Ирина Крупеникова - Застава

– Так точно.

– Когда Марину сажали в машину, при ней была сумочка?

– Да.

– Отлично. Есть шанс, что мобильник до сих пор у неё.

– О! – обрадовался призрачный приятель Полозовых. – Звоните! Ща её отслежу.

– Стоп, – Тур поднял руку и испытующе посмотрел на брата-близнеца. – Славик, ты увидишь только женщину и аппарат. А нам необходимо знать местность.

– Тур, нет, – пробормотал Ворон.

– Ворон, да.

Оля, Кикимора, Дед, встревоженная Галка и недовольный потерянным «ноу-хау» Славик ждали в гостиной, а Полозовы закрылись в серверной.

– Лис, если что, зови Олю сюда, – почему-то предупредил Ворон.

– Если что ? – испугался юноша.

– Разберёшься. Но не паникуй. Держи сотовый.

Тур откинулся на спинку компьютерного кресла, расстегнул ворот рубашки, опустил руки на подлокотники и расслабился. Ворон опустился на колени возле брата, не спуская глаз с белеющего лица. Лис стоял рядом, едва сдерживая нервную дрожь во всём теле.

Повеяло прохладой. Информационная сфера расширилась, и сквозь пространство Лис услышал указание брата: звони . Он лихорадочно втопил кнопку вызова. Из динамика раздались перепевы.

Связь устанавливаться не желала. Лис закусил губу. На братьев он старался не смотреть, но слышал напряжённое дыхание Ворона. И ещё что-то, ровное и тихое.

Призывные гудки порвали установившийся звуковой фон.

Лис рефлекторно стиснул аппарат в кулаке.

Два сигнала. Три. Четыре…

Лис как наяву увидал длинного грязного парня с женской сумочкой в руках. «Волнуется твой хахаль», – он повертел в руках мобильник и показал его женщине, неподвижно сидящей на старом драном диване. Марина не пошевелилась. Он поднёс предмет к её лицу, сопровождая демонстрацию всяческими грубостями. Глаза женщины остались пусты. Долговязый выругался и сильно, с плеча швырнул сотовый об стену.

– Абонент не отвечает или временно недоступен… – пояснил приятный женский голос в динамике аппарата.

Лис вздрогнул от неожиданности и поспешно сбросил вызов.

– Ворон, – он рискнул обратиться к брату и осёкся.

Горячий взгляд глубоко вонзился в бледное, но живое лицо близнеца.

– Дышит, – выговорил юноша.

Как реагировать на открытие, он пока не знал. Но отчётливо слышал теперь, что воздух равномерно поступает в лёгкие Тура и два сердца медленно, но чётко, отсчитывают привычный ритм.

Тур вздрогнул и глубоко вздохнул. Ворон сжал руку брата и прикрыл глаза. Тур непонимающе огляделся, ибо не испытал печально знакомых ощущений после возвращения информации в материальную ипостась.

– Что ты сделал, близняшка? – прошептал он.

Ворон устало осел, подтянул к груди колено и таким образом устроился на полу перед братом.

– Помнишь гадюку вчера на берегу? – откликнулся он и, прищурясь, посмотрел на Тура снизу вверх. – Она обвила наши запястья, и я ощутил твоё тепло на руке, как своё в глазах. Сейчас возникла хорошая идея. Эксперимент увенчался успехом.

– Ты жил за двоих! – ахнул Лис. Восторгу его не было границ. – Ворон!

– Да, малыш, – коротко подтвердил старший брат и обратился к близнецу. – Как себя чувствуешь?

– Как нас обоих, – ответил Тур. – Пора заняться делом.

Он легко встал из кресла и протянул Ворону руку.

– Я видел Марину Николаевну только внутри помещения, – предупредил Лис.

– Мы видели всё, что требуется, – успокоил его Ворон.

