Иван Гаврилов - Шебеко

Тот вечер Коля провел в подавленном состоянии. Но, как водится с молодыми людьми, спустя некоторое время он вовсе позабыл о курьезном деле, особенно после разговора с Женей Сургановым. Тот легко обрисовал работу лесовода в выгодном свете, и получилось, что она — крайне интересная, в ней немало романтики, подлинного геройства. А под конец Женя не без умысла бросил:

— Здесь легче диссертацию защитить. Взять, скажем, какую-нибудь тему под названием «Роль муравья в лесном хозяйстве», описать его поведение от рождения и до гибели, и смотришь, тебе улыбнется приличная степень…

…И вот в аудитории, где в полную силу кипела лекция по химии, Коле с сожалением констатировал: нет, не подрос он еще в смысле характера, не закрепилась еще в нем устойчивость, с какой связывается скала с могучей горой. Словно автомат, он конспектировал лекцию. Вникать в смысл слов, предложений было некогда. Возбужденные мысли кидали его то к любимой Вале, в незабываемую ночь; то домой, к порогу отцовского дома… В первом семестре он отхватил «общагу», стипендию, и стало быть, обладал всеми материальными благами студента. В душе господствовала легкость, и думать об чем-либо решительно не хотелось.

Из почтовой переписки:

«Любимая Валя! На первых строках моего письма прими от меня горячий привет. Далее напишу о себе. Живу пока нормально, здоров. Учеба продолжается по-прежнему. Уходим на лекции рано, а с занятий возвращаемся около трех часов дня. Всего в день выходит шесть-восемь часов учебы. Собственно говоря, институт у нас большой. Всего здесь учится около трех тысяч студентов. Есть и заочное отделение. В институте имеется большая библиотека. Правда, там больше всего технической литературы, но есть и художественная. Сейчас я в основном читаю художественную. И знаешь про что? В основном про любовь. И в грустные минуты часто вспоминаю тебя. Для меня ты — самая хорошая девушка в мире. Только сердце томится от того, что встречаешься ты с парнем… Это, конечно, дело личное, но, на мой взгляд, ты делаешь большую ошибку… Что касается остального, то у меня все в порядке. Мои товарищи по комнате — с Урала и Башкирии. Они честные и дружные парни. Жить с ними можно. Только погода подводит: все время дожди да дожди.

К тому же, намного холодней, чем у нас дома. Вот такие у меня новости. С приветом, Коля».

«10.11.66 г. Здравствуй, Коля! Получила твое письмо, за что большое спасибо. Представляешь, как хорошо мы провели октябрьские праздники? Впрочем, по порядку. Нас собралось трое: я, Наташа и Света. Их, конечно, ты знаешь. Эти подруги — мои соседки. После восьми классов они бросили учебу и ныне работают в селе. Наташа — в больнице, санитаркой, а Света — пионервожатой. Так что обе устроены нормально. Конечно, для условий нашего села. Потому что этим девушкам в жизни надо значительно больше… Как только поднакопят приличные деньги, наверное, махнут в Ленинград, на постоянное местожительство. Не знаю, выйдет ли у них что… Но Света такая девушка, которая везде пробьет себе дорогу. На нее в этом отношении всегда можно рассчитывать. Хочется и мне попасть в Ленинград. Говорят, он очень красивый… Надоело жить в деревне. Парни здесь, сам знаешь, бескультурные. На танцах вечно пьяные, и притом пристают без разбору… Так вот, мы втроем собрались и пошли к Ларисе (помнишь, она с нами училась до десятого?). Теперь она снова дома и живет с матерью. На празднике нас участвовало много. Жаль, что не было магнитофона, а то бы записали все. Было бы что вспомнить… Ты не представляешь, как танцует и поет мать Ларисы — тетя Нина. Не то что наши матери, которые умеют лишь ругаться… Считаю, что современный человек должен быть именно таким, как тетя Нина. Вот с ним и не стыдно появляться в любом обществе… Ну что тебе еще черкануть? Да, Костя Фролов махнул куда-то в Среднюю Азию, к своей сестре. Говорят, будет там поступать в техникум. Правда это или нет, точно сказать не могу. Недавно видела Ваню Полетаева. Вы же с ним в десятом были неразлучными друзьями… Сейчас он повзрослел, даже трудно узнать его. Степенный такой… В колхозе работает трактористом. Это же надо: окончил десять классов и пошел в трактористы. Даже смешно… Вот такие у меня новости. Пока. Валя».

