, до которых они обязаны были добраться. И подступило отчаяние, потому что все усилия оказались бесполезными, и мать зря полезла в петлю, и Глинка зря застрелился, и зря Анхель Санчес получил свою пулю в лоб, и Гиборьян зря перешел Рубикон…

“Чувствуешь, не получается”, — обрадованно произнес Жюль.

“Да, не получается, — сказал Илья. — Жаль, но, видимо, я тоже всего-навсего человек”.

И тут рядом с его слабеющими руками протянулись другие, горячие, ласковые, нежные, девичьи. И все изменилось. Лепестки начали замедлять свой полет, мертвые лица повернулись в сторону Ильи, заметили его, обрадовались, и он увидел, как цветок смерти, распустившийся над океаном, начал опадать. Лепестки его изгибались, выворачивались и устремлялись — один за другим — в некую точку, центром которой были они — Жюль, Илья и Лина.

“Везет тебе, — сказал Жюль. — А если бы не счастливая случайность?”

“Мне всегда везет, — сказал Илья. — Это у меня от тебя. Только при чем здесь счастливая случайность?”

“А если бы ты полетел в другую сторону?.. А если бы старт оказался не на этом острове?.. А если бы рядом не было Лины?..”

“При чем здесь стороны и острова? Даже находись старт в другом полушарии, все было бы так же. И Лины не могло не быть рядом! Разве не так?”

Ответа не последовало: Жюль исчез. И тьма исчезла. Вокруг снова была кабина “джампера”, и Лина держала Илью за руку, а внизу раскинулась поверхность океана.

— Опять без меня хотел? — проговорила Лина.

— Спасибо! — сказал Илья. — Я без тебя больше никуда.

Лина не ответила. Она тянулась губами к его губам.

А с неба стремительно падали огненные стрелы. Как солнечные слезы. Зеркальная гладь вспучилась белыми столбами, ударили громовые раскаты. На пульте “джампера” замигало табло “Авария энергетической установки”.

— Это конец? — спросила Лина.

— Нет, — сказал Илья, делая вид, что не понял. — Все будет продолжаться.

И зажал ей рот поцелуем.

А над миром летела последняя мысль Гиборьяна: