Владимир Цветков - Изнанка мира

Толли с удивлением и неприязнью наблюдал за Пыльным. Ничего подобного ему еще не приходилось видеть. А ведь Толли полагал, что он достаточно хорошо изучил своего гостя!

Было непонятно, Псевдо поглощал цемент или наоборот: цемент поглощал Пыльного… Псевдо, раздевшись по пояс, не замечая ничего вокруг, топтался по своей же одежде, и горстями хватая белый цемент, как бы обливался им, купался в нем, втирал его в себя, получая истинное наслаждение. Толли казалось, что Пыльный пребывал в каком-то непонятном экстазе, состоянии эйфории. Несмотря на кажущуюся хаотичность движений, все было подчинено единому внутреннему ритму. Ни одна пылинка не пропадала зря. Воздух был чист. Все, буквально все впитывал Пыльный. Руки его — и это с изумлением отметил Толли Маар — растворялись в цементе, будто снег, опущенный в кипяток. Цемент катастрофически исчезал. Цвет кожи у Пыльного становился все светлее, словно у настоящего человека…

— Все, все! Пора кончать! Сколько можно! Уже достаточно! — заорал Толли, выталкивая Псевдо из ванной.

— Вот оно, настоящее! — задыхался тот. — Хорошо! Честное слово, хорошо! Зачем ему столько цемента? Мне он нужнее. Я бы распорядился им по-другому. Ничего он не понимает, этот Толли. Он вообще не понимает, для чего нужен цемент. Белый цемент. Ну, я еще доберусь до него. Весь использую. Цемент мне еще нужен…

Как-то вечером жена сказала:

— По-моему, Толли, ты уже привык к нашему постояльцу.

— Ты хочешь сказать, к Псевдо? — переспросил Толли, ковыряясь в часах. Изящный футляр он бережно поставил прямо на ковер. Это были те самые часы, которые неделю назад он удачно приобрел в «Антикваре». В ту самую пятницу, когда жена с Пыльным смотрели премьеру спектакля «Парящий прах».

— А ты что, себя считаешь постояльцем?

— Честно говоря, — спокойно произнес он, — теперь трудно понять, кто из нас тут гость. Он или я…

— Интересная точка зрения! Хотя я думаю иначе!

— А мне казалось, ты про меня забыла!

— Нет, Толли. Все не так просто. Ты никогда не понимал меня. Ты вообще женщин не понимаешь. Ведь я же женщина, Толли, слышишь, женщина!

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ты знаешь, мне становится страшно. Мне страшно за нас.

— За нас? — Толли внимательно посмотрел на свою жену. Она действительно о чем-то переживала, была чем-то озабочена. Похоже, она искала у Толли поддержки. Давно он ее такой не видел.

«Что-то случилось», — подумал Толли.

— Не знаю, может быть, и я виновата, — начала Йулла. — Я хотела как лучше, но вижу, что из этого ничего не выходит. Ты твердокож, словно… Словно тебе все безразлично. Я безразлична тебе? Я не нужна тебе? Что же тебе нужно? Кто тебе нужен?

— Да я… Я и сам…

— Не знаю. Ты совсем не замечаешь меня, не помогаешь мне. Думаешь, мне только и надо, чтобы в квартире всегда чисто было? Разве это главное? Подумай обо мне. Подумай о том, что нам нужно.

— Нам? Да я…

— Что ты? Что ты? Ты вот сидишь в своей комнате и ничего не замечаешь. А между тем все зашло так далеко, что больше я не могу это выносить.

— Ты же сама просила, чтобы я был терпимее к Псевдо! Вот я…

— Мало ли о чем я просила! А ты-то, ты сам?.. Где же ты был?

— Я?

— Да, ты. Ты! Ты, Толли. Псевдо ухаживает за мной. И не просто ухаживает. Он прямо-таки преследует меня! А ведь я не этого хотела! Я хотела, чтобы в тебе проснулось чувство ревности! Чтобы ты крепче любил меня! По-настоящему. Так, как в других семьях!

Она расплакалась.

— На надо, перестань, — Толли обнял ее. Потом усадил в кресло.

Йулла вытерла слезы платочком. Щеки у нее были красные. Губы дрожали. Наконец она справилась со своими чувствами и, успокоившись, продолжила:

— Мне трудно. Трудно, как никогда. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что нам делать. Нам с тобой… Все началось с театра. В тот раз, когда мы с этим Псевдо возвратились домой, я пошла спать. И вот, переодеваясь ко сну, как обычно, при свете ночника, я заметила за окном силуэт Псевдо. Представляешь? Он висел в воздухе и подглядывал за мной.

Я не знаю, как ты это расценишь, но вчера вечером, например, он пытался меня обнять. А однажды он меня так схватил в коридоре, что… чуть не стошнило… Он мне противен, Толли. Ты не представляешь, как я его ненавижу! И наконец, сегодня он сделал мне предложение! Он говорит, что теперь, когда он стал настоящим, то справится с тобой в два счета! А ты… Ты сидишь тут как последний болван и ждешь, чтобы я тебе все объяснила!

— Ну и что? Если он стал настоящим, то почему бы тебе действительно не выйти за него замуж? Он же такой правильный, все знает, все умеет! — выпалил Толли Маар.

У Йуллы даже рот приоткрылся от удивления. Так ошибиться в своем собственном муже! В человеке, с которым она столько прожила!

— Ты идиот! — она в отчаянии выбежала из комнаты. Толли отложил часы в сторону. Теперь ему было не до них. Внутри у него все кипело, но он продолжал невозмутимо сидеть в своем кресле.

И вдруг в комнату вошел Псевдо.

— Вы действительно приняли самое правильное, разумное решение, — похвалил он Толли. — Честно говоря, я по-настоящему люблю вашу жену. Кстати, с ней я уже обо всем договорился. Осталось только решить пару пустяковых вопросов.

— О чем тут рассуждать? — спокойно ответил Толли. — Все и так понятно. Забирайте свой ковер — и убирайтесь отсюда. Куда хотите! И вы, и Йулла!

— Ну зачем же такие крайности? — Псевдо, казалось, был искренне удивлен.

— Это не крайности, — возразил Толли Маар. — Таков закон. Не я тебя выбрал — она. А ты — ее…

— Да мы здесь прекрасно уживемся втроем! Мы здесь все поместимся! Квартира большая, планировка хорошая, места хватит! — заулыбался Псевдо.

— Это не так, — настаивал Толли. — Вы должны уйти отсюда. Единственное, что я могу предложить в качестве свадебного подарка — так это цемент. Замечательный белый цемент. Можешь забрать его весь. Теперь он мне не нужен. Не думай, что я пекусь о твоем благе. Ты мне противен, — сказал Толли резко. — Но, может, ты действительно станешь настоящим? И тогда, кто знает, может, мне не будет так неприятно, как теперь.

— Сейчас… Сейчас… Только одну минуту… Только одну… Вы меня совсем не узнаете… Я стану по-настоящему настоящим… Лучшего подарка и быть не могло… — Псевдо бросился в ванную. Он весь дрожал от возбуждения, предвкушая огромное удовольствие. — Она не сможет не полюбить… Она полюбит…

— Безумец! — пробормотал Толли Маар, спокойно выходя в просторный коридор. Он подошел к зеркалу и некоторое время внимательно рассматривал себя, а затем решительно направился к ванной. Пора!

Дверь оказалась заперта. Но это не смутило Толли. Он знал, что делал. Толли Маар уже давно все продумал.

Толли легким и уверенным движением снял дверь с завес, предварительно вытащив из них шплинты.