Ирина Крупеникова - Застава

«Косу бы ей, – подумал Лис. – Хороша бы была коса».

Оля обернулась. Он поспешно спрятал взгляд в траве.

– Мы не очень далеко забрели? – спросила девушка, приближаясь к своему сопровождающему.

– Нет-нет, какие проблемы, – пробормотал Борис Полозов.

– Я почти два года не была в лесу, – продолжала она. – А раньше с папой часто ходила и за грибами, и за ягодами… Слышите, кукушка! Раз… два… три…

– Не считайте! – воскликнул Лис. – Она на мёртвом дереве сидит, дурное наговаривает. У вас долгая и счастливая жизнь впереди.

– Вы умеете гадать? – удивилась Оля.

– Нет, – юноша покраснел, но продолжение требовалось незамедлительно, и он вздохнул. – Просто я знаю.

Молчание затянулось, и Лис рискнул посмотреть на спутницу. Оказалось, Оля терпеливо ждала, когда он справится со своим смятением.

– Тогда я с удовольствием буду просто верить в ваше пророчество, – улыбнулась она. – Но счастье человек делает себе сам. Так мой папа говорил. И я в этом уверена.

– Да, вы правы, – невнятно ответил Борис Полозов.

– Что-то случилось? – насторожилась Оля.

Он вздрогнул. Она не могла слышать разговора старших Полозовых, а те как раз беспокойно обсуждали, следует ли аукать «отсутствующую молодёжь».

– Пора к машинам возвращаться, – произнёс Лис. – Нас, того гляди, искать пойдут.

– Ой, – Оля взглянула на наручные часики, – нам же анализы в клинику отвозить. Это я загулялась, извините.

– Ну что вы! – искренне не согласился Борис Полозов. – Всё успеем. Вам ведь тоже отдохнуть нужно, – он опять потупился. – Вам сегодня такая работка досталась!

Юная медсестра поправила волосы, слипшиеся от долгого пребывания под белой шапочкой.

– Мне очень повезло сегодня, Борис, – сказала она серьёзно. – Всеволод Васильевич предоставил мне такую великолепную практику, какая ни одной второкурснице не снилась! Я теперь в любую вену с закрытыми глазами попаду. Он меня научил… Вы тоже будущий медик?

– Нет, – Лиса передёрнуло. – Я на истфаке в университете.

– Изучаете анналы истории?

До Бориса Полозова, наконец, дошло, что его всячески стараются «разговорить». Неожиданно он почувствовал себя рядом с Олей так же, как с Мариной Николаевной. Представив, как его нелюдимость выглядела в глазах девушки-сверстницы, он решил реабилитироваться любой ценой и принялся расписывать особенности современной исторической науки. Оля слушала внимательно, однако Лис скоро заметил, что подробности ей непонятны, а потому не интересны.

«Кто из меня никогда не получится, – тоскливо подумал юноша, – так это донжуан, причём даже в самом упрощённом варианте».

Между деревьев показалась просёлочная дорога и автомашины, стоящие на обочине. На полянке чуть в стороне Ворон накрывал «стол»: расставлял одноразовую посуду на большой скатерти, расстеленной прямо в траве. Прогулка на двоих заканчивалась, и Борис Полозов тяжело вздохнул.

И тут из кустарника потянуло до боли знакомым запашком.

– Лисица, – пробормотал Лис. Лицо его мигом просветлело, и он обернулся к притаившемуся зверьку. – Мы, оказывается, забрели на её территорию.

– Где? Где? – зашептала Оля.

– За можжевельником, видите?

Оля не видела, как, впрочем, и Борис Полозов.

– Мы её спугнули? – еле слышно продолжала девушка.

– Нет пока. Она наблюдает. Где-то недалеко её дом и лисята. Она вышла на охоту, чтобы добыть им еду.

– Как вы ласково о ней говорите!

– Конечно, – обмолвился Лис, а сам осторожно пошевелил ноздрями. – Не пойму, где же самец? Неужели она одна?.. Мне всегда было больно смотреть, когда они оставались одиночками. Всегда хотелось помочь.

Увлёкшись своим сокровенным, он уже не замечал восхищённых серых глаз, взиравших на него с ожиданием и изумлением.

– Мне кажется, вы можете её позвать, – прошептала Оля.

– Могу, – обронил юноша.

– А она не обидится, если поймёт, что я просто хочу на неё посмотреть?

Лис встрепенулся.

– Я никогда не видела лисиц близко, – серые глаза блестели мольбой. – Борис, может быть, она подойдёт?

– Я попрошу её, – ответил юноша, бесшумно отступил в сторону лисицы и присел на корточки.

Взлай получился с первой же попытки.

Лисица ответила тройным тявканьем и закончила коротким нетерпеливым воем.

Лис позвал настойчивее. Непривычный звук саднил человеческое горло, однако «акцент» пушистую собеседницу не смутил. Она отозвалась снова, и из можжевельника показалась остренькая пегая мордочка с широкими раскосыми глазками и проворным чёрным носом. Огромные уши, как локаторы, повернулись к людям.

Лис выдал отрывистую призывную трель.

Взлай в ответ прозвучал как согласие. Лисица выбралась из кустов и потрусила к человеку. Лис не шелохнулся, предоставив ей возможность тщательно обнюхать себя.

– Она хвостом виляет! – вырвалось у Оли.

– Это от страха. Она чуть-чуть боится, – приглушённо ответил Борис Полозов. – Видите, хвост повис, значит, её уже ничто в нас не пугает.

И он протянул лисице руки.

Та приблизилась ещё на несколько шагов, окончательно успокоилась и позволила поднять себя над землёй.

– Ну вот, познакомьтесь, – Лис расплылся в победной улыбке. Голос его скрежетал в иссушенном горле, и потому показался Оле чем-то средним между человеческим и лисьим.

– Я думала, лисы рыжие, – проговорила девушка, заворожённо приближаясь к юноше, на руках которого доверчиво притих дикий зверёк.

– Не обязательно. Бывают серые или пегие, как она, – Лис ласково погладил кумушку. Лисица зажмурилась. – Ей три года. У неё уже второй выводок: пять лисят.

– А где её… супруг?

Борис Полозов дёрнул носом.

– Есть партнёр. Напрасно я волновался. Даже если и не отец лисят, то хороший отчим. В лисьих семьях так принято: негоже мать одну оставлять. А ей главное, чтобы лисята росли сытыми и здоровыми, поэтому она принимает того самца, который способен прокормить семью.

– Вы про них всё знаете. Поразительно!

– Я их люблю, – произнёс юноша. – Оля, хотите её погладить? Она разрешает.

– Правда? – девушка бережно провела пальцами по спине лисицы. – Какая мягкая шерсть!

– К зиме будет в два раза гуще, – Лис устроил рыжую сестрёнку поудобнее. – Давайте предложим ей пообедать с нами? – вспомнил он. – Тур утром курицу жарил…

– Кто? – удивилась Оля.

Лиса обдало холодным потом. Ничего более нелепого с ним ещё не приключалось. Брякнуть он мог что угодно и где угодно, но никогда тайное имя брата не срывалось с языка всуе.

– Да это я так, – выговорил он и опустил глаза.

Спрятав взгляд от собеседницы, он невольно обратился к другой – молчаливой и чуткой. И опешил. Лисица смеялась. Подёргивались чёрные жёсткие усы, частый тихий свист вырывался из подвижного тонкого носа, а в рыжих с хитринкой глазах играли задорные солнечные блики.