Нил Шустерман - Междумир

Алли была в этом не совсем уверена, но возражать не стала — других союзников взять было негде, на безрыбье и рак рыба.

— Самым трудным будет проникнуть внутрь. У них там массивная стальная дверь — не живомирная, а перешедшая вместе со зданием. Я ломилась в неё несколько часов, а на ней даже ни вмятинки.

Джонни-О, похоже, это не обеспокоило.

— Тоже мне, проблема. А взрывчатка на что?

— У вас есть взрывчатка?!

Главарь Сутан крикнул:

— Эй, Культя, тащи сюда свою жирную задницу!

С противоположного конца церкви к ним рванул названный член шайки.

— Несколько лет назад, — объяснил Джонни-О, — Культя продавал из-под полы всякие штуки для фейерверков. В своём гараже. А они возьми и загорись. Вот Культя и получил бесплатную путёвку в Междумир. Ну так вот, оказалось, что нехилая часть товара перешла вместе с ним. — Помолчав, Джонни-О добавил: — Чего я не могу сказать о большинстве его пальцев.

— Ага, — гоготнул Тряпичный Энди. — Вот почему Культя теперь может считать только до трёх!

Алли и «Мутаны» вышли в поход на рассвете, до зубов вооружившись: тут были и бейсбольные биты, и цепи, и всякое другое кустарное оружие, тем или иным образом перешедшее в вечность. В живом мире оно, конечно, нагнало бы страху, но в Междумире, где нет ни боли, ни смерти, его роль сводилась к чисто декоративной — просто модные побрякушки для плохих мальчиков, не совсем отдающих себе отчёт, в какую авантюру ввязались.

Всё то время, что воители были на марше, направляясь на юг, к Нью-Йорк-Сити, Фиолетовогубый бросал на Алли косые взгляды. Наконец, он не выдержал:

— Ну не нравится мне всё это, Джонни-О! — Шарик в его глотке заскакал вниз-вверх, словно мячик для пинг-понга. — Не наш она человек! Не стоило бы ей доверять, вот что!

Джонни-О криво ухмыльнулся:

— Наш Геймлих [23] Генри Геймлих — изобретатель «способа (или, как его ещё называют, «манёвра») Геймлиха», помогающего избавиться от застрявшего в дыхательном горле предмета. Кличка Фиолетовогубого намекает на то, что её обладатель умер, поперхнувшись джобрейкером. никому не доверяет.

— А откуда мы знаем? — сказал Геймлих. — Может, она приведёт нас прямым ходом к Небесной Ведьме?

— Заткнись, — ответствовал Джонни-О, — ведьм не бывает.

— Небесная Ведьма? — переспросила Алли.

Главарь отмахнулся.

— А, дурацкие сказки, мелких пугать. Что, мол, где-то в небе над Манхэттеном живёт какая-то ведьма.

— Она питается душами детей! — пропищал какой-то «мелкий».

— Ага, — подтвердил Тряпичный Энди, страшно оскалив зубы и изогнув пальцы, словно когти. — А она кэ-эк схватит тебя и кэ-эк нюхнёт — так из тебя весь дух вон — и прямо ей в нос. Поэтому её ещё называют «Королева Соплей».

Джонни-О одним мановением могучей длани проехался по мордахам всех троих — Геймлиха, Энди и «мелкого»:

— Вы чё — родились идиотами или теряли мозги постепенно, да так и подохли? — сказал он, после чего обратился к Алли: — Некоторые ну прям всему готовы поверить.

Умница Алли промолчала.

— Надо и её заставить метнуть, — продолжал гнуть своё Энди. — Тогда станет ясно, годится она нам или нет!

Джонни-О объяснил. Все, кто претендует на высокое звание Крутой Сутаны, должен метнуть монетку в воды Гудзона, да так, чтобы она подскочила по крайней мере два раза. Монетка — это та самая, с которой ты появился здесь, в Междумире; поэтому у тебя есть только один шанс: как только монета утонет, другой взять будет негде.

