Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко - Гуманный выстрел в голову

Если ночью смотреть из окна служебной квартиры на улицу Первых Побед, если свет в квартире горит, то на улице не видать ни черта! Фонари, какие работают, горят так тускло, что их толком и не видно. Зато надо площадью зарево. Зимой коммунисты разводят костров еще больше — греются. И пьют больше. Ольга надевает пальто, подходит к висящему на стенке тряпичному зверю с разными лапами, смотрит в глаза-пуговицы. Выключает свет, запирает квартиру и спускается по лестнице. Смешно — квартира запирается только из-за этого зайчика. Больше там ничего ценного нет.

Новое пальто — великое дело. Но морозец что-то в этом году такой ударил в начале декабря, что все равно холодно. Придется у Яузы опять спирта просить.

Пальто — исключительно благодаря Виктору Михайловичу. Всегда чаевые давал щедро а последние три раза — вдвое больше обычного! Ольга даже робко попыталась отказаться, но Виктор Михайлович был настойчив. Да не сильно-то Ольга и возражала. Нужны были деньги, нужны, что говорить! Но и странноват стал Виктор Михайлович в то же время. Вроде и вежливый, как обычно, обходительный, денег целую кучу надавал, но разговаривает вроде как будто суховато и смотрит… Ну, кажется, как-то не так… Будто Ольга перед ним виновата в чем-то. В прошлый раз даже не выдержала, опять сказала: «Виктор Михайлович, да что вы, право, не стою я таких денег!» — «Ты, — говорит, — Оля, гораздо дороже стоишь. Только, — говорит, — прошу тебя: будь осторожна. Не хотелось бы, чтоб ты совершила ошибку, о которой потом придется жалеть!» А вот к чему он это? А потом в постели набросился на нее как юноша двадцатилетний. Хотя ему уж полтинник, наверное, стукнул. Но мужчина спортивный, держится в форме. Им там всем так положено, наверное. Безопасник он, это ясно. Да он и не скрывает особо. Хотя и не афиширует. Так, обмолвился как-то раз. Когда духи дарил. «У нас, — говорит, — на Дзержинского, в конторе, бывает, дефицит всякий продают. Вот, подарочек тебе…» Нет, ей-богу, странный какой-то стал. Может, догадывается? Он же, типа, оттуда… Ну так а хоть бы и догадывался. Ему-то что? А закладывать ее зачем ему? Ему ведь с ней нравится.

Сик-стринг в этот раз ревел громче обычного, и вообще, обстановочка на площади была накалена. Слышался частый стук топоров о спинки лавочек. Яуза, несмотря на начало ночи, был уже здорово пьян. Увидев Ольгу еще издалека, заорал:

— Скажи своему Кислому козлу, что он труп, поняла?

— Не поняла, — спокойно ответила Ольга. — Как я погляжу, вы уже весь свой спирт выпили, да? Бедной девушке согреться ничего не осталось?

— На! Пей, не обляпайся! — Яуза, покачнувшись, протянул Ольге бутыль.

— А что случилось-то?

— У своего джампера спроси, что случилось! Видишь — Неглинку подстрелили?

Неглинка считался вождем клана, в котором состоял Яуза. Здоровенный парнище, лет двадцати пяти, служил на китайском фронте. Вроде бы, до армии был цивильный, работал где-то на заводе, хотел в институт поступать, потом призвали. Отслужил три года, как положено, воевал, пришел без единой царапины, вернулся на завод, а через месяц — запил по черному. И понеслось: работу бросил, стал на площади по ночам бывать, ирокез себе сделал коммунистический… Ну и, в общем, стал коммунистом. И как-то быстро авторитет приобрел. В вожди выбился. И бухать стал как-то поменьше. А что — боец сильный, отчаянный, да и не дурак, фронтовик, опять же, коммунисты таких уважают.

Этот Неглинка сидел сейчас у пьедестала, под флагом с веселым Роджером, в окружении других авторитетов, и разговор у них шел на повышенных тонах. Голова у Неглинки была забинтована.

— А при чем тут мой Кислый?

— А при том, что Неглинке в голову стрелой попали. На Люсиновской, в подворотне. На нашей, падлы, половине! В спину стреляли!

Ольга вспомнила, как в прошлом месяце Кислый говорил что-то насчет стрелы в задницу… Только вот голова у Неглинки от задницы находится довольно далеко. Грубоватый промах выходит…

— А на стреле было написано: «Кислый», да? И, может, еще автограф его стоял? Или вы стрелу на Дзержинского отнесли, попросили отпечатки пальцев посмотреть?

— А чё ты тут разбакланилась, а? Чё ты лыбишься? Весело тебе? Какая, хрен, разница — всех гадов будем мочить! Стрелял, не стрелял — кого на нашей земле поймаем — будем убивать без разговоров! А Люсиновская теперь будет наша вся! А узнаем, кто конкретно стрелял — завалим, где б он ни прятался. А мы узнаем! Молись, чтоб это оказалась не твоя кислятина. А Люсиновская вся будет наша! По всей улице будем валить досочников!

— Дурак ты, Яуза, и пить тебе надо меньше! И всем вам. И дерьмом от тебя несет из канализации. Одно скажу: за Кислого я тебе сама этими вот руками глаза выцарапаю. И Неглинке твоей. Понял?

Ольга отошла в сторону. Уроды! Да… Однако, без спирта сегодня придется тут торчать до утра. Ладно. А Кислый, гад такой, спит сейчас и сны видит, пока я тут за него с этими козлами лаюсь! А он отдыхает, понимаешь, от трудов любовных!

Вот уже полмесяца Ольга нарушала с Кислым главный пункт «Правил и обязанностей» физика. Нет, они соблюдали осторожность. Застать на месте преступления их не мог никто. «Нарушали», плотно занавесив окна. А то, что молодой человек заходит в квартиру к физичке — так это не запрещается. Мать — инвалид, друг семьи вывозит ее на прогулку на кресле-каталке, когда дочь на службе… Ну и когда не на службе — тоже помогает. Девушке ведь не везде легко с коляской управляться — где-то и горка попадется, где-то и ступеньки… На ночь Кислый никогда не оставался, а днем — что ж такого? Ничего такого.

Кислый пришел на площадь рано, но пара энтузиастов в ярких цветных куртках уже стучали досками по тонкому ледку, намерзшему на плитках ночью. Еще дымились угольки пары-тройки коммунистических костровищ, внося свою лепту в свинцовый смог, висящий над городом. Аэростат наблюдения спустили совсем низко, иначе ни хрена бы ему не было видно из-за этого смога…

«Ольги что-то не видать… Обещала же утром дождаться. Поздний клиент, небось. Сейчас, значит, появится скоро. А пока и мы попрыгаем!»

Заметив приближение Кислого, джамперы остановились, почему-то неуверенно переглядываясь. Что это с ними?

— Здорово, парни!

— Слышь, Кислый, тут такое дело…

— Чего?

— Короче, это… Минут десять назад пришел легавый и Ольгу увел.

— В смысле, легавый? Клиент?

— Да чё-то… это… Не похож.

— Что значит, не похож?! Куда увел?

— Да вроде туда, к ней. На работу. В тот подъезд зашли, по крайней мере.

— Ну так значит, блядь, клиент! Что вы мне туг мозги полощете?!

— Понимаешь, братан, у клиентов не такое выражение лица бывает, как у этого. И у нее тоже, когда клиент… Что он ей сказал, мы не слышали, но лицо у нее было… Скажи, Лысый.