Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко - Гуманный выстрел в голову

— И как по вашему гном мог наложить заклятье так, чтобы у эльфийки родилось такое, — ухмыльнулся Кэганиэль.

— А может, люди? — робко высказался малой. — Среди них тоже есть маги и ведьмы и…

— Да что вы привязались к людям! Не видите, она и на человека не похожа.

Внезапно старик пошевелился. Легкий взмах руки и вырастает удобное кресло, в которое старик кряхтя усаживается. Затем говорит:

— Эльф. Но мы не можем оставить её с нами. Мы не можем её убить. Мы ничего не можем с ней сделать.

— Не можем? — удивляется Свиристель. — Или всё-таки можем? Не ты ли, Мудрейший, учил нас, что для эльфов нет ничего невозможного?

Старик ненадолго задумывается.

— Ты права, юная. Кое-что мы можем сделать. Этот несчастный ребёнок уродлив, как все люди, хотя и не похож на них. Так и быть по сему! Подбросим ребёнка в людское поселение, где самое место таким… существам, и забудем эту историю. Кто с этим согласен?

Трое одновременно кивают.

— Хорошо. Горчичное Зёрнышко! Ты молод и тебе пора показать, на что ты способен. Возьми это, — старик указывает на ребёнка, почти не выказав при этом своего отвращения, — и отнеси в посёлок людей. Старайся не показываться им на глаза и не сталкиваться с ними. Понял?

— Да, Мудрейший.

— Вот и хорошо. А теперь, когда все трудности закончились, разойдёмся по домам. У нас был трудный день, торжество рождения, как-никак, а завтра ещё труднее, праздник Карруф — дело не из лёгких.

Мать и дочка шли по селу, сгибаясь под тяжестью коробов с хворостом. Зима ещё не скоро, но запасать топливо надо уже сейчас, благо лес рядом. Внезапно они остановились, услышав странный звук.

— Что это? — спросила дочь. — Как будто кто-то плачет?

— Ребёнок, — ответила мать. — Кажется, он голоден. Надо бы ему помочь.

Искать пришлось недолго, ребёнок лежал в кустах под забором. Он был завёрнут в обрывок плаща, белого, с вышитыми золотыми звёздами.

— Господи, какой хорошенький! — воскликнула дочь. — Мама, давай возьмём его к себе!

— Взять-то не долго, да только…

— Что, мама?

— Судя по плащу, у него богатые родители, как бы потом чего не вышло… — Мать задумчиво покачала головой, потом махнула рукой и сказала: — Эх, семь бед — один ответ, хоть доброе дело сделаем, авось Господь помилует. Доченька, бери его, у меня силы уже не те. А ты бери, милая, бери…

В доме ребёнка перепеленали.

— Девочка! — воскликнула дочь, осмотрев ребёнка. — Даже милая, только ушки какие-то странные. Почему это, мама?

— Похоже, это эльфийский ребёнок, — тихо сказала мать. — Наверное, она им не понравилась, и они её выкинули.

— Но почему она могла им не понравится, почему, мама? Такая миленькая…

— Не знаю, дочка. Помнится, бабка моя говорила, что у эльфов слишком долгая жизнь, слишком долгая и лёгкая. Вроде бы у них так редко рождаются дети, что они за своими торжествами и праздниками попросту забыли, что такое ребёнок и как он выглядит. Для них это что-то мерзкое, а для нас с тобой — красавица сестра и помощница, когда вырастет.

Наверное, раньше здесь был склад или цех. В период хозяйственного бума на Кольце такие, с позволения сказать, помещения возникали повсюду тысячами. Просто как пена на волне деловой активности. И изготавливались они почти по той же технологии, что и обычные мыльные пузыри.

Надул макромолекулу, обмазал металлорганическим клеем, обмотал полиуглеродным волокном. Пока все свеженькое, проделал дырки для кабелей и труб, выпилил окна и двери. Ну и радуйся, потому что бабки сразу потекут рекой.

Когда был бум, тут все кипело, что твой котел супа. Через коммуникационные порты шли непрерывным потоком объектные коды и прочий индустриальный софт. Матсборочные интерфейсы на нижних ярусах Кольца выдавали полуфабрикаты. Из них на верхних ярусах мастерились методом наносклейки готовые товары ширпотреба, которые отправлялись трампами под либерийским флагом на Землю и к мерзлякам, на дальние планеты.

Но потом шанхайские фирмы надавили на мировую Директорию, та сняла режим свободной экономической зоны с Кольца. И процветание накрылось медным тазом. Приличные люди отсюда убрались. Полуприличные тоже смылись. Остался один мусор. Что люди, что техманны. Потом оставшиеся люди вымерли как класс и вид. Из людей сейчас здесь только туристы, если точнее извращенцы всех мастей, и засранцы, обитатели Кроны, которые любят толкать речи насчет того, что техманны — это результат скрещивания даунов с терминаторами из голливудских фильмов.

А этот склад-пузырь, как и многие заведения подобного сорта, превратился в помесь помойки и сортира, судя по соответствующим кучам разных габаритов и сомнительным ароматам.

Что люди, что техманны никогда не перестают делать свое грязное дело и выводить катаболиты наружу. А также сорить, гадить и пачкать. В замкнутых системах, таких как Кольцо, избавиться от отходов и прочих невкусных продуктов стоит приличных денег. Поэтому в период финансовой немощи народ ловчит и облегчается на заброшенных складах…

С продавленного потолка что-то полилось, струи разноцветной жижи сперва падали почти отвесно вниз, но потом стали свиваться в слизневидные змейки и расползаться по еле заметному каркасу, не отражающему и не преломляющему свет.

Если бы у этой сцены были бы зрители, пережравшие поп-корна, то их возможно бы стошнило. Впрочем, тертых-жеваных обитателей Кольца трудно довести до конфузии.

На верхних узлах каркаса появились глаза с серыми радужками. Их обладатель еще не думал, но уже видел. Когда полностью сформировался мозг и активизировалась эмоциональная матрица, его окатила волна очень и очень поганых ощущений, потом он стал думать и вспоминать.

Его звали Мат-Вей в честь некогда существовавшей, но потом разгромленной революционной организации техманнов Mathematical Way. И он сам был техманном. Его можно было разобрать и собрать, а также переформатировать, но по основным функциям и структурам он был как человек. У Мат-Вея могли быть дети, и у него действительно были дети.

Он просто хотел получить работу. Ему надо было срочно найти оплачиваемую работу, иначе — кранты. И так уже нижние ярусы Кольца стали адом. Где вы, Данте Алигьери? Если точнее, ад — довольно милое местечко по сравнению с наружным ободом Кольца. Здесь невыносимо тяжело, здесь ты как будто отвечаешь за грехи всех людей, машин, наноботов, всех гуманоидов, негуманоидов, всех пил, топоров и зубочисток.

Коммуникационные порты закрываются один за другим. Еще незакрытые меняют свои драйверы чуть ли не каждую кольцевую неделю. Хакерские интерфейсы для подключения к портам стоят на черном рынке все дороже. А где бабки-то взять, кредиточипы, солары, доллары, луидоры? И хотя трампы контрабандистов еще пристают к пирсам в звездном секторе, и на их борту есть и детское питание, и мощные инфосканеры, но предложить взамен уже нечего.