U.Ly - По ту сторону Стикса

Я выдохнул. Ничего себе!

– Баскетбол. Как будто они играют в баскетбол. Разве здесь кто-нибудь играет в баскетбол?

– Отличная идея! – Фрэй поднялся с места. – Возьмем ребят и тоже сыграем!

В резервации не играли в баскетбол: не было площадок... да, собственно, ничего не было. Разве что иногда играли в стритбол, чтобы выпустить пар. Желательно со своими, а то игра быстро перерастала в вооруженную потасовку. Рядом с полуразрушенной школой сохранилось одно единственное баскетбольное кольцо, и оно действительно скрипело, когда кто-нибудь забрасывал в него мяч.

Стриж, те два парня, которых я просматривал по просьбе Фрэя – Ром и Вито – и еще несколько человек гоняли новехонький мяч, который смотрелся здесь так же противоестественно, как тарелка, только что спустившаяся из космоса.

Еще до того, как нас кто-либо успел заметить, Фрэй вылетел на площадку и, завладев мячом, ушедшим от одного из игроков, забросил его в пронзительно скрипнувшую корзину. Показушник, что с него возьмешь. Каким был, таким и остался. Он поймал пролетевший через корзину мяч в полной тишине. Несколько раз стукнул им об асфальт, прежде чем кто-либо опомнился.

– Эй, кто такой? Что тебе надо? – направил на него костлявый подрагивающий палец Стриж.

Фрэй осклабился, отчего шрам на лице собрался неприятной гармошкой:

– Никто не признает, п...ц какой-то, – он еще несколько раз стукнул мячом об асфальт. – Отдай мне тех двойх.

Он указал на Рома и Вито. Даже я немного удивился, не то что боевики.

– Верни мяч и вали отсюда, пи...с! Думай своей волосатой башкой, прежде чем связываться с кем-то вроде нас!

Фрэй ничего не ответил. Просто внезапно швырнул в Стрижа мяч. Тяжелый снаряд с отвратительным хрустом угодил наркоману в лицо – тот даже не успел (или не смог) увернуться, выставить руки для защиты. Когда мяч стукнулся об асфальт, все увидели разбитую переносицу и две струйки крови, что стекали прямо на не очень свежую полосатую рубашку.

– Не очень убедительно, правда? – Фрэй успел театрально развести руками, прежде чем все остальные игроки накинулись на него. Но тут уж подоспел Го с ребятами, что до этого стояли в стороне.

Мне было приказано не соваться, что я с удовольствием делал. Гораздо важнее, чем ломать другим кости (да, если на чистоту – костолом из меня в то время получался как шпалоукладчица из балерины), было понять, что же, черт возьми, тут происходит. Чем эти спортсмены так насолили Фрэю?

Через десять минут на площадке валялось несколько тел. Не буду кривить душой, были среди них и наши ребята. Фрэй сидел на спине Рома, удерживая запястья коренастого, и тому казалось, что сейчас у него одну за другой вытянут все жилы. Го повалил Вито мордой в землю, и не понятно было в сознании ли еще его жертва или уже нет. Идиллия, мать ее.

– Вот теперь можно поговорить как взрослые разумные люди, – Фрэй слизнул языком тяжелые набрякшие капли крови в уголке рта. – Вы толковые парни, и сейчас у вас есть возможность бросить это обколотое дерьмо.

Он кивнул на изломанное тело Стрижа под кольцом. Ром что-то невнятно замычал.

– Думаешь, вас после этого прищучат наркоторговцы? Это он вас напугал? Сказки матушки Гусыни. Эти славные сребролюбивые ребята даже отвалили мне маленькую кругленькую денюжку, чтобы я убрал вашего главного. Так что лучше ему сдохнуть прямо сейчас, чем завтра без дозы.

– Что ты хочешь? – на этот раз слова Рома можно было разобрать.

– Ромыч, мужик, – Фрэй отпустил его руки и без тени опасения слез со спины. – Я же сказал: я хочу вас. Почему бы нам не держаться вместе в этом странном мире?

Мой друг поднял новехонький, сиротливо катавшийся оранжевый мяч с асфальта и, разбежавшись (как только еще сил хватало?), в прыжке забросил его в корзину, повиснув одной рукой на кольце. Только он спрыгнул, кольцо скрипнуло в последний раз – долготерпеливый болтик выскочил из раскуроченного отверстия и со звоном запрыгал по асфальту, следом упал железный обруч.

– Фрэй, что ты делаешь? – на обратном пути я догнал друга и с беспокойством наблюдал, как он, морщась, трогает распухшую губу.

– Ничего сверхъестественного, просто собираю фигуры.

– Какие еще фигуры? Ты с ума сошел? Нас завтра же всех пришьют!

– Как это "какие фигуры"? Разве можно вести партию, если на доске не хватает фигур? Инк, хочешь быть королем? Или, может быть, ферзем?

– Нас убьют! – я перешел на крик.

– Не волнуйся, не убьют, – он рассмеялся нехорошо, хрипло. – Сейчас на моем плече сидит сам Дьявол.

Наверно, дьявол и вправду там сидел. Потому что через месяц Вито и Ром чувствовали себя в нашей маленькой банде как родные. Фрэй выкрасил волосы в огненно-красный, заявив, что "вскрытая морда – это, конечно, хорошо, но его должны узнавать еще издалека". И его действительно стали узнавать, особенно когда он приходил за очередной фигурой, будь то конь или пешка.

Глава 15. Развалины свободы

Объедкова мы сгрузили около комендантской и недоверчиво проследили за тем, как он входит в здание. Неизвестно, выполнит ли он то, что обещал. Если даже мне полная изоляция резервации казалась немыслимой, то какой она покажется мэру города? По крайней мере больше мы сейчас сделать не можем.

На обратной дороге мобильник Фрэя пронзительно заверещал, разрушив тишину, повисшую в салоне. Мне было слышно, как включенная трубка разразилась какими-то выкриками и бранью. Фрэй побледнел и бросил в телефон:

– Сейчас буду, – он резко вывернул руль, и мы свернули с дороги, чтобы ехать совсем в другом направлении. К счастью, в резервации почти нет дорожного движения, поэтому вероятность столкнуться с кем-то была минимальной.

Я обеспокоенно взглянул на друга, и тот ответил, не дожидаясь вопроса:

– Теперь взялись за наших. Лопоухого нашли прямо на набережной, за мусорными контейнерами.

– Это дело рук западных уродов! Оспа, наверняка, первый и постарался! – Зило позади так сжал переднее кресло, что меня даже немного откинуло.

– Успокойся! – Медяк с трудом заставил его сесть.

– Очень маловероятно, что это они, – я знал, Фрэю сейчас довольно сложно держать себя в руках. Он стоял горой за своих людей. И если кто-то лишь слегка пощипал западную группировку, то у нас у нас он одним махом оттяпал жизненно-важный орган.

На набережной было людно. Кто-то умудрился вызвать полицию. И самое удивительное – она приехала. Раньше нас. Но еще удивительнее было то, что здесь расположились журналисты, да не одна какая-то задрипанная телекомпания, а сразу несколько машин с разных каналов. Никогда и ни один труп в резервации не вызывал такого ажиотажа. Происходящее было поистине сюрреалистичным.

Мы вышли из машины, но никто не стремился протискиваться в эту воронью стаю. Рядом какая-то женщина в темном костюме, с зализанной до последнего волоска прической говорила на камеру: