Сергей Михайлов - Иное

Круглые, выпученные от ужаса глаза набрасываются на меня — лобовое стекло теперь не помеха, его больше нет… разверстая дыра рта, захлебнувшаяся в беззвучном вопле, разрастается до бесконечности…

Чей-то крик, истошный, рвущийся на части, замирающий, настигает меня.

Уж не мой ли?.. (Эта и последующая запись появились в дневнике уже после отбытия автора «Откровения» в мир иной).

СНОВ БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО — ОТНЫНЕ ОСТАЛАСЬ ОДНА ТОЛЬКО ЯВЬ.

Солнце. Я не люблю солнце. Не люблю его жгучих, иссушающих лучей, не люблю его яркого света. Не люблю безветрия — мир тогда становится неподвижно-сонным, застывшим, мёртвым. Люблю шторм, люблю, когда яростный ветер ревёт где-то там, над головой, вздымает исполинские волны и с грохотом швыряет их на сушу; море кипит, рокочет, бурлит, море живёт. Люблю море. Люблю дождь, тёплый, летний, проливной дождь. Люблю, когда много воды. Вода — это жизнь.

В тот памятный день на исходе августа с моря тянул лёгкий бриз, небо было затянуто серо-лиловыми тучами, где-то далеко-далеко от берега, словно сноп света от мощного прожектора, сквозь толщу облаков пробивался одинокий солнечный луч и вонзался в самое сердце морской пучины. Мягкий прибой аккуратно ложился на прибрежную гальку и, глухо урча, откатывался назад, в родную обитель.

Я отдыхал, покачиваясь на волнах. Я любил лежать вот так, на спине, в ласковых струях тёплых поверхностных вод, закрыть глаза и ни о чём не думать. Я мог лежать так часам, забывая и о времени, и о себе самом, погружённый в мир вечности, покоя и одиночества, подставив лицо и грудь мягким прикосновениям тёплого влажного ветерка. Я пребывал в блаженстве, когда…

…когда совсем рядом услышал осторожный всплеск. Я открыл глаза и перевернулся на живот. Рука невольно сжала острый стальной стилет.

Это была девушка. Она плыла метров пятнадцати мористее меня, длинные мокрые волосы её мягкими волнистыми складками скользили по водной глади, скрывая плечи и часть спины. Она плыла уверенно, свободно, наслаждаясь своей властью над морем и собственным телом. Она тоже отдыхала.

Я первым заметил её.

Как не был бесшумен мой манёвр, он всё же привлёк её внимание. В обращённых на меня глазах попеременно отобразились испуг, удивление и… облегчение. Грациозным движением головы она отбросила влажную чёрную прядь за спину и улыбалась.

— Я вас не заметила, — сказала она. — Вы не боитесь заплывать так далеко?

До берега было не менее двух километров. То, что она сама заплыла в такую даль, говорило о её отваге и смелости.

— А вы? — в свою очередь спросил я.

— О, я прекрасная пловчиха! — рассмеялась она. — Я люблю уплывать подальше от людской суеты. Посмотрите, как кишит берег человеческими телам. Право же, яблоку упасть некуда. Вы не находите?

Она была права: прибрежные воды и всё побережье кишмя кишело однообразной человеческой массой. Вырвавшись на лоно природы и гонимые страстным желанием поскорее окунуться в вожделенное море, все эти люди, тем не менее, боязливо жались к берегу, цеплялись за сушу — море было чужим для них. Лишь редкие смельчаки заплывали за линию ограничительных буйков, но и тех тут же отгоняли обратно, в условно-безопасную зону, спасатели на своих шлюпках. Как прорвалась сквозь их всевидящий кордон эта храбрая девушка, для меня осталось загадкой. Я невольно почувствовал интерес к ней.

— А вы неплохо плаваете, — заметила она, с любопытством приглядываясь ко мне.

— Я люблю плавать.

— Где вы учились?

— Я не учился.

— Как, так сразу взяли и поплыли? — снова улыбнулась она с явной долей иронии.

— Так сразу взял и поплыл, — улыбнулся я в ответ.

Она хихикнула, расценив мой ответ как остроумную шутку.

— А где вы живёте?

— Там, — я махнул рукой в сторону выдающегося в море мыса.

— Там? — Она сдвинула брови и посмотрела в указанную мною сторону. — А, поняла! Там ведь, кажется, пансионат?

Я кивнул. Незачем ей знать больше. Ни к чему всё это.

— И вы что же, прямо оттуда и приплыли? — Похоже, любопытство её не знало пределов.

— Приплыл, — отозвался я. — Прямо оттуда.

— О! — Глаза её округлились от восхищения. — Вы, наверное, прекрасный пловец. Почти как я, да? — Она лукаво засмеялась.

Мне нравилось её общество. Нравилось говорить с ней. Нравилось плыть рядом.

— А давайте наперегонки! — вдруг воскликнула она с задором. — Ручаюсь, вы меня не догоните.

Я улыбнулся.

— Что ж, давайте.

— Начали! — крикнула, она и, замолотив руками по воде, устремилась вперёд. Дав ей фору метров в двадцать, я без труда, в несколько секунд, настиг её.

Теперь в её удивлении не было и тени улыбки.

— Да вы просто метеор, — тяжело дыша, проговорила она. — Вы сейчас побили все существующие рекорды. Кто вы?

Я пожал плечами.

— Так, никто, просто живу здесь.

Что я ещё мог ей сказать? Правду? Нет, только не её.

— Вы меня заинтриговали, таинственный незнакомец, — откровенно призналась она. — Знаете, я устала. Поплывём к берегу, а?

Я замотал головой.

— Нет, мой дом там, — я снова указал на мыс.

Она не на шутку обиделась.

— Ну, как хотите. Обойдусь и без провожатых.

Она даже не кивнула на прощание. Просто повернулась ко мне спиной и поплыла прочь. Я не стал останавливать её. Ни к чему всё это.

На следующий день она появилась снова. На том же месте и при тех же обстоятельствах. Признаюсь, я не ждал её.

— Вы снова здесь, таинственный незнакомец? — улыбнулась она. От вчерашней обиды не осталось и следа.

— Я всегда здесь, — ответил я.

— Хотите правду? Вы меня заинтриговали. Очень-очень. Как вас зовут, если не секрет?

Я растерялся и промолчал.

— Понятно, — отрезала она, — желаете остаться инкогнито. Курортное знакомство, ни к чему не обязывающее, и всё такое прочее. Встретились — и разбежались. Действительно, к чему имена? У вас ведь, небось, семья, молодая жена, верно? — В голосе её звучала откровенная досада.

— Не верно.

— Ну да, все вы так говорите. Хорошо, давайте не будем об этом, — примирительно сказала она. — Предположим, вас зовут Николай. Идёт? А меня Катя. Кстати, это моё настоящее имя, а не пляжный псевдоним.

Я чувствовал себя настоящим кретином. Что я ей мог сказать? Что у меня нет никакой жены, ни молодой, ни старой? И что…

Нас заметили спасатели. Одна из их лодок стремительно неслась к нам, на её носу стоял человек в плавках и с красной повязкой на руке и что-то нравоучительно вещал в мегафон.

— Ой! — испуганно воскликнула Катя. — Сейчас нас арестуют!

Я рассмеялся.

— Да, вам смешно, — сказала она, надув губки, — вы-то от них в два счёта удерёте. Вон вы как плаваете! — Глаза её вдруг озорно блеснули. — А что, попробуйте-ка от них удрать! Вот потеха будет!