«20.11.66 г. Привет из Чувашии! Колечка, ты пишешь, что днем ходишь на занятия, а по вечерам сидишь за книжками. Это же очень здорово. Выходит, ты все свое время посвящаешь совершенству. Вот бы мне так… К сожалению, у меня выходит вовсе по-другому. Работа не интересная (ты же знаешь, я в больнице по-прежнему санитаркой), а сменить ее в нашем селе практически невозможно — нет промышленных предприятий. В следующем году попробую поступать в какой-либо вуз, хотя бы в техникум. Дура была, что упустила этот год. Думала, сильный будет конкурс, вот и испугалась… Ты спрашиваешь, почему я встречаюсь с Петей? На этот вопрос мне даже трудно ответить. Так вышло, что мы стали встречаться… Вначале просто так, от нечего делать, но затем привыкли друг к другу. Но все это ерунда! Между нами ничего не было, и быть не может. Просто скучно одной, вот и все. К тому же вечера у нас хорошие, нет желания сидеть дома. Выйдешь на улицу, — а там снежок. Красота! В подобные минуты я самая счастливая. Кажется, способная на все, даже на преодоление невозможных трудностей, что описывают в приключенческих романах. Но не думай, что я романистка, этакий человек с «легкими мыслями» в голове. Я самая что ни на есть реалистка… Я много, очень даже много думаю о наших отношениях. В школе я, конечно, подчас замечала, что смотришь ты на меня несколько иначе, чем на других девчат. Это меня забавляло, впоследствии я почувствовала даже гордость за себя. За то, что нравлюсь другим. Но ведь я нравлюсь не только тебе… Ты, конечно, меня извини, что я разоткровенничалась, но иначе не могла. Так велит сердце. Валя».

«30.11.66 г. Колечка! Я очень рада, что несмотря на все, ты не сердишься на меня. Я всегда знала, что ты умный парень. Сейчас я еще более стала сознавать, какими неповторимыми были наши школьные годы. Поэтому было бы очень несправедливо, ежели ты обидишься на меня из-за каких-то деревенских парней. Кстати сказать, здесь нет ни одного такого, каким я представляю себе Друга. Причем с большой буквы. А с Петей мы поссорились. И навсегда. Дело вышло до удивительности просто. Позавчера мы снова собрались у Ларисы отмечать день рождения. Ее мать опять была в ударе… Все поговаривала, что Лариса ее молодость. У Ларисы же лицо круглое, а губы полные и красные, точь-в-точь мать!.. Так вот, тетя Нина вздумала по-настоящему сосватать мне Петю. А он, нахал, все взял да воспринял всерьез… Может, думает, я столь легкомысленная дева, что выскочу за него замуж в семнадцать лет? Я взяла да дала от ворот поворот. Пусть знает свое место… А в принципе, день рождения Ларисы проскочил нормально. Правда, Лариса слегка перебрала, но это мелочь. В такой день можно… Все же девушке исполнилось восемнадцать лет! У нее по жизненно важным проблемам голова варит по высшему разряду… Про тебя говорит, что ты парень ловкий. Мол, в жизни устроился неплохо… В двадцать один год уже станешь инженером. А значит, и женихом желанным. Такого, мол, примут в любом доме… Я согласна с ней лишь отчасти. Что толку, ежели человек будет иметь профессию и образование, но плохой характер? Или еще хуже, не нравится девушке? А Лариса утверждает, что инженер есть инженер. И, мол, его «примут» в любом случае — плох он или хорош. Сейчас, мол, не девятнадцатый век, когда охали и ахали от любви, а гудит двадцатый, атомный век. А может, она и права? В общем, не знаю… В жизни столько сложного — даже умный не разберется с ходу. Не то что я… Да и куда мне, собственно, лететь сломя голову? Замуж? Глупости! Нет у меня подобных планов… А вот с девчатами собираюсь в Ленинград. Если эта мечта осуществится — напишу оттуда. Пока. Валя».