План действий, который Тур и Ворон представили младшему брату, казался безупречен. Место, где держали заложницу, представляло собой строящийся коттедж на правом берегу Тверцы. Дорога туда заняла бы сорок-пятьдесят минут: сначала по трассе Москва-Петербург, а затем, согласно карте, по вполне приличному шоссе. Рядом с частными владениями располагалась небольшая деревня. Следовательно, стрельба и шум были не выгодны похитителям. Ограда вокруг строительства выглядела хлипкой, что позволяло с лёгкостью проникнуть на чужую территорию. Помещение, служившее тюремной камерой, напоминало комнату для рабочих и располагалось на первом этаже. Тур, изучивший строение более детально, нежели Ворон, утверждал, что каптёрка является частью большого гаража и отгорожена от него лишь грубыми досками. Кроме Марины в доме находились долговязый парень лет тридцати, которого Лис видел глазами братьев, и, по словам Ворона, ещё один тип уголовной наружности.

– А что если к вечеру прикатит ещё кто-нибудь? – осторожно уточнил Лис, выслушав оптимистический прогноз по поводу беспроблемной разборки с охраной.

– Значит, нейтрализуем чуть больше народу, – пожал плечами Ворон.

– А если?..

– Лис, средь бела дня вламываться в уголовный притон разумно на БТР в сопровождении отряда омоновцев, – перебил Тур. – В нашем случае допустимо только тихое тайное проникновение под прикрытием реки и ночи.

– Какой реки? – ахнул юноша.

– Реки Тверцы, – пояснил Ворон. – Заедем на левый берег через Кулицкую и Рагодино. Мы были там на пикнике с Мариной. Помнишь? Оставим машину в лесу, переправимся через реку вброд до острова, затем вплавь, заберём Марину и тем же ходом назад. Пусть гоняются по шоссе за призраками. Мы будем уже с другой стороны.

– Братцы, – Лис страдальчески посмотрел на братьев, – давайте и я с вами, а? Останусь в машине для страховки.

– А Оля? И последняя угроза Пятницы? – напомнил Тур. – Ты можешь предположить наверняка, на кого она направит удар, чтобы мы возненавидели белый свет?

– Кроме того, за нашим домом наверняка следят, – вставил Ворон. – Наш отъезд прикроет Дед, а ваша с Олей задача – делать вид, будто тут кипит бурная деятельность.

Несмотря на кропотливые приготовления к дерзкой операции, время тащилось до безобразия медленно. «Как в Переходе», – подумал Лис, наблюдавший за Вороном, который битый час копался в капоте «шестёрки». Полозовы решили задействовать «Жигули», ибо посчитали БМВ слишком узнаваемым и слишком приметным на деревенских дорогах.

Оля тем временем молча помогала Туру собирать аптечку. Стерильные пакеты, обезболивающее, упаковку шприцов и прочие инструменты она пережила тихим вздохом. Но когда доктор Полозов достал из шкафа коробку с ампулами и отложил несколько штук, рискнула спросить.

– Реланиум? Всеволод Васильевич, а это зачем?

– На всякий случай. Освобождённые заложники, бывает, неадекватно оценивают обстановку.

– Но реланиум – сильное успокоительное.

– Именно, коллега. Мне не понравилось состояние Марины Николаевны, когда я… видел её утром. Трудно объяснить столь глубокий шок.

Оля опустила глаза.

– Когда я была девчонкой, со мной такой случай произошёл, – начала она. – Мы с папой в лесу играли в прятки. И я забралась на старое дерево. Он меня нашёл, конечно, а я разыгралась и полезла выше. Он мне снизу кричал, а я даже не поняла, что он перепугался. А потом он сказал в сердцах: ты как кавалерийская лошадь – знать не знаешь, куда несёшься. В его представлении я двадцать раз грохнуться могла, хотя сама этого не заметила. А взрослый лучше чувствует опасность, иногда даже преувеличивает её. Мне кажется, с Мариной Николаевной так и получилось. Она ведь не только за себя боится, но и за вас и за Владимира Васильевича.