Дорис Лессинг - Воспоминания выжившей

О таких районных Райанах любой слыхал за свою жизнь предостаточно. Социальные работники единодушно определяют Райанов как хрестоматийный случай. Ирландец-чернорабочий — а чаще нигде не работающий, и польская беженка, оба католики. Число детей дошло до одиннадцати. Муж пьяница, хулиган, в семье жесток, не без приступов пьяной нежности. Жена пьяница, истеричка, никуда не годная мать и хозяйка, с такими же пароксизмами страстной любви. Дети в школе не задерживались. Семейка — бельмо на глазу соседей, жилищного начальства, службы благотворительности, полиции. Двое старших детей попались на воровстве, отправились в колонию. Дочь — не старшая, вторая — забеременела в пятнадцать лет. Итак, хрестоматийный, набивший оскомину случай… Если бы только не было их так много. И если бы оба родителя, муж и жена, не были такими крупными, заметными, острыми на язык. Их цитировали в застольных междусобойчиках, в ходе серьезных совещаний и на массовых митингах. Тоже своего рода закономерность: отдельный случай выделяется из череды подобных и становится представителем типа. В нашем городе мельтешили тысячи таких райанов всех цветов кожи и прически, но их не знал никто, кроме ближайших соседей да компетентного начальства. Чаще всего эти неприметные райаны переселялись в тюрьмы, лечебницы, на кладбища. Но вот семейство этих конкретных Райанов привлекло внимание каких-то благодетелей. Последовали попытки сдержать, направить заблудших, удержать их вместе.

Так выглядела картина с официальной точки зрения, в репортажах, в газетной статье, озаглавленной «За чертой бедности и еще дальше». Райаны с дюжиной других похожих семейств отметились и в книге «Изгои общества изобилия». Прыткий выпускник университета, тетушка которого служила в органах призрения, собрал материал для книги «Варвары, которых мы плодим», где сравнивал Райанов с готами и гуннами, сгубившими Рим.

Как жили эти новые вандалы и визиготы? Прежде всего в грязи. Грязь на полу, грязные стены, грязная изломанная мебель. Кошки, собаки, дети получали питание весьма нерегулярно. В доме редко было тепло, потому все тринадцать Райанов и их гости — Райаны охотно принимали гостей, точнее, привлекали и удерживали их на своей орбите — толпились в одной комнате. Родители пьянствовали беспрерывно, иногда напивались и дети. Друзья всех цветов кожи, часто примечательные, неординарные. Сидели, жевали чипсы да сухари, увлеченно спорили. Иногда хозяйка или ее старшая дочь варили картошку с мясом или без, открывали банку консервов — устраивали пир. Основная диета — чипсы, сладкие напитки да переслащенный чай, точнее, сироп с шестью-семью ложками сахарного песка на чашку. Апатия сменялась неестественными всплесками активности, когда сахар растекался по артериям, активность выражалась в болтовне, сплетнях, кривотолках, в которых иногда сверкали искры парадоксов, ненароком, без многомыслия, возникали прилипчивые выражения, курсировавшие затем по городу замысловатыми маршрутами. «Райаны против всего света». К трем средним Райанам прицепились на детской площадке, но они не подкачали, молодцы; надзорная медсестра оставила записку с напоминанием Мэри, пятой по возрасту, обязательно зайти к врачу в среду по поводу сыпи; Пол нашел незапертый автомобиль и обчистил его… Две дочурки Райанов зашли в супермаркет и вышли оттуда с двумя десятками пластиковых кошельков, двумя фунтами кофе, садовыми ножницами, парой пакетиков колониальных пряностей и шестью пластмассовыми шумовками. Ворованное барахло использовалось, выменивалось, но чаще валялось дома, пылилось и ломалось; воровали не прибыли ради, а из любви к высокому искусству, потому что не могли не украсть, коли плохо лежит. Подруга Рут негритянка Тесса, ее брат, еще одна подруга Рут Ирен с сестренкой бегали в магазин, где продавали телевизоры, и часами вглядывались в чехарду дергающихся изображений. Персонал магазина терпимо относился к мелким оборванцам, а телевизор в доме Райанов хотя и имелся, но почти никогда не работал. За Стивеном на улице увязалась собака — он бросал палки в канал, и собака притаскивала сразу по три, четыре, даже по пять палок!.. Болтали, наливались чаем, убивали время, в постель падали часа в три ночи, а то и в шесть утра. Никто не раздевался — время не то, чтоб раздеваться. Маленький засыпал на руках у сестры, и его перекладывали на какую-нибудь дерюгу тут же, рядом, чтобы далеко не таскать. Утром в четырех кроватях дома покоилось по три-четыре тела, перемежавшихся кошками и собаками, общество взаимного обогрева. Спали до десяти, одиннадцати, вставали за полдень. Если Райан и находил работу, то очень скоро ее лишался, ибо вставать раньше — совершенно нереально.

Семья жила на пособия, за исключением периодов, когда мистер Райан вдруг выходил из запоя и устраивался на работу. Тогда появлялись деньги, ибо был мистер Райан плотником. Покупали одежду, которую носили все, кому она под руку попадется и кому подойдет. Маленьким подшивали и подгоняли обноски. Новое превращалось в лохмотья чуть ли не в день покупки.

Дети ходили «на работу» по настроению, которое проявлялось у них весьма часто. Сладколикая крошка Джун очень рано проявила задатки лидера. При ней толклись трое-четверо-пятеро детишек, которых она вела по магазинам. Охотились они не за деньгами. Если и доставались им деньги, то очень скоро снова улетучивались, тратились на всякую ерунду, отдавались «взаймы» без отдачи или просто терялись. Как правило, добытчики возвращались с какой-нибудь мраморной настольной лампой, набором кофейных чашек, которые понравились им в телевизионной рекламе, с зеркалом в розовой пластиковой рамке. Самая желанная добыча — сигареты, мгновенно разлетавшиеся по карманам, ртам взрослых и пухлым губешкам детишек.

Цель, к которой стремились философы и святые, была ими достигнута при рождении. К этой цели вел ПУТЬ РАЙАНОВ. Каждый день, каждый опыт, поступок самодостаточен, каждое действие отрезано от последствий. «Украдешь — в тюрьму попадешь». «Правильное питание — залог процветания». «Не трать зря деньги, пригодятся». Эти истины, доводимые до их сведения заботливыми служащими и добровольцами благотворительных обществ, не задерживались в головах Райанов.

Нелегко с ними было священникам и проповедникам. «Не копи себе в миру сокровищ» — каких, спрашивается, сокровищ, если у них и рубашки в собственности не было? «Не будь рабом привычки» — какой привычки? Разве что считать отсутствие всяких привычек своего рода привычкой. «Ближнего своего возлюби, как самого себя?» Этой благодатью обделенных они блистали в полной мере. В доме день и ночь калейдоскоп цветов глаз, волос, кожи, в атмосфере терпимость, щедрость, готовность понять и простить, которой не встретишь в «правильных» семействах — а если и встретишь, то лишь после громов и молний разносов и града упреков.