Владимир Цветков - Изнанка мира

Трансконтинентальный магнибус «Скандинавия — Австралия» стрелой летел по магнитному коридору в Южное полушарие планеты.

Шилл Соон устроился в кресле поудобнее и со сдержанной улыбкой на тонких губах неторопливо осмотрел пока еще никем не занятые места и всю каюту. И уже в который раз ему вспомнился тот далекий удивительный день. День его молодости. День, когда они с хорошенькой и совсем юной Марри оставили бесполезную, как им тогда казалось, работу в изыскательской группе на Памире. Они решили переехать жить в Австралию. Они были молоды, полны сил и энергии, светлые чувства и большие надежды переполняли их сердца и души. Шилл и Марри были твердо уверены в том, что их ждет большое будущее, настоящее счастье.

…На промежуточной станции «Памир», где континентальные магнибусы останавливались лишь по требованию, царила безмятежная атмосфера. Пассажиров было немного. Магнибусов — тоже.

Двое молодых людей в ожиданни прохаживались по небольшому чистому перрону. Это были Марри и Шилл. Нетерпение отражалось на их лицах. Рядом с ними никого не было, разве что какой-то дряхлый старик у колонны.

Шиллу и Марри хотелось поскорее покинуть эти места, начать новую жизнь, свою жизнь. Время от времени они останавливались, и тогда Марри, воспользовавшись радостной минуткой, замирала в крепких объятиях Шилла, наслаждаясь долгим и нежным поцелуем. Шилл был великолепен. Он пьянел от любви.

На информационном табло появилась надпись: «Скандинавия — Австралия», и начался отсчет времени до прибытия магнибуса. Оставалась одна минута.

…Шилл Соон отвлекся от своих воспоминаний, взглянул на часы, хотел было пересесть в другое свободное кресло, но передумал; только придвинул свое кресло вплотную к окну, надеясь увидеть тот самый перрон, с которого, можно сказать, начиналась их совместная жизнь с Марри… До прибытия на станцию «Памир» была одна минута.

…Магнибус прибыл точно по расписанию и плавно остановился с правой стороны перрона. Это был суперлайнер весьма внушительных размеров.

Шилл и Марри заспешили к магнибусу.

И в эту секунду их остановил хриплый старческий голос:

— Молодые люди, помогите мне, пожалуйста, пройти на посадку! Возраст уже не тот…

Шилл и Марри торопливо подхватили старика под руки и чуть ли не потащили его в магнибус.

— Вот спасибо, есть еще добрые люди, вот спасибо! — причитал дед, то и дело причмокивая губами.

«Ну старикашка, чуть живой, а все туда же: в Австралию!» — беззлобно подумал Шилл уже в тамбуре-салоне.

… Шилл Соон остался разочарован, когда обнаружил, что окно его каюты оказалось не со стороны перрона. «Очень жаль», — подумал он и вспомнил, что оно действительно не должно было выходить на перрон. Он снова посмотрел на часы. Два свободных кресла напомнили ему о сокровенном, и нежно оберегаемое памятью чувство всколыхнуло его душу.

Соон тяжело вздохнул и вернул свое кресло на прежнее место. Волнение нарастало. Наверное, пора…

В этот момент раздался легкий щелчок, и дверь каюты отворилась. В дверном проеме стоял старик, который внимательными колючими глазами буквально впился в Шилла Соона, как будто соображая, туда ли он попал. Старик не спешил.

— Дедушка, вы, наверное, ошиблись номером? — не выдержал Шилл Соон.

— Нет, нет, — послышался из коридора девичий голос, — проходите смелее, дедушка. Все правильно. Эта каюта наша.

Старик, опираясь на грубую трость, проковылял несколько шагов вперед, уселся в кресло рядом с Шиллом Сооном и тут же задремал, склонив голову набок.

Молодые Шилл и Марри, словно свежий ветер, ворвались в каюту и теперь устраивались на своих местах.

Шилл Соон будто оцепенел и, не отрывая взгляда от Марри, ощутил, что вокруг стало значительно светлее. Все наполнилось красотой и имеющей конкретную цель настоящей жизнью, хотя Шилл сознавал, насколько это противоречит тому физическому состоянию, в котором они теперь все вместе находятся. Было трудно поверить, что они все собрались в одной каюте.

Молодые о чем-то перешептывались, улыбки не сходили с их лиц, иногда они смеялись, а Шилл Соон по-прежнему не мог отвести взгляд от Марри, любимый образ которой он пронес через всю свою жизнь. И никакой другой Марри Шилл Соон не знал и помнить не мог. Другой ее просто не существовало. Он по-прежнему любил ее, горячо и нежно, страстно и трепетно, всем сердцем, всей душой, всей памятью о ней.

— Послушайте, — вдруг обратился молодой Шилл к пожилому Шиллу Соону, — вам не кажется, что…

— Кажется, — не дал договорить ему Шилл Соон, — но…

Они смотрели друг другу в глаза. В глаза, которые, пожалуй, были тем единственным, что оставалось неизменным и общим в теперешней ситуации, глаза, которые отражали их внутренний дух, дух единой души, души, разделенной во времени, имеющей разный жизненный опыт и теперь уже весьма непохожей.

Шилл Соон смотрел добрым взглядом, выражая глубокую, почти отцовскую озабоченность и надежду, что его поймут, ему поверят.

Молодой Шилл не мог, да и не желал отвечать тем же. Для него это был посторонний человек, которого он никогда раньше не встречал и который ему, в общем-то, не нравился, видимо, из-за того, что столь бестактно наблюдал за ними, а особенно за Марри.

Этот неожиданный неопределенный интерес незнакомца вызывал в нем все большую подозрительность. Мало того, он также начал ощущать какую-то тревогу со стороны Марри, которая крепко держалась за его руку. Шилл готов был отстаивать свои права, независимость молодой семьи. Ему и в голову не могло прийти, что незнакомцем является он сам.

За окном раскаленным диском двигалось по небосводу экваториальное солнце. Зной плавил день. Горы, залитые светом, точно выжженные, чередой уходили за горизонт.

Трансконтинентальный магнибус «Скандинавия — Австралия» пересек линию экватора и стремительно летел по магнитному коридору Южного полушария.

— Меня зовут Шилл Соон, — вдруг начал Шилл Соон приветливо, убедившись, что старик крепко спит.

— Это интересно, — перебил его молодой Шилл и быстро взглянул на Марри.

— Мне 56 лет, — не обращая внимания на реплику, продолжал Шилл Соон, — в 20 лет, по прибытии в Австралию, я лишился многого. Это произошло после крупнейшего гравитационного взрыва на складах с горючим.

— И что же? — высокомерно спросил молодой Шилл.

— Шилл! Ты только не спеши. Пойми, пожалуйста, что не восприняв меня тем, кто я есть на самом деле, ты обрекаешь себя через 36 лет преодолеть время и вернуться сюда, чтобы попытаться убедить себя, молодого, как можно скорее бежать из Австралии почти сразу после своего прибытия туда.

Марри смотрела на Шилла Соона большими темными глазами. Ее шелковистые черные волосы рассыпались по плечам, ее восхитительное юное личико выражало изумление. Она была обворожительна, но во всем ее облике угадывалось сильное волнение.