Алли озадаченно посмотрела на Джонни-О:

— Но… как же… Как можно заставить междумирную монету скакать по живой воде? Из этого же ничего не получится — она просто утонет, и всё!

— Ха! — подмигнул ей Джонни-О. — Кто тут главный? Я! Вот я и решаю, подскочила она или нет!

На следующее утро они подошли к мосту Джорджа Вашингтона, пересекающего Гудзон у северной оконечности Манхэттена. Произошла заминка. Оказавшись в одиночестве, Алли оглянулась и увидела, что её подельники нерешительно толкутся перед мостом.

— Мы не ходим по мостам, — заявил Джонни-О.

Пришёл черёд Алли ухмыляться:

— Ого, неужто боитесь?

Сощуренные глазки Джонни-О полыхнули.

— Если бы ты когда-нибудь пыталась пройти по мосту, то живенько бы узнала, что провалиться сквозь него — раз плюнуть, а там — в реку и поминай как звали. А самой дотумкать — видать, мозгов не хватает.

Алли уже было собралась открыть ответную пальбу, поставив его в известность, что, во-первых, она уже раз прошла по этому мосту, а во-вторых, что имя главаря бандитов, должно быть, не Джонни-О, а Джонни-Нуль, потому что это у него нуль мозгов и нуль отваги, — но не успела. Тряпичный Энди сказал:

— Мы потеряли больше двадцати ребят, когда пытались перейти мост Таппан Зее [24] Мост в одном из самых широких мест Гудзона, соединяющий округ Рокленд с округом Вестчестер (штат Нью-Йорк). . Как вспомнишь, так жуть берёт.

Все грустно потупились, обнаружили, что увязли в дорожном покрытии, и снова принялись топтаться у въезда на мост.

— Дело давнее, — сказал Джонни-О и сжал кулаки, — но с тех пор мы не ходим по мостам.

Алли проглотила всё, что собиралась выпалить. Может быть, они с Ником и Любистком потому не провалились сквозь мост, что на них были землеступы?

— А вдруг она и вправду — засланка Небесной Ведьмы? — спросил один из малышей. — Вдруг она хочет, чтобы мы утонули?

Другие пацаны смотрели теперь на неё со страхом, который, однако, быстро сменился угрозой.

— Джонни-О прав, — быстро сказала Алли. — Не стоит рисковать.

— Пройдём по туннелю, — решил Джонни-О.

Сказано — сделано.

С неба сыпались редкие снежинки, когда четырьмя часами позже дети достигли туннеля Линкольна.

Несмотря на то, что вдоль стены туннеля шла узенькая сервисная дорожка, Джонни-О повёл свою шайку прямо посередине проезжей части, нарочно подставляясь под проезжающий транспорт.

«Угу, междумирная версия мачо», — подумала Алли. Она гораздо охотнее воспользовалась бы дорожкой, но ей не хотелось выказывать хоть какой-нибудь признак слабости, поэтому она шла рядом с Джонни-О, стараясь не раздражаться и не обращать внимания на проносящиеся сквозь неё автомобили.

К тому времени, когда они достигли манхэттенского конца туннеля, снежок перешёл в метель — первую в эту зиму. Злющий ветер рвал одежду на живых людях.

Ощущение от проходящих сквозь девочку снежинок было совсем другим, не таким, как от дождя или мокрого снега. Щекотно.

Что касается ветра — она чувствовала его холод и силу. Но, как и со всей остальной погодой, чувствовать что-то и подвергаться воздействию этого «чего-то» — вещи совершенно разные. Каким бы холодным ни был воздух, он не мог заставить Алли дрожать. Живым людям, безусловно, доставляло мало радости бороться с метелью, но несмотря на это, Алли всё бы отдала за возможность снова стать живым человеком.