Януш Зайдель - Предел

– И во что же тебе это обходится?

– По желтому ежедневно плюс жратва.

– Дороговато, – заметил Снеер, окидывая критическим взглядом обоих горилл.

– Надеюсь, скоро я смогу их уволить.

– Крикни сюда одного из своих защитников, – Снеер хитро усмехнулся.

Прон махнул рукой. Подошли оба.

– Посмотрим, стоите ли вы тридцати пунктов в месяц! – Снеер поставил локоть на крышку ближайшего стола.

Через минуту оба лежали. Их мины, как и Прона, выражали совершеннейшее изумление.

– Надо вам еще потренироваться, детки! – небрежно бросил Снеер.

– Как ты это делаешь? – Прон не мог прийти в себя от удивления, а пристыженные гориллы ретировались в угол зала.

Снеер оставил вопрос без ответа. Спросил об Алисе, но Прон последнее время не видел ее ни разу. В автомате администрации Снеер узнал, что в почтовом ящике его ждет письмо. Он сунул Ключ в контрольную прорезь и спустя минуту держал в руке конверт. Фамилии отправителя не было.

На маленьком клочке неразрушающейся бумаги оказалось несколько написанных в спешке слов:

«То, что ты взял, спрячь получше. Отдашь потом. На обороте твой заказ. Б.»

На оборотной стороне карточки был отпечатан на машинке текст песенки. Снеер спрятал листок в конверт и сунул в карман, так как со стороны ресторана приближался Прон.

– У меня просьба, – сказал Снеер, вынимая пачку бумаг. – Спрячь в свой ящик. Когда-нибудь забегу.

– Нечисто?

– Пожалуй, да.

– Лады! – Прон сунул брошюры за пазуху. – Надолго исчезаешь?

– Понятия не имею. Но до утра буду здесь. А если та девушка…

– Я помню, что надо сказать, – усмехнулся Прон. – Ну, удачи, старик!

Снеер шел по пляжу, поглядывая на озеро. Ветер был крепкий, паруса яхт шныряли по заливу, какой-то женский экипаж с писком тонул у самого берега, пытаясь поставить на киль перевернувшуюся лодку.

Только что, по дороге сюда, Снеер приметил в уличной толпе девушку, которая издали показалась ему Алисой. Он погнался за ней, проскальзывая между прохожими, но догнав, убедился, что это ошибка.

Теперь он не мог отделаться от мысли о ней. Чувствовал, что где-то далеко позади остаются и этот город, и эта девушка. Ощущение было такое, будто заканчивается определенная глава в его жизни, что-то радикально изменяется, отрезая ему возможность возврата к ленивому, беззаботному существованию человека, использующего лишь частицу своих возможностей. Он предчувствовал, что именно теперь начнется «настоящая» жизнь, отличающаяся от того условного спектакля, в котором он до сих пор выполнял роль статиста. Чувствуя это, он одновременно понимал, что отступать уже не может.

Тайна, лишь уголок которой он приоткрыл, манила его самим существованием, притягивала точно так же, как та, не до конца познанная голубоглазая девушка, которая мелькнула в его жизни в одну из коротких летних ночей.

– Простите! – услышал он за спиной несмелый голос.

Он обернулся. Светловолосый юноша остановился в двух шагах. Это был Филип.

– Как дела? – протянул ему руку Снеер.

– Прон сказал, что скорее всего я найду вас здесь. Я хотел спросить… – робко затянул Филип.

– Давай присядем! – Снеер подошел к бетонному парапету, отделяющему пляж от набережной яхт-бассейна. – Как дела с твоей двойкой?

– Об этом я и хотел спросить. – Филип сотворил жалостливую мину. – Скажите, сколько надо, чтобы сделать первый разряд?

– Хо-хо! – засмеялся Снеер. – Уже? Что случилось?

– Ну, видите ли… Когда я пришел на работу со своей двойкой, то, правда, мне дали пятнадцать желтых прибавки, но… мой шеф, у которого тоже была двойка, за неделю поднялся до единицы… Поэтому, собственно… все осталось по-прежнему. Пятнадцать пунктов не так уж много. Последнее время цепы подскочили, за все надо платить желтыми, а зеленые катастрофически упали.

– Ну, зато некоторые девочки тебя больше любят? – усмехнулся Снеер. – Двояк – это уже что-то!

– А!.. – Филип покраснел до кончиков ушей. – Если человек не умеет болтать с девушками, то и нуль не поможет. Вот вы – умеете. Карл мне говорил.

– Не верь. Он хороший парень, но страшный трепач! Значит, хочешь купить себе единицу. Думаешь, поможет, будешь доволен?

– Не знаю. Наверно, есть смысл попробовать?

– Это стоит пятьсот желтых.

– Много. Но может, удастся скопить. Года через полтора, два.

– Прон подыщет тебе хорошего рейзера.

– А вы?

– Я этим больше не занимаюсь. Во всяком случае сейчас. Но есть другие. Желаю удачи.

Он глядел вслед уходящему Филипу. Хотелось крикнуть: «Успокойся, парень, все это ерунда, обман, фарс! Не трать впустую пункты! Не пыжься! Не пробуждай в себе желаний и амбиций, которых никогда не удовлетворишь. Попросту живи, ибо не успеешь оглянуться, как жизнь кончится, и ты даже не успеешь ее распробовать!» Однако он молчал, зная, что это не поможет. Ведь сам он тоже лез куда-то вверх, на скрывающуюся в облаках вершину пирамиды, в неведомую даль, туда, где обитают таинственные силы, которые неизвестно ради чего дергают за невидимые веревочки, вдыхая жизнь в безвольные толпы человеческих марионеток, именно таких, как Филип и ему подобные, играющих в бессмысленные игры, целей которых сами не понимают, зная только правила отдельных движений.

«Трагифарс, – подытожил он, ища глазами свободную лодку. – Вдобавок разыгрываемый в театре марионеток!» Он сунул Ключ в швартовый автомат и спрыгнул в небольшую моторку. По набережной приближались две длинноногие любительницы покататься за чужой счет, одна даже махнула Снееру рукой.

«Не приведи господь, знакомые!» – подумал он и на полном газу рванулся вдоль волнолома в сторону открытой поверхности озера. Только когда Арголанд превратился в узкую серую полоску, растянувшуюся на горизонте, он заглушил двигатель и взял в руки конверт. Раз и другой прочел четыре строфы текста песенки:

Снеер пожал плечами и спрятал карточку в карман.

– Аллегории, метафоры, – проворчал он себе под нос.

Вместо ожидаемых объяснений или указаний он находил лишь туманные, мистические бредни. Что имела в виду Алиса, когда настойчиво советовала послушать эту песенку? Может быть, дело не в тексте, а в мелодии? Вряд ли.