Максим Солохин - Король и Каролинка

Но тут я сообразил, что уже час как должен участвовать в игре. Там уже, наверное, все схвачено, и роли Короля мне не видать как своих ушей. Наверняка уже определились два Короля, которые ведут между собой войну. А Настя, наверное, опять ждет момента, когда можно будет играть одной против всех.

Спустившись на второй этаж, я подошел к окну подъезда. А вот она, компания. Настя тут, и Вика тут. Мальчишек не видно. Внимательно присмотревшись, я понял, что Настя, как и следовало ожидать, Королева. Что они с Викой преспокойно сидят вот так, на виду, могло означать лишь одно -- засаду. Кто-то невидимый только и ждет, чтобы я кинулся к Насте или попытался "хакнуть" Вику. Что делать -- непонятно. Шансов нет. Вот бы шапку-невидимку.

Я решительно двинулся к выходу -- сдаваться. Что людей зря мучить, все и так уже ясно. Лучше начать новую игру -- прокричим виват Насте и разойдемся в разные стороны, кто куда, снова каждый сам за себя.

Отворив двери подъезда, я остановился на пороге. Настя смотрела прямо на меня, ее глаза смеялись -- это было видно даже отсюда. Но Вика в упор не видела меня. Она глядела в другую сторону. Это был шанс, но шанс небольшой. Я мог попытаться наудачу "хакнуть" Вику, рассчитывая, что Настя не выставила прикрытия. Но почему она не скажет Вике "стреляй"?

А Настя смеялась. Я вдруг как вчера ощутил гордость и непонятный гнев. Да ведьма просто издевается. Подняв голову, я решительно пошел к девочкам. Но чем ближе я подходил, тем медленнее становились мои шаги.

Вика будто спала, остановившимся взглядом прикованная к соседнему дому. И весь мир будто спал. Была тишина, будто в пустыне или в степи, когда нет ни ветра, ни птиц, только жужжат насекомые. Но тут не было даже насекомых. Я прислушался -- тишина.

В мертвой тишине я медленно подходил к Насте, та все смеялась глазами. И я увидел, что никакая она не ведьма, а глаза у нее добрые.

-- Не пойму, -- сказал я громко. -- Мы тут вдвоем? Куда все подевались?

Мой голос прозвучал гулко, будто в трубе.

Вика вдруг очнулась и закричала "я!". Вообще-то, ей следовало бы кричать "ха!". "Я" она кричала бессмысленно, Вика явно была не в себе. Тогда я сам неспешно простер десницу и сказал "ха". Ошеломленная Вика замерла, не соображая, что надо делать.

Я был Король. Я должен был подсказать ей, что она должна делать.

-- Ну, что ты медлишь? -- брюзгливо сказал ей Король. -- Ты теперь мой боец, теперь прикоснись к Насте.

Вика машинально протянула руку и коснулась Насти. Игра была закончена. И только тут послышалось:

-- Ха! Ха!

Пришедшие в себя бойцы, прятавшиеся вокруг, стреляли в меня, в своего Короля, еще не успев сообразить, что произошло. Но все эти "ха!" не имели никого значения. По Дедушкиным правилам, боец ничего не может сделать ни своему Королю, ни своему бойцу, если и "хакнет" кого сгоряча или по неведению. "Ха" имеет силу только против противника. Это -- оружие в БОРЬБЕ за власть, но не орудие власти. В данном же случае борьба кончилась. Настя победила всех, но почему-то преподнесла победный венок своему Королю.

И вот, мне достался "виват".

А Вика удивленно говорила:

-- Ты, оказывается, тоже волшебник.

-- Настя правду сказала! -- кричал Андрейка. -- Вот здорово! На один двор -- два волшебника. Вот это да! Давайте играть командами против соседнего двора.

По Дедушкиным правилам можно было играть и проще, заранее выбрав двух фиксированных Королей, воюющих между собой. В этом варианте игра была далеко не такая коварная.

-- Нет, лучше каждый сам за себя, -- сказал Серега-старший из соседнего двора. -- Так интереснее. А ты и вправду волшебник. Прямо как Настя. Как ты подошел-то? Как мы тебя не видели?

Я пожал плечами. Я чувствовал гордость.

-- Не знаю, -- сказал я. -- Просто подошел, и все. Наверное, это Настя наколдовала. Настя, как ты это делаешь?

-- Настя, научи нас колдовать, -- попросила Вичка.

-- Я тоже не знаю, -- сказала Настя. -- Это так и делается. Так просто, что даже и не объяснишь. Вот ты, Вика, как ходишь?

-- Как хожу? Да так. Хожу, -- и Вика потопталась на одном месте. -- Как все ходят.

-- Настя, -- спросил я серьезно. -- А ты правда не знаешь, как это делается?

-- Не знаю, -- сказала Настя. -- Это само происходит.

Я слегка призадумался. Если сейчас я совершил колдовство, то где тут грех-то? Я, лично я, ничего не сделал. То есть, вообще ничего не делал. И Настя ничего не делала. Если только она не врет. По крайней мере внешне она просто смотрела на меня и смеялась. Я попытался УВИДЕТЬ ее и на сей раз заметил какую-то слабую диссоциацию. Слишком слабую, чтобы определить словами. Но игра какая-то сейчас у Насти явно была.

От этих мыслей я как-то вдруг перешел к тому, что сегодня еще ни разу не помолился.

Тут мне захотелось вдруг перекреститься, чтобы освободиться от морока последних суток. Но вокруг стояли и разговаривали нецерковные дети, и откровенный Крест выглядел бы не совсем уместным. Потому я тайком протянул правую руку к груди, чтобы взяться за нательный крестик. И обнаружил, что Креста на мне почему-то нет!

Это открытие так поразило меня, что я разом вспотел. А Настя вдруг сказала очень ясно и трезво:

-- Хм. А ведь совершенно необязательно все время держаться за стенку, как крыса Чучундра.

Тогда на меня напал ужас. Я покачнулся, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание. Голова моя вдруг упала и сама вздернулась, как бывает, когда засыпаешь на ходу. Резко вздернув голову, я как в колодце увидел над собою где-то вдалеке Настино лицо.

-- Молчи, -- сказал я ей с необъяснимой в моем положении грубостью. -- Заткнись. Тебя не спрашивали.

Настя будто заглядывала в колодец, куда провалился я, а я сидел там внизу и не мог понять, зачем разговариваю с ней так грубо. Если она уйдет, то я останусь один в своем колодце. А если затворит дверцу, то станет совсем темно. Мне было страшно. И тогда я потянулся к Насте, чтобы она не ушла. И неловко, медленно, как пьяный, повалился вперед.

Меня подхватили и стали испуганно кричать, хлопать по щекам и звать. Я невидящими глазами смотрел перед собой, будто потеряв сознание. Но на самом деле я все видел и все сознавал, однако не показывал другим, что понимаю. На самом деле я просто пользовался минутой, пока все заняты делом, чтобы в одиночестве спокойно поразмыслить, что же это такое делается-то?

Постепенно приходя в себя, я глазами показал Насте: надо поговорить наедине.

-- Да не волнуйтесь, -- сказала Настя. -- Просто человек научился колдовать. Думаете, это так просто дается?

-- Кошмар какой, -- сказала Вика. -- Как ты меня напугал. Я думала, ты умер... как твой дедушка...

Она вдруг зарыдала и, закрыв лицо руками, побежала домой. Я смущенно пожимал плечами.

-- Простите, ребята... простите... Я просто не знаю, как это делается... что это со мной делается...