Евгений Гуляковский - Мир в латах (сборник)

Знакомые созвездия, подмигивая, расплывались диковинными узорами, и суровый голос нашептывал, что спать нельзя. Вдруг чужак нападет на них! Мун подтянул поближе свое копье с каменным наконечником и незаметно погрузился в сон.

Он проснулся от чьих-то голосов и сразу вскочил. Возле потухшего костра Хэнк разговаривал с двумя Вольными Рыбаками. Одетые в короткие кожаные куртки, с ножами у пояса, они все трое, рослые, светловолосые, походили друг на друга. Мун выдернул лук из колчана и зажал в ладони две стрелы.

— Не бойся, — сказал Хэнк, — это друзья.

Рыбаки спокойно смотрели на Муна.

— Они видели, как падала Рыба, и долго искали ее. Мы отдадим им пришельца. Рыбаки знают, как лечить перебитые кости.

— Но пришелец — наша добыча!

— Он не добыча, — возразил Хэнк, — просто раненый воин. Рыбаки его вылечат и отправят на Большой Берег.

— Разве они плавают так далеко? — глупо заулыбался Мун.

— Какое наше дело…

Рыбак произносил слова на их языке, лишь слегка смягчая звуки. Мун впервые в жизни слышал, чтобы рыбак заговорил с инчем. Они всегда молчали, когда привозили в поселок свою дань. Рыбаки срубили ножами два гибких молодых дерева и вместе с Хэнком привязали к ним козьи шкуры. Мун догадался, что они делают носилки. Значит, пришельца забирают? Мун беспокойно переступил с ноги на ногу. Пришелец — враг, и рыбаки тоже враждебны племени инчей. Говорящие, конечно, узнают, что Хэнк и Мун отдали им пришельца.

— Не бойся, — сказал Хэнк, — все будет хорошо.

— В нашем племени не предают друзей, — поднял глаза на Муна один из рыбаков.

Горбатому Муну все больше не нравилось происходящее. Разве Хэнк не понимает, что их ждет, когда узнают о сговоре с врагами племени? Тут уж не отделаешься колодцем!

— Не отдавай им пришельца! — хрипло потребовал Мун, пугаясь собственной решимости.

— Чтобы Говорящие выжгли этому человеку глаза? — огрызнулся Хэнк. — Его будут мучить до тех пор, пока он заговорит. А он не заговорит никогда, потому что не знает нашего языка, ц тогда его утопят.

— Пришелец — враг инчей…

Но Хэнк не слушал его, помогая рыбакам уложить раненого на носилки.

“Какой добрый! Конечно, он в любой момент сможет убежать к Вольным Рыбакам, и те его не выдадут. Ему наплевать, что будет с Муном. Нашел, кого жалеть! Отвратительного пришельца, рожденного в брюхе Рыбы! Да эти пришельцы только и ждут, когда смогут привести на остров своих собратьев и убить всех инчей”.

Взгляд Муна упал на Огненное Копье, лежащее у потухшего костра. Большой Подвиг! У него хватит решимости совершить его. Он прогонит рыбаков и доставит чужака в Каменный Дом. А если они втроем нападут на Муна? Но Огненным Копьем можно убить и пятерых! Это будет, действительно, Большой Подвиг, за который полагаются многие награды. Инчу, совершившему его, сразу дают отдельную хижину, и он считается другом Говорящих. Его навсегда освобождают от тяжелой работы на строительстве Синей Стены, дают мясо и ячменное пиво. Вместо своей унизительной клички Мун сразу же выберет другую. Например — Огненное Копье. Или — Отчаянный Волк.

— Положите носилки! — крикнул Мун.

Автомат в его руках был направлен на рыбаков. Они хорошо знали силу этого оружия и послушно опустили носилки с раненым.

— Убирайтесь отсюда!

Грохнуло, и огненная полоса с шипением вонзилась в землю у ног рыбаков. Они побледнели, но стояли, не двигаясь, глядя на Муна.

Ему не хватало совсем малого, чтобы выстрелить. Что-то мешало.

Это Соц и Хэнк — свободные волки, а Мун всего-навсего горбатый шакаленок! Ну, решайся!

Хэнк молча шел на него, прижав локти к бокам, даже не пытаясь дотянуться до ножа на поясе.

— Остановись, Хэнк!

Огненное Копье было направлено ему в грудь, но он продолжал делать шаг за шагом. Мун, отступая, положил палец на спусковой крючок автомата, и кричал, чтобы Хэнк остановился. Во имя Великой Стены и мудрости Говорящих!

Мун уже понял, что Хэнк не остановится. И поняли это оба рыбака. Они только не знали, как мучительно мечется в Горбатом Муне то, что называется душой: мешая нажать на спусковой крючок и не давая отбросить оружие прочь!

Зоя Метелкина и подруга ее Лидка работали на картонажной фабрике. Жизнь у Зои была не сахар да и у Лидки тоже не рафинад. Лидкин муж ползарплаты пропивал, а у Зои мужа и вовсе не было. Правда, имелся у нее друг сердечный, Вася Перехлест. В одном дворе жили. Зойкин дом направо, Васин налево. Во дворе и познакомились. Вася на лавочке сидел, а Зоя мимо него из овощного магазина шла. Он оглядел ее заинтересованным взглядом и с чувством произнес:

— Какие ляжки!

— А тебе чего? — огрызнулась Зоя, поскольку от Васи сильно несло плодоовощным. Однако, поразмыслив, сменила она гнев на милость и взяла Васю в любовники. Жизнь есть жизнь, куда от нее денешься? Вася был мужик неплохой, в мужья, однако, не годился. У Зои пацан растет, Ленька, а этот еще ребенка пить научит. Она Васю и домой не звала, чтоб для дитенка дурных примеров не было.

— И правильно, и не води! — одобряла ее Лидка. — А то привыкнет жить за твой счет, а ты что, миллионерша?

Зоя была не миллионерша, откуда миллионам при такой зарплате? Хоть и говорил ей лектор на собрании: “У вас, дескать, средний уровень”, а Зоя все равно расстраивалась.

— Вот и попробуй, накорми ребенка, обуй, одень, — жаловалась она Лидке, когда они после смены ехали в троллейбусе.

— Еще и цены хотят повысить, — поддакивала Лидка. — Куда тут повышать? Последние штаны снимают!

Так возмущались подружки, не замечая, что к их разговору прислушивается стоящий рядом старичок.

Вдруг старичок обратился к ним:

— Извините, — говорит, — милые дамы, я случайно услышал ваш разговор. Зовут меня Иван Николаевич, так что вы, пожалуйста, не пугайтесь. Вам, — обращается он к Лидке, — я, к сожалению, помочь не могу, а вам, — говорит он Зое, — попытаюсь.

— Ты, дед, в своем уме? — обиделась Зоя. — Из тебя песок сыплется, — и она презрительно седины этого старичка оглядела.

— Не спешите с выводами, — отвечает старичок, — не спешите. Я могу решить ваши проблемы. У меня есть контингент — женихи в неограниченном количестве, и качество тоже на уровне.

— Где ты их откопал? — заволновалась Зоя.

— Все узнаете, — отвечает старичок, — все узнаете со временем. Приходите после работы вот по этому адресу. — И Зое бумажку с адресом подает. А там написано: “УКРОМПРОМ, Козий переулок, 12, с 17.00 до 22.00”.

— Кооператив, что ль, какой? — осведомилась Зоя.

— Нет, — говорит Иван Николаевич, — учреждение у нас государственное.