Ирина Крупеникова - Застава

– Оля, вы… – восторг Лиса выплеснулся через край и заблестел в глазах влажными искрами, – вы владеете этим вопросом?

Девушка нервно облизала губы.

– У меня тоже есть тайна, которую я ещё никому не открывала, – быстро заговорила она. – После гибели папы мне часто чудилось, что он входит в мою комнату и подолгу смотрит на меня. Я даже пыталась разговаривать с ним, и мне казалось, что я понимаю его беззвучные ответы. Потом я попробовала вызвать его дух согласно старинному ритуалу, который случайно вычитала в популярной книжонке. Видимо, я не должна была этого делать. Папа рассердился и больше не приходил ко мне. А я пыталась снова и снова едва ли ни каждую ночь. Чертила на полу круги и треугольники, использовала свечи и даже куриную кровь. Кончилось тем, что мама нашла у меня в столе книжки, догадалась, почему я хожу, будто больная, и устроила мне такой нагоняй! Мне до сих пор ужасно стыдно.

– Почему стыдно? – осторожно уточнил Лис.

– Я вызывала призрака по сатанинскому обряду. Книжка была учебником чёрной магии.

Она сникла, как провинившаяся школьница у классной доски.

– Клянусь, чёрной магией мы пользоваться не будем, – заверил Борис Полозов.

– Мы с тобой? – робко спросила Оля.

– Мы с тобой, – приосанился Лис. – Я не сторонник магии, но коли что – применю ворожбу.

В истинно рыцарском порыве он распахнул перед Олей дверцу машины, твёрдой поступью обошёл автомобиль и занял водительское кресло.

Неуютное кладбище, выползшее из лесочка в чистое поле, морось и недружелюбный ветер, сизое низкое небо и тугое безмолвие превратили нервы в комок колючей проволоки. В мокром шелесте листвы Лису слышались замогильные голоса. Он ежесекундно оглядывался по сторонам, но то, что боковое зрение фиксировало как призрака, оказывалось в действительности тенью памятника или куста.

– Ты что-то чувствуешь? – шёпотом спросила спутница.

– Хотел бы почувствовать, да только никого здесь нет, – удручённо ответил Лис и тихо добавил. – И, кажется, не было.

– Это её могила? – Оля медленно приблизилась к холмику с единственным выцветшим венком и покосившейся табличкой. – За ней не ухаживают. Ки была одинока?

– Воспитывалась в детском доме. В прошлом году сумела поступить в ПТУ и жила в общаге. А вообще, мы её не расспрашивали специально.

– Борис, ты постоянно говоришь «мы». Это значит, – Оля помедлила, – твои братья тоже видят духов?

– Семейная черта, – Лис благоразумно придержал подробности при себе. – Подожди минутку. Ничего не говори. Я должен убедиться, что не ошибся.

Оля понимающе кивнула и отошла в сторонку, но серые внимательные глаза помимо воли жадно ловили каждое движение юноши. Лис догадался, что она ожидает увидеть. Он мог бы сейчас проделать несколько ничего не значащих пассов руками, изобразить парочку «колдовских» поз и прочее, присущее актёрам в импортных фильмах. «В этом мире достаточно притворства. Пусть будет скучно, но зато по-настоящему», – мелькнуло в уме.

Лис замер над могилой, прислушиваясь к явному и тайному пространству. Дождевая пыль тихо шуршала на листьях искусственных цветов, нетерпеливый ветер нервно перебирал проволочные остовы венков, тяжело вздыхала глиняным духом мокрая земля.

Далеко-далеко поскрипывали ворота.

В ноздри просочился прелый запах застоявшейся воды, и вместе с ним до слуха добралось тонкое звенящее эхо. Из сизого тумана вырисовалась узкая тропа и шаткий мостик, переброшенный через бездну. Кто-то крупный и большой на другом берегу сделал шаг вперёд.

– Ки? – у Лиса перехватило дыхание.

«Её нет. Одно лишь имя».

– Она не заходила? Ни разу?

«Ни разу».

– А другие были?

«Никого».

Лис вздохнул.

– Простите за беспокойство. Оставайтесь с миром.

«Постой. Прошу, просьбу передай моим. Пусть Дашеньку приведут. Не дали ей на деда посмотреть последний раз, побоялись. Так хоть могилу увидит. А я её отсюда разгляжу. Хочу своё ей оставить, пусть сильной и доброй растёт».

– Передам, – произнёс Лис.

Номер телефона прописался в сознании однозначно и чётко.

Юноша медленно отступил от могилы и направился к Оле, ожидавшей на аллее.

– Ки здесь не появлялась.

– Ты с кем-то говорил? – неудовлетворённое любопытство блестело на щеках ярким румянцем.

– Да, один из многих вышел на тот берег побеседовать. Я обещал позвонить его родственниками… – парень по привычке полез в карман за мобильником, но с досадой выдернул руку. – Фу-ты. Аккумуляторы…

Он смущённо усмехнулся и увлёк девушку к выходу с кладбища.

– Ты не делал ничего особенного, не чертил круг, – неуверенно заговорила Оля. – Так положено на самом деле?

– Заговоры и ритуальные мероприятия помогают сосредоточиться на контакте. Это необходимо тем, кто принял дар видения извне. А я с ним родился. Он во мне органически. Достаточно лишь прислушаться.

– Тебе не нужен проводник? – уточнила девушка серьёзно. – Везде пишут, что маг, обращаясь в царство мёртвых, заручается поддержкой проводника из числа чистой или нечистой силы.

– Нет, – Лис остановился. – Я как-нибудь потом тебе расскажу. И знаешь, – голос слегка дрогнул, – мне кажется, я сделал глупость, когда привёз тебя сюда.

– Почему?

Он оглянулся на могилы.

– Боюсь, я стал твоим проводником. Тебя видели. Оттуда.

Оля загадочно улыбнулась. Определённая доля наигранности в её мимике присутствовала, но Лис и сам не прочь был покрасоваться перед подругой, поэтому безоговорочно принял её сценарий.

– Тебя не пугает то, что я сказал? – спросил он тоном удивления.

– Ничуть. У меня в роду по отцовской линии все женщины – ведьмы. Бабушка знала заговоры. Прабабушка, как мне рассказывали, умела наводить порчу, а её бабушку даже судили.

– За ведьмачество? – искренне изумился Лис, быстро просчитав в уме, что упомянутые события относятся, по крайней мере, к концу девятнадцатого века.

– Открыто об этом не говорилось, конечно. Но папа однажды дал мне книгу – исследование русской мифологии – и велел прочитать. Автора я не помню, но один из приведённых фактов, по словам папы, был взят из жизни нашего рода. В мае 1873 года в Самарской губернии ударили морозы. Каково было крестьянам, можешь себе представить. Погибли посевы, пострадал скот. Причину напасти объяснила местная ведунья: двух замёрзших зимой мужиков похоронили по христианскому обряду, поэтому бог гневается. Ведунья – бабушка моей прабабушки – подговорила крестьян вырыть тела заложных и утопить в гиблом месте. Так и сделали, но на беду попались на глаза приставу. Тех, кто осквернил кладбище, судили. А они со страху выдали зачинщицу. Но, надо сказать, после совершения языческого обряда морозы кончились.