Александр Тюрин - Меч космонавта

Рушились по причине ледяного натиска и крепкие терема сановных людей, да так, что погребало их заживо. Уцелевшие начинали возводить новые хоромы, но ломались стропила под тяжестью льда, и тогда уходили бояре гостевать к крестьянам, себе на огорчение, а быдлу на радость. Черные же стражи поголовно перебрались в казармы Детинца, иже хоть и напоминал белую гору, однако держался крепко.

Над всей Теменией висело безоблачное яркое голубое небо. Однажды не взошло солнце Сварог и больше уже не появлялось, впрочем света из-за того меньше не сделалось. Потом стало исчезать за дымкой, словно удаляясь, главное солнце — Ярило. Но когда пропало совсем, небеса оставались такими же яркими и голубыми. Луна, опять-таки, не всходила на небо, однако темень никак не сгущались. Напротив, всю ночь напролет лежали прозрачные сумерки, выйдешь из дверей — и весь двор до зернышка видно. Ни волк, ни вор незаметным не пролезет у внимательного домохозяина.

Кому удавалось вернуться в Темению из-за кордона, говорили, что там по-прежнему гуляют по тверди небесной и солнышки, и Луна. Сиречь, возле границы небо закрывает сплошная облачная пелена, а несколько верст проедешь — и светила тут как тут. Но вскорости все те, кто пробирался в теменскую землю, стали подвергаться немедленной стылой смерти, ино вести из-за “бугра” прекратили поступать.

Впрочем, не токмо хлопоты причинял лед, имелась от него и потешность. Ребятня каталась с горок, каковые имелись повсюду — хоть с крыши собственного дома съезжай — и, наладив коньки, мчалась по улицам, частенько уцепившись за проезжие сани. Детвора и даже отроки с отроковицами придумали и другую забаву — выделывать изо льда разные фигурятины — смешные либо страховидные: Змеев Горынчей, лешаков, яговых баб в избах на курьих ножках, Кощеев в теремах. Ревнители второевангельской веры не возражали, иж изо льда усердно вырезали святых отцов и самого Ботаника.

Потом люди взрослые стали подмечать, что фигур и строений изо льда куда больше, чем могли бы вырезать дети, отроки и прочий несурьезный народец. Ледяные изваяния произрастали будто сами и все менее напоминали что-либо привычное. Получались фигуры, коим простой народ и названий подобрать не мог: диски, конусы, пирамиды, многогранники или же их сочетания, и прочие непонятные геометрические формы. Но чаще всего возникали столбы с увесистой верхушкой, метко прозванные “ледохерами”. Случалось и так, что самовоздвигались ажурные строения с гроздьями башенок-луковок, соцветиями стрельчатых окон, легкими куполами и арками. Иногда хоромы сии были сплошные, иногда — полые внутри, с ходами, каморками, залами, мостками и галереями, узорами и барельефами по стенам.

Ледяных изваяний и строений становилось все более, они поднимались там и сям, снося и подменяя собой прежние избы и терема из дерева да камня, однакоже роптать и хулу возводить было не на кого. Разве что на силы преисподней, которые устраивали грешнику ад прижизненный.

Все чаще стали обнаруживаться “заморозки” — это егда выросший за ночь лед прорастал спящему ино пьяному человеку в самое нутро. Ледохеры же пригвождали теменских людей к потолку или нанизывали на себя. Но таковые кары редко постигала домашнюю скотину, невинную и бездушную. Отчего теменцы все более охотно постигали объяснение, что наказание неизбежно грядет лишь всем сатаноидам и врагам неба. Однако на ком грехов-то нет, скрытых или явных?

От горы-Детинца ледяные потоки шли в разные стороны, образуя новый белый город, каковой мало по-малу захватывал, замораживал и разрушал старый город, деревянный и каменный. Ревнитель веры Многомол через глашатая доводил до каждого уха, что надежа-царь обороняет детей своих, народ теменский, от промораживания, хладной напасти и зябкой смертушки. Страдая-де за других, стоит каждый божий день наш государь босой на снегу и чужие грехи искупает. А как полностью отстрадает и все чужие грехи искупит, то и кара сменится милостью. И легковерные с маловерными поголовно соглашались с Многомолом. Только вот маловерные люди считали, что кара сменится милостью опосля того, как все живые померзнут, никаких тогда тебе забот и нужд: снегом питайся, снегом умывайся, снегом подтирайся.

То же, что и в стольном граде, только с меньшим размахом, деялось по иным городам, слободам, селам и весям. Лед, как правило, начинал разрастаться от приказной избы или воеводского дворца и первым делом захватывал лучшие улицы с богатыми изукрашенными хоромами и булыжными мостовыми. Но лед резвился и в полях, и в лесах, имея распространение от рек и озер. На смену растениям древесным и травяным, приходили побеги ледяные, высокие и раскидистые, со множеством корней уходящих в землю и большими белыми кронами. Ледяные деревья были еще переплетены вьющимися ледяными стеблями. Во сем присутствовала и стройность лепая, и дивная гармония; угадывались и арки высокие, и галереи полувоздушные, и своды легкие. Ито лес становился похож на город, красивый и ладный.

Многие люди, зная о количестве накопленных ими грехов, а также неотвратимости ледяного возмездия не только для себя, но и для ближних своих, закручинились сердцем и ослабевшие души свои отдали во власть страха. И чем более предавались они страху, тем скорее наступал лед. И чем больше было льда, тем голубее и ярче он делался, все более напоминая по цвету небо, все больше источая сияние. Окромя того, от него на расстояние до одного-двух аршин исходил синеватый туман. А потом внимательные стали примечать, что лед как будто необычайный, составлен он не из смерзшихся кристалликов, но из тонких переплетенных нитей. И синеватый туман также из нитей, токмо расплетенных, похожих на волосы. А потом сии ледяные нити стали обнаруживаться и в незамороженных вещах, в съестных припасах, в бревнах, досках, глине, камнях, и даже в покойниках. Люди примечали и то, что не всякий лед является холодным, иногда он и теплый, ижна горячий обжигающий; блуждают на нем голубые огни, однакоже не истаивает он. Иной раз лед словно бы дрожал, напоминая собой тварь живую. Обмолвлено было и то, что оный дрожащий лед, нарастая и образовываясь, как будто оттягивает в себя тепло и жизнь у земли, деревьев, воздуха, разных бегающих и ползающих тварей.

Вместо них начали появляться твари ледяные, дотоле неведомые. В лесу ужо встречались снежные василиски и драконы. Хладные хищники представлялись то неподвижными сугробами, в который однако не попади ногой, то кружили белыми хлопьями, догоняя наездника, то внезапно заваливали путника, бросившись с дерева, и даже гнались за ним снежной лавиной. А могли одним взглядом подвергнуть холодному умерщвлению. Снежные чудовища в виде синего тумана проникали сквозь любую крохотную щель, в любую горницу ино светелку, кою вмиг заваливали снегом и замораживали вместе с жильцами. Скоро от снежных извергов не стало никакого спаса. И только отряды черных стражей, вызывая слезы радости и умиления, именем веры и царя били особо крупных драконов из ледобойных пушек и заговоренных ружей.