Андрей Мелехов - Analyste

Маскировочная сетка под цвет местности — предмет личных рукодельных усилий усердного Майора — надежно скрывала его неподвижное тело и блеск оптического прицела. Капитан находился немного дальше, тоже с подветренной стороны — нелишняя предосторожность на случай, если бы троица привезла с собой охотничьего пса португальского происхождения. К счастью, пес не материализовался, и на встречу с покрасневшим от солнца и явно нервничающим в условиях дикой Африки защитником детей прибыли лишь трое свирепого вида мужчин. Обе стороны не теряли времени на пустые разговоры, и пока негр-альбинос со старой штурмовой винтовкой бельгийского производства изображал предельную бдительность, двое жуликов постарше приступили к делу. Как только Майор, наблюдавший за ними, отметил передачу в руки швейцарца какого-то свертка, он зафиксировал перекрестие прицела на голове ближайшего к себе контрабандиста и, контролируя дыхание и выброс адреналина, плавно нажал на спуск. Девятиграммовая пуля в стальной оболочке мгновенно вышибла мозги бывшего бельгийского наемника, матерого убийцы и искателя приключений. Пока все остальные участники сцены приходили в себя от шока, Майор выстрелил в нижнюю часть силуэта второго авантюриста, стараясь оставить его в живых. Капитан, страховавший его с помощью «Калашникова», тоже выпустил короткую очередь по коленям. Португалец упал как подрубленный. Видя такое дело, негр-альбинос тут же бросил винтовку и пустился в бега — на поиски новых работодателей. Оба русских быстро прикинули, стоит ли его устранять, и оба одновременно решили, что это непринципиально. Тем более что тот оставлял за собою отвратительно пахнущий поносный след удивительных для его скромного веса размеров и интенсивности. Было ясно, что бедный парень принял гибель патрона слишком близко к сердцу. Гораздо важнее было определиться с раненым португальцем и со швейцарцем, который по-прежнему стоял в позе апостола Павла, услышавшего в пустыне голос Иисуса Христа: с вытаращенными от шока глазами, открытым ртом и со свертком в руке.

Майор быстро обыскал и связал его. Когда он открыл изъятый у швейцарца металлический футляр, то в пенопластовой внутренности, как и ожидалось, увидел нечто похожее на необработанный алмаз. Майор мельком отметил, что камень немалых размеров — с фалангу пальца руки — и странного желтого цвета. После этого он, особенно не церемонясь, вывел европейца из ступора коротким ударом кулака в живот. Тот тонко, по-женски, пискнул и сел прямо в лужу, появившуюся под ним после выстрелов. Майор опустился на корточки и извинился по-английски за причиненные неудобства. Обрызганный чужими мозгами, сидящий в собственной моче бизнесмен не стал ломаться и извинения принял. Майор в той же вежливо-настойчивой манере американских полицейских спросил, можно ли рассчитывать на сотрудничество в плане получения информации, и тот опять утвердительно кивнул. Далее последовал интенсивный, насколько позволяло ступорное состояние потерпевшего, обмен вопросами и ответами.

Швейцарец пояснил, что алмаз относится к раритетам и ценится не как материал для ювелирного изделия, а из-за ряда уникальных оптических и химических свойств. Пытаясь задобрить русских, он высказал предположение, что находившийся в их руках камень не единственный и что остальные могут храниться где-нибудь в Намибии. Затем выразил свою готовность сделать то, зачем, собственно, и оказался в Анголе: проинспектировать этот камень, а также все те, что они смогут найти позднее. Оба русских офицера заинтересовались как этим предложением, так и возможностью использовать швейцарца для продажи трофеев. Пока он под присмотром Майора занимался настройкой микроскопа и анализом желтого алмаза, Капитан наложил шины и повязки на перебитые ноги португальца и попытался выяснить судьбу оставшихся камней. К сожалению, португалец не был ни глупым, ни малодушным и на своем фонетически корявом, но все же понятном английском объяснил в выражениях, не допускающих двойного толкования, свое видение проблем, с которыми столкнутся filhos da puta [2] сучьи дети (порт.). при попытке добраться до его собственности. Уровень этих проблем в его эмоциональном изложении явно превышал способности недоношенных coralhos russos. [3] хренов русских (порт.). Капитан несколько удивился столь незамедлительной национальной идентификации (произношение, золотой зуб или нос «картошкой»?), но не стал спорить. В своей практике он обычно применял два способа убеждения допрашиваемых в полевых условиях, ни один из которых не отвечал не только букве и духу Женевской конвенции, но и представлениям о цивилизованности рядового буржуазного обывателя. Первый заключался в том, чтобы на глазах у допрашиваемого упрямца разбить в пульпу, без анестезии, тяжелым предметом вроде приклада, гениталии другого товарища по несчастью, не представлявшего такого же интереса в плане получения информации (конечно, при этом было важно иметь этого самого кандидата в евнухи). Второй состоял в том, чтобы закопать допрашиваемого живьем на короткое время. При несомненной эффективности (часто случалось, что после этого приходилось останавливать поток порою удивительных откровений) второй способ обладал и серьезным недостатком: он требовал определенного времени. Тем не менее Майор и Капитан заранее остановили свой выбор именно на нем и потратили полчаса на нехитрые земляные работы.

Португалец был извещен о своей участи. Его кинули на спину в заранее подготовленную не очень глубокую могилу, накрыли прозрачным пластиковым листом и начали забрасывать грунтом. Как только первые комья упали на лицо португальца, он сделал паузу в почти непрерывной череде мультиязычных ругательств и явно решил заняться срочным переосмыслением своей неконструктивной позиции. Через очень небольшой промежуток времени он стал надрывным голосом задавать риторические вопросы, намекавшие на готовность к компромиссу. Проклятые русские не отвечали и продолжали свое грязное дело. Когда земля полностью накрыла его лицо, он начал пытаться судорожно двигать обездвиженным телом и ранеными конечностями. Из-под слоя красной глины стал доноситься жуткий, глухой непрерывный вой умирающего страшной смертью животного. Земля над ним шевелилась, и это делало всю сцену еще более нереальной. Русские завернули наверх края пластикового листа так, чтобы они торчали наружу, и сели передохнуть, не отрывая глаз от секундомера: вопрос времени при проведении подобного мероприятия был очень важным, и даже небольшое промедление могло привести к нежелательному результату. Поэтому спустя примерно минуту воспитанные спецназом изуверы дружно потянули за края пластика и вернули португальцу возможность дышать и видеть солнечный свет. К их сожалению и разочарованию, из могилы смотрел невидящими и полными животного ужаса глазами окончательно и полностью сошедший с ума